Натуралист на Амазонке - Генри Бейтс

Наконец мы вышли из лесу на берега Уны, неподалеку от ее устья. Река имела здесь около 100 ярдов в ширину. Сеньор Данин жил на противоположном берегу: над влажной почвой поднимался на деревянных сваях большой дом, выбеленный и крытый, как обычно, красной черепицей. Вдоль второго этажа, который занимала семья хозяина, шла открытая веранда, где трудились мужчины и женщины. Внизу несколько негров таскали на голове глину. Мы кликнули лодку, и один из негров отправился за нами. Сеньор Данин принял нас с обычной церемонной вежливостью португальца; он отлично говорил по-английски, и, уладив наше дело, мы остались, чтобы побеседовать с ним по различным вопросам, касающимся страны. Как и всех остальных предпринимателей в этой провинции, его волновало одно — недостаток рабочих рук. По-видимому, он прилагал много усилий, чтобы завезти сюда белых рабочих; он привез рабочих из Португалии и других стран, заключив контракт о том, что они будут работать на него, но его постигла неудача. Все эти рабочие один за другим покинули его после приезда. Обилие незанятой земли, свобода, весь уклад этой полудикой жизни в челнах и та легкость, с какой, работая немного, можно добыть себе пропитание, соблазняют даже самых добропорядочных людей, и они тут же бросают постоянную работу. Наш хозяин жаловался также на дороговизну рабов вследствие запрещения африканской торговли: прежде невольника можно было купить за 120 долларов, а теперь с трудом удается достать и за 400 долларов[8].

Г-н Данин рассказал нам, что он совершал путешествия в Англию и Соединенные Штаты, а теперь двое его сыновей завершают там образование. Впоследствии я встречал многих предприимчивых португальцев и бразильцев вроде г-на Данина; предмет их стремлений — совершить путешествие в Европу или Северную Америку и послать сыновей туда для получения образования. Земля, на которой выстроен завод г-на Данина, представляла, по его словам, искусственную насыпь на болоте; одна сторона дома была построена на выступе насыпи, выходящем к реке, так что из.гостиных хорошо видна была река с проплывающими по ней судами. Мы узнали, что некогда на этом месте находилось большое и цветущее скотоводческое хозяйство с открытым поросшим травой пространством вроде парка. По воскресеньям сюда, бывало, по суше и по воде, в экипажах и пышных галиотах съезжалось человек по 40-50 провести день у гостеприимного хозяина. После политических смут, о которых я уже упоминал, хозяйство это, как и большинство других в стране, пришло в упадок. Обработанные земли и дороги, к ним ведущие, ныне сплошь заросли густым лесом. Когда мы собрались уходить, господин Данин предложил нам челн и двух негров, чтобы доставить нас в город, и мы попали туда вечером, после дня, богатого новыми впечатлениями.

Немного времени спустя мы вступили во владение нашим новым жилищем. Дом представлял собой квадратное строение, состоящее из четырех одинакового размера комнат; черепичная крыша выступала навесом со всех сторон, образуя широкую веранду, где благодаря прохладе было приятно сидеть и работать. На обработанной земле, которая выглядела так, будто ее недавно очистили от леса, взращивались плодовые деревья, на небольших делянках росли кофе и маниок. Входом на наш участок служила чугунная решетчатая калитка; она открывалась на заросшую травой площадь, вокруг которой стояло несколько домов да крытых пальмовыми листьями хижин, составлявшие в то время селение. Самым значительным строением была капелла Назаретской божьей матери, расположенная напротив нашего участка. Эта святая пользовалась большой популярностью у всех набожных параанцев, которые приписывали ей много чудес. На алтаре стояла ее статуя — красивая кукла вышиной около 5 футов в серебряной короне и одеянии из голубого шелка, усеянного золотыми звездами. В капелле и вокруг нее хранились приношения верующих — свидетельства сотворенных божьей матерью чудес. Здесь были слепки исцеленных ею ног, рук, грудей и т. п. Но самым любопытным изо всего была шлюпка, поставленная тут экипажем португальского судна, которое погибло напротив Кайенны за год или за два до нашего приезда; часть экипажа спаслась в шлюпке, после того как воззвала о покровительстве к святой. Ежегодное празднество в честь Назаретской божьей матери — самый большой праздник в Пара; многие являются из соседнего большого города — Мараньяна, за 300 миль. Для удобства этих гостей президент отдал однажды распоряжение почтовому пароходу задержаться на два дня в Пара. Популярностью своей празднество отчасти обязано прекрасной погоде, которая обычно стоит в это время в середине ясного сезона — в течение десяти дней перед полнолунием в октябре или ноябре. Пара тогда представляется с лучшей стороны. Никогда не бывает трех недель подряд без дождя, поэтому погода не слишком сухая, и при ясном небе можно наслаждаться всей прелестью зелени и цветов. Особенно хороши лунные ночи: воздух прозрачно чист, а легкий морской ветерок приносит приятную прохладу.

Мы решили посвятить несколько месяцев планомерному исследованию местности. С трех сторон нас окружал лес. Заканчивался влажный сезон, и большая часть видов птиц кончала линять, а многочисленность и разнообразие насекомых росли с каждым днем. Позади росиньи я нашел после нескольких дней поисков ряд тропинок,, которые вели через лес к дороге на Уну; на полпути находился дом, где жили во время своего пребывания в Пара в 1819 г. знаменитые путешественники Спикс и Марциус. Теперь дом был заброшен, а плантации заросли кустарниками. Окрестные тропы изобиловали насекомыми; тропы укрывала густая тень, и бродить по ним было очень приятно. У самых наших дверей начиналась главная дорога через лес. Она была достаточно широка для двух всадников, едущих рядом, и расходилась в трех направлениях; главная дорога вела в деревню Орен, на расстоянии 50 миль. Когда-то дорога простиралась до Мараньяна, но. давно заброшена и теперь заросла настолько, что даже между Пара и Ореном едва проходима.

Наши поиски мы вели в разных направлениях по этим тропам и каждый день находили много новых и интересных видов. Почти все наше время мы тратили на то, чтобы собирать образцы, препарировать их и делать заметки. Один день настолько походил на другой, что достаточно описания событий какого-нибудь одного дня, включая сюда ряд явлений природы, чтобы дать представление о том, как проходят будни натуралистов на экваторе.

Вставали мы обыкновенно вскоре после рассвета, и Изидору,. подав нам чашку кофе, спускался в город закупить свежей провизии на день. Два часа перед завтраком посвящались орнитологии. В эти ранние часы небо неизменно оставалось безоблачным (термометр показывал 23-24°); обильная роса или влага прошедшего ночью дождя быстро испарялась с мокрой листвы под лучами яркого солнца, восходившего точно на востоке и быстро поднимавшегося прямо к зениту. Вся природа точно посвежела, быстро распускались новые листья и цветы. Иногда там, где накануне вечером виден был лишь однородный зеленый массив леса, наутро какое-нибудь дерево покрывалось цветами — расцвет происходил внезапно, как по волшебству. Птицы были оживлены и деятельны; с плодовых деревьев неподалеку нередко слышался пронзительный крик туканов (Ramphastosvitellinus), Очень часто по утрам, отчетливо вырисовываясь на фоне синего неба, летали на большой высоте стайки попугаев, всегда парами, и щебетали, словно обращаясь друг к другу; пары сохраняли между собой правильные интервалы; впрочем, яркие цвета их на такой высоте не были заметны. Время после завтрака, с 10 часов утра и часов до 2-3 дня, мы посвящали энтомологии: лучшее время для наблюдения за насекомыми в лесу — незадолго до самой жаркой поры дня.