Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Разная литература » Прочее » Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Читать онлайн Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 114
Перейти на страницу:

исхождением Грозному царю, оставалась в Европе, по сути, на пра­вах Оттоманской империи — как чужеродное тело.

Великая революция потребовалась России, чтобы вернуться в Европу. Лишь читая отчаянные призывы Петра к французскому ко­ролю («Европейская система изменилась. Исключите Швецию и по­ставьте меня на ее место»),9 начинаешь понимать, что означало из-

Alfred Rieber. «Persistent Factors in Russian Foreign Policy» in Hugh Ragsdale, ed. imperial Russian Foreign Policy, Cambridge Univ. Press, 1993, p. 347.

Ibid., p. 347-348.

А. Зорин. Кормя двуглавого орла, М., 2001, с. 52.

Cited in В.Н. Sumner. Peterthe Great and the Emergence of Russia, English Univ. Press, 1950. p. 97.

вестное признание графа Никиты Панина, руководителя внешней политики при Екатерине. «Петр, — писал он, — выводя народ свой из невежества, ставил уже за великое и то, чтоб уравнять оный дер­жавам второго класса».[8]

Екатерина

И Продолжая дело Петра, Ека­

Глава первая Вводная

терина относилась к этому его завоеванию в выс-

шей степени ревностно. Она не только вывела Россию в ранг евро­пейских держав «первого класса», говоря языком графа Панина. И не только заявила в первом же пункте своего знаменитого Наказа Комиссии по уложению, что

«Россия есть держава европейская», но и сопроводила свое заявление таким удивительным комментарием:

«Перемены, которые в России предпринял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в те времена, совсем не сходство­вали с климатом страны и принесены были к нам смешением разных народов и завоеваниями чуждых областей. Петр Великий, вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском народе, нашел тогда такие удоб­ности, каких он и сам не ожидал»}1 Иначе говоря, весь московитский период отлучения от Европы был официально объявлен неестественным для России (не соответствую­щим ее климату и в этом смысле просто исторической аберрацией).

Новая история страны начиналась, согласно Екатерине, с ее воз­вращения в Европу. Можно как угодно относиться к наивной попыт­ке императрицы («обокравшей», как она сама признавалась, Мон­тескье) теоретически обосновать свое сомнительное историографи­ческое новшество. Намерения ее, однако, сомнению не подлежат.

Нетрудно себе представить, как отнеслась бы императрица к стремлению своего внука Николая, оказавшегося полстолетия спустя на ее престоле, перечеркнуть все усилия Петра и ее соб­ственные старания. Ведь то, что он и впрямь их перечеркнул, бук­вально бросается в глаза. Дело дошло до того, что ее собственные

письма Дидро и Д'Аламберу были запрещены николаевской цензу­рой. Но вот пример более серьезный.

Читая переписку Екатерины с философами или ее яростную от­поведь аббату Шаппу д'Отерошу под длиннейшим названием (кото­рое я для удобства читателей сокращу на несколько строк) «Антидот или разбор дурной, но великолепно изданной книги под заглавием „Путешествие в Сибирь"», ясно видишь, как отчаянно отбивалась она от обвинения, что ее правление деспотическое, а дух ее народа рабский. Точно такого же негодования полны и полемические сочи­нения ее современников и единомышленников.

Вот что писал, например, самый талантливый из них в «Приме­чаниях но Историю древния и нынешния России г. Леклерка, сочи­ненных генерал-майором Иваном Болтиным». Россия, говорит Болтин, и вообще «северные народы вольность за первейшее бла­го, а рабство за гнуснейшее и посрамительнейшее для человечест­ва состояние признают».12 И тотчас после этого: «Как можно правле­ние Российское назвать деспотическим, где дворянство не мень­шею вольностью, выгодами и преимуществами пользуется, а купечество и земледельцы несравненно меньше несут тягости, не­жели в котором ни есть из государств Европейских?».[9]

Я опять же ни на минуту не призываю читателя поверить этой от­кровенно пропагандистской риторике, а только предлагаю прислу­шаться к самой тональности сочинений Ивана Болтина и его импера­трицы. Ясно, что Европа была для них скорее символом, нежели со- вокупностьюцэеальных государств, каждого со своей собственной историей и собственной судьбою. Говоря научным языком, означала она для них «идеальный тип» государственности, способной к поли­тической модернизации. Именно поэтому никак не могла допустить Екатерина, чтобы ее страну отождествили с Азией, где деспотизм об­рекал общество, согласно общепринятой тогда «климатической» классификации Монтескье, на политическую смерть.

Не забудем также, что власть этой «климатической» теории бы­ла в ту пору абсолютной — даже над самыми просвещенными ума-

12

И. Болтин. Примечания на Историю древния и нынешния России г. Леклерка, сочи­ненные генерал-майором Иваном Болтиным, Спб., 1788, с. 242.

ми. До такой степени, что и четверть века спустя после смерти Ека­терины П.Я. Чаадаев все еще считал Японию «нелепым уклонением от божеских и человеческих истин».14 И В.Г. Белинский не сомневал­ся десятилетием позже, что «народ, не сознающий себя живым чле­ном человечества, есть не нация, но... живой труп, подобно китай­цам, японцам, персиянам и туркам».15 Мудрено ли, что для Екатери­ны деспотизм, свойственный этим «живым трупам», всегда был не только бранным словом, но и личным оскорблением?

А теперь сопоставьте это с позицией, которую без тени смущения и с некоторым даже самолюбованием провозгласил ее внук Николай. «Да, — признавался он, — деспотизм еще существует в России, ибо он составляет сущность моего правления, но он согласен с гением на­ции».16 А вот позиция его единомышленника и сотрудника, уже упоми­навшегося графа Уварова по поводу согласного с деспотизмом «гения нации», а также «гнуснейшего и посрамительнейшего в человечестве состояния»: «У политической религии, как и у веры в Бога, есть свои догматы. Для нас один из них крепостное право. Оно установлено твердо и нерушимо. Отменить его невозможно, да и ни к чему».17

Поворот, согласитесь, головокружительный. Внук Екатерины так же грубо и откровенно разрушал дело своей бабки в XIX веке, как Г розный царь, который тоже ведь был внуком европейского ре­форматора России Ивана III, разрушал дело деда в XVI.[10] Это был то­тальный семантический переворот, если хотите. Уваров и его импе­ратор сознательно и даже с большим воодушевлением лепили анти- петровский образ России.

Дело, однако, было не только во внезапной и драматической пе­ремене официальной риторики. Еще важнее, что как прагматичес-

П.Я. Чаадаев. Философические письма, Ардис, 1978, с. 40.

В.Г. Белинский. ПСС, М., 1953*59» т-5» с. 305-306.

М. Лемке. Николаевские жандармы и литература. 1826-1855, Спб., 1918, с. 42. (выделено мной. —А.Я.)

Cited in F. Fadner. Seventy Years of Pan slavism in Russia 1800-1870, Georgetown Univ. Press, 1962, p.219.

кий политик, посвятивший жизнь приобщению России к «символиче­ской» Европе, Екатерина непременно увидела бы в николаевском перевороте угрозу европейской коалиции против «отечества драго­го». И действительно, ведь крымская катастрофа была в нем заложе­на, подобно дубу в желуде. По крайней мере, по трем причинам.

Во-первых, противопоставление России Европе не могло долго оставаться лишь правительственной риторикой. Оно должно было тотчас обрести своего рода лобби, влиятельную котерию национа­листических идеологов, оправдывавших и обосновывавших эту но­вую культурно-политическую ориентацию страны. Должно было, другими словами, стать основополагающим фактом ее культурной жизни. Тем более что эпоха наполеоновских войн оставила ей в на­следство целую плеяду угрюмых проповедников «особнячества», последователей А. Шишкова и Ф. Ростопчина, ненавидевших все иностранное и подозревавших в «опасном якобинстве» даже такого выдающегося идеолога самодержавия, как Н.М. Карамзин.

Во-вторых, это «особняческое» лобби, проповедовавшее пре­восходство России над Европой, должно было раньше или позже за­ставить самодержца поверить в его собственную риторическую фикцию. И это не могло не сказаться на его отношении к Европе. Со­блазн бросить ей вызов оказался непреодолим. Во всяком случае для Николая, в котором, по выражению Пушкина, было «много от прапорщика и немного от Петра Великого».19 Соответственно, дело и кончилось Крымской войной.

В-третьих, наконец, низведение страны, как в московитские времена, на уровень Оттоманской империи, т. е. чужеродного Евро­пе тела, не могло не вызвать в ней ответную реакцию. Короче, нико­лаевский переворот был чреват возникновением в Европе массо­вой русофобии. Стоило, например, подняться в 1830-х Польше, как она надолго обрела в глазах европейской публики тот же междуна­родный статус угнетенной варварами европейской страдалицы, что и Греция, судьба которой под Оттоманским игом всколыхнула кон­тинент десятилетием раньше.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 114
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Россия и Европа- т.2 - Александр Янов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит