Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

А вообще в тот день им здорово повезло, что князь изначально ставил на артиллерийский бой, а не на абордаж. И учил этому своих людей. Теперь, пользуясь скоростью, корабли палили изо всех стволов, рвя паруса и снося у гданьчан мачты. Те же по привычке старались сойтись с русскими в клинч, и были крайне недовольны их методом войны. А ещё большей удачей было то, что пиратский капитан не догадался разбить свой отряд на два. В результате прикрываемые с кормы боевыми кораблями, торговцы беспрепятственно уходили от места боя. Будь на месте поляка Андрей, он бы обязательно оставил парочку охотников в засаде и в тот момент, когда остальные свяжут боем конвой, эти бросились бы резать абсолютно беззащитных купцов. Впрочем, не стоит считать врага за дурака, умная голова среди них найдётся и потому стоит предусмотреть подобный манёвр с их стороны на случай нового столкновения.

А вот Игнату, вставшему на мостик "Пенителя" всё же удалось немного побезобразничать на торговых путях, прихватив несколько гданьских посудин. Одной из которых оказалась стотонная четырёхмачтовая копия "Ниньи", ну точно такая, как в фильме с Депардье про Колумба. Оснащённая как "каравелла редонда", с прямым парусом на первых двух мачтах и латинским на двух остальных, она, как и колмубовская, тоже оказалась неплохим ходоком и потому была зачислена в отряд, взяв себе имя героически погибшей "Верной супружницы". По приходу в Норовское она была тщательно осмотрена Виколом и признана неплохо содержавшейся, потому как сам кораблик был явно не новодел и одну тимберовку, как минимум, прошёл точно. Остальные корабли были проданы ещё в Любеке практически за бесценок, по 1500 марок за штуку, что, впрочем, пришлось очень даже кстати.

Потому как на выходе, по итогам года, так сказать, резко стала видна разница между купцами, взявшими облигации Русско-Балтийской торговой компании (а именно так звучало полное имя его детища) и остальными. Что заставило этих остальных серьёзно задуматься. Всё, что теперь нужно было Андрею – это не слить достижения прошлого года и тогда можно будет очень обстоятельно поговорить с новгородскими толстосумами о делах наших бренных.

Впрочем, многие уже сами начали приходить к нужному решению. Совсем недавно к Малому заявился ивангородский поп Игнатий, оказавшийся на поверку владельцем целой бусы, и предложил взять его в дольщики, а то торговать с Колыванью, конечно, выгодно, но в Любеке, по рассказам торговавших там, ещё выгодней. Тонкий намёк, что хоть одного святого отца на кораблях были бы рады видеть в роли судового священника, был им воспринят правильно, и он пообещал замолвить словечко перед архиепископом. Зато ныне его буса уже готовилась выйти в море в составе каравана как полноправное судно компании. Но таких мелких дельцов, владевших одним кораблём, а то и вообще одной бусой в складчину, покамест было мало. Многих отпугивали условия, поставленные перед теми, кто хотел войти в компанию как её член, а не как держатель обязательств торгового товарищества (так для простоты понимания решили обозвать облигации).

Малой почти в лицах рассказывал, как проходили беседы с подобными претендентами. Сколько было криков и ругани, однако все наезды просто разбивались о железное спокойствие приказчика. Структура Компании была давно обговорена и обдумана на заседаниях у князя, и менять её Сильвестр без согласия Андрея не собирался, хотя многое для него и самого было в своё время в новинку. Зато всё остальное было как в лучших традициях Ганзы и Иванковского ста.

В общем, большинство купцов, почесав в затылке, предпочитали либо уйти, либо рискнуть и стать лишь держателем обязательств, а торговать пойти по старинке, самостоятельно. Что ж, вольному воля, а обязательства это тоже хорошо. Этакий способ своеобразного кредитования. Купцы тебе денег либо товар на определённую сумму, а ты им в конце возвращаешь всю сумму плюс проценты деньгой или товаром. Естественно все облигации были краткосрочны (на один год) и с фиксированной ставкой в 10 процентов. Однако пока что желающих сидеть дома, и получать по десять новгородок с каждого вложенного рубля, было немного: опасался народ подобных нововведений. Да и не на купцов это было рассчитано, если честно. Это была своеобразная попытка внедрить зачатки капитализма среди аристократии и духовенства, убедить их, что открыто вкладывать деньги в дело не зазорно. А то ведь всё одно торгуют через купцов товарами со своих вотчин, но почитают действие сие "невместным" и честь аристократическую порочащим. И, возможно, первая ласточка в этом деле уже появилась. В обязательства Русско-Балтийской торговой компании открыто и с большой охотой вложился дом святой Софии, в лице старого княжьего знакомца архиепископа Иоанна.

Дело в том, что после осуждения в 1509 году, из-за спора с покойным ныне Иосифом Волоцким, новгородского архиепископа Серапиона новгородская кафедра находилась в состоянии междуархиерейства. И многолетнее отсутствие епархиального владыки не лучшим образом сказывалось на состоянии её дел. А потому одержавший впечатляющую победу на соборе Варлаам решил, что столь важная кафедра пустует уж слишком долго. Да и вообще из двух на Руси архиепископий после смерти в 1515 году ростовского архиепископа Вассиана, кстати, родного брата Иосифа Волоцкого, ныне пустовали обе. Ну а кого ставить на кафедру как не того, кто больше всех помогал в деле борьбы с иосифлянами? Вот так архимандрит Московского Симонова монастыря, в стенах которого Андрей не раз встречался со старцем Вассианом и самим митрополитом, и был хиротонисан в епископа Новгородского и Псковского с возведением в сан архиепископа. Тем самым история церкви сделала ещё один шаг в сторону от иной ветки реальности. Там новгородская кафедра пустовала аж до 1526 года, пока место архиепископа не занял будущий митрополит Макарий. А Иоанн точно так же стал в том же 1520 году архиепископом, но Ярославской и Ростовской епархии. Теперь же на место ростовского архиепископа был рукоположен игумен Троице-Сергиевого монастыря и ученик бывшего архиепископа новгородского Серапиона Иаков Кашин, в бытность которого игуменом и произошло обретение мощей преподобного Серапиона, скончавшегося в Троице-Сергиевом монастыре в 1516 году.

Так вот, архиепископ Иоанн решил, что коль скоро огромные земельные наделы Новгородской епархии со временем отойдут в казну, то нужно её богатства начинать увеличивать иным способом. А ведь всем известно, что дом святой Софии ещё со времён республики был круто замешан в балтийской торговле, действуя сам или через новгородских купцов. В общем, новый архиепископ решил внимательно приглядеться к новому товариществу, тем более что тут был каким-то образом замешан и один старый знакомец, после общения с которым и старец Вассиан, и сам митрополит уходили из кельи в глубокой задумчивости. А когда князь подтвердил, что это самое товарищество действительно обещает неплохие дивиденды и выплатит их при любом раскладе, то Иоанн решился. В общем, выделил казначей архиепископа Сильвестру товара аж на три тысячи рублей. А Андрей подумал, что наличие в правлении Компании дома святой Софии было бы неплохим подспорьем для дел.

Ведь сколько их ещё нужно было решить!

Ту же систему мер и весов нужно было перетряхнуть по новой и установить единые для всех значения, эталоны которых должны храниться и в Новгороде, и в Ивангороде. Или приучить купцов по образу Ганзы собираться раз в год для решения наиболее насущных вопросов. Их ведь тьма тьмущая, да вот хотя бы тот же ценовой вопрос. Разумеется, каждый купец мог вести торг своими товарами в любом городе, но при этом должен был проводить согласованную ценовую политику в отношении, как сбыта, так и покупки, то есть осуществлять ценовой сговор, как это делали те же самые ганзейцы. А что вы хотели? Как аукнется, так и откликнется. Нет, цены никто занижать пока не собирался, рано пока что, но торговлю стоило потихоньку вводить в единое русло, иначе так и будет русское купечество болтаться на окраинах Балтийской лужи.