Эффект плетеного чертика - Василий Завьялов

– С чего мне врать, – почему-то совсем не обиделся Осинов,

– Вы родились в Советском союзе? За границей бывали? – адресовал свой вопрос Осинову майор и тут же, не дожидаясь ответа, повернулся к Скиловичу? – Может диссидент?

– Я родился как раз на рубеже падения Советского Союза и образования Российской Федерации. Пару раз был в Турции, а что? У вас есть мое личное дело, там все данные имеются.

– В прошлый раз, когда мы уходили, Вы попросили меня дать Вам мобильник и ноутбук. Ваш ноутбук. Зачем? – вступил в разговор Скилович.

– Мобильник – чтобы позвонить жене, – очень соскучился и она наверняка волнуется, уже несколько дней никаких вестей от меня. А ноутбук для того, чтобы набрать текст для доклада.

– Кого набрать? – непонимающим голосом произнес майор.

– Ну текст! Чтобы не от руки писать. На компьютере быстрее.

– Ааа! На компьютере, – понимающе кивнул майор, – ну тогда понятно.

– Семен Карлович, доклад я почти написал и от руки, а на счет телефона? Дайте мне позвонить жене, что за гестапо? Еще несколько дней назад я был вам просто коллегой, вчера – Колумбом современной науки, а сегодня я пленник! – перестал скрывать возмущение Сергей.

– Сергей Николаевич, прошу Вас, поймите меня, – почти умоляющим голосом сказал Скилович. Надо заметить, что такой тон совсем был ему не свойственен, – Вы никакой не пленник, но должны понимать, что выходить за пределы Института Вам ну никак невозможно. Вы же знаете, Институт имеет секретный статус и все звонки только из кабинета директора. По телефону я позволить Вам говорить не могу, потому что не понятно, как отреагируют на Ваши слова на том конце провода.

Реакция Осинова не заставила себя долго ждать. Сергей выдавил из себя какой-то нечленораздельный звук, собираясь выдать целую тираду ругательств, но только успел открыть рот, как майор продемонстрировал чудеса сноровки:

– Встречу с женой мы Вам обеспечим. Она сама придет сюда. Завтра.

А затем добавил уже не торопясь, – Вы можете встретиться в стенах Института, но, учтите, Вы не имеете право рассказывать ей об эксперименте, о путешествии во времени и все прочее. Вам понятно? Это, как Вы понимаете, государственная тайна! Свое отсутствие долгое время объясните сложностью и интенсивностью лабораторных исследований.

Осинов спокойно кивнул. Но майор, кажется, и не ожидал от него никакой реакции, он спокойно продолжал.

– Ваши ожидания от увиденного в прошлом, то есть в 1962 года совпали с воспоминаниями об эпохе?

– Ну конечно, я жизнь в СССР совсем не помню, я родился много позже, поэтому очутиться в этой эпохе было так волнительно, так интересно, познавательно и очень полезно!

– Ну и что же полезного Вы извлекли для себя из 1962 года?

Вопрос застал Сергея врасплох. Несмотря на то, что он только что сам констатировал об этом, но задумался впервые. На самом деле верный вопрос, который должен был задать себе ученый.

– Наверное, люди. Поведение людей, отношение к происходящему, друг к другу. Сейчас, в наше время не так. Мы все время куда-то носимся, бежим, опаздываем, хотим постоянно заработать все больше и больше денег, а друг о друге забываем. Вот Вы, например, когда в последний раз вот так просто, сидели верхом на гранитном парапете с кефиром и докторской колбасой? Развалили все, связи между людьми, между народами. Где теперь СССР? Поразбежались республики по разным углам. А знаете почему?

– Очень хотелось бы узнать, – с невозмутимостью ответил майор Синицын.

– Я думаю, что главная причина не экономическая и даже не политическая, главное – ослабление идеологической работы в СССР. На это меня, кстати, та студентка у аппарата с газировкой натолкнула. Сначала я вроде как над ней немного посмеивался, а теперь думаю, что в целом она права, а не тот мальчишка…ну я же писал об этом.

Скилович недоверчиво кивнул.

– Да вы конечно и сами все это знаете, но я все же скажу, поскольку видел наглядно разницу и видел ее только что, прямо вчера. В этих самых 80-х годах темпы и масштабы идеологической работы в СССР сильно снизились, всем стало пофиг на все то хорошее, что воспитывала в молодежи советская система. А ведь много, очень много и хорошего было! Известно, что сильным стало падение авторитета Комсомола. Исключение из его рядов уже никого не пугало. Да и из КПСС то никого уже не пугало исключение! Вы, конечно, помните, что в Комсомол и вступать-то никто не хотел. Образовался идеологический вакуум.

Сергей так быстро говорил свою речь, что даже запыхался. Настало время сделать несколько ровных глотков воздуха, ну заодно и немного воды. Настала неловкая пауза, когда никто не смел произнести хоть слово. Скилович и майор смотрели на Осинова, словно ждали продолжения монолога от актера, пламенно играющего Гамлета.

– На чем я остановился? – осушив стакан воды, спросил Сергей.

– На вакууме, – подсказал ему Синицын.

– Да, именно. Уж нам-то, физикам хорошо известно, что вакуум может быть только в космосе или в лаборатории, но в обществе он быстро заполнится, что и произошло.

– И чем же он заполнился?

Осинову показалось, что вопрос майора прозвучал с издевкой. Ну, если не понимаешь ничего в физике и психологии, то зачем работать в спецслужбах?

– Место коммунистической идеологии быстро заняли западные ценности. Ну, конечно не все плохо на западе, но в целом это не правильный путь для развития нашего человека! Не тот путь для воспитания молодежи. Мне кажется, что нужно было крепче стоять на своем, не проиграли бы и холодную войну. Американцы просто перестали нас бояться. Вот, например, Карибский кризис! Кстати, в то время, куда я переместился, этот конфликт еще на наступил.

– Не знал, что Вы увлекаетесь политикой, Сергей Николаевич! Раньше Вы на дух не переваривали любые разговоры про политику, – с задумчивостью проговорил Скилович, – так что Вы думаете про Карибский кризис?

– Забавно, что до него чуть менее полугода. Вернее интересно, забавного тут ничего нет, чуть ядерную войну не устроили, еще бы немного и с Кубы на Америку ракеты полетели бы. Но в целом все правильно, напугали их хорошенько.

– Все очень и очень интересно. Вы просто находка для нас, – улыбаясь паучьей улыбкой, проговорил майор.

Разговор прервала Галочка – пока Осинов не выписан из больничной палаты, она тут главная. Пришлось гостям покинуть палату, но, уходя, Скилович дал указание Осинову дописать все его путешествие до самого конца максимально подробно.

– 9 –

– Мы берем дело под свой контроль, Семен Карлович, – сказал тихо, но невозмутимо майор Синицин, когда они остались одни в кабинете Скиловича.

– Вы же