Каменное сердце - Кейлет Рель

Я напомнила себе, что больше никак не отношусь к светлым. Я — карга. Специалистка по проклятиям, ядам и вмешательствам в человеческую судьбу. Ожившая детская страшилка. Монстр из-под кровати. А все из-за девичьей глупости. Если бы я не ошиблась, не было бы этой ужасной зимовки в Чаще, не было бы Злейска и беготни от инквизиции. Сделанного не воротишь, прошлого не перепишешь.

— Вот и я, — прорычали за дверью.

Я и ухом не повела, продолжила отбирать хорошие листочки, хорошо сохранившиеся и напитанные силой.

— Пусти меня! — потребовал голос.

Но это мы уже проходили. Я ненавидела зверя за все, что он со мной сделал. И ему было хорошо известно, что его не ждут.

— Хватит дуться, — рыкнул он. — Просто впусти меня, и мы поговорим.

Я выглянула сквозь щели в ставнях. Сегодня наступило полнолуние. Только в такие дни проклятие на звере ослабевало, и он мог подобраться ко мне так близко. Все остальное время он был вынужден скрываться среди теней, следовать за мной по Чаще, не в силах приблизиться.

— Ты не можешь вечно от меня прятаться, — заметил зверь. — Однажды ты окажешься одна, без стен и заклятий. И тогда я приду.

Я погрузила травы в мальвазию, наблюдая, как медленно они напитываются. Заморское вино усиливало натуральные свойства растений, раскрывало их потенциал и без магии. Была лишь одна побочка, из-за которой я так не любила настойки на мальвазии. Все получалось слишком крепким, чтобы давать детям, а у стариков могло подскочить давление. Магия была как-то надежнее, предсказуемее, безвреднее.

Инквизиторы со мной не согласились бы. Я зло усмехнулась. Кто станет их спрашивать, когда родственник уже одной ногой в могиле и мучается от страшных болей?

Люди порицали ведьм, боялись их, ненавидели и строчили кляузы в орден. Но стоило кому-то из их близких попасть в передрягу, как неприязнь забывалась, и на порог приглашалась ведьма, которую оттуда до этого гнали поганой метлой.

Я отложила в сторону огромную банку с настойкой от болей, головных и сердечных. Ивовая кора тонкими лоскутами ложилась на дно.

Все пригодится, даже мальвазия. Болезни никогда не бросали людей, как зверь не отступал от меня. И в периоды страшной нужды любое припасенное заранее лекарство было кстати. Какой-то пучок трав мог спасти десятки жизней.

Я познала это на своем опыте. Ни разу еще запасливость не подводила меня.

Я стянула ленты и убрала в старый сундук, брошенный здесь хозяевами, сарафан. Следом отправилась нарядная рубаха, вышитая Гленной или ее матерью. На замену ей пришла тонкая ночная сорочка, купленная на рынке.

Что поделать: я просто не могла вечно обходиться той кучкой лохмотьев, что осталась у меня с зимы. Запасы денег ежемесячно пополнялись, но часть из них уходила на покупку банок, склянок, мешочков и снеди. За удачные продажи я баловала себя и необязательными покупками вроде этой сорочки и отреза ткани, из которой позже пошила нижнее белье.

Приготовясь ко сну, я заползла на скромный топчан рядом с печкой, устланный шкурами, и закуталась в шерстяное одеяло. За окном шелестели деревья. Взвыли волки. Уже засыпая, я слышала мягкие осторожные шаги зверя за дверью. Он кружил вокруг моего жилья, приглядывался. Зверь знал, что его жертва скрыта за хлипкими стенами лесной избушки. Он жаждал добраться до меня, но не мог.

Усталость брала свое, поэтому вскоре я уплыла в темноту, не в силах и дальше дергаться от каждого подозрительного шороха. Наутро на окнах и двери обнаружились следы от когтей.

Глава 13

Куда уж зверю до моих охранных заговоров и маленьких тотемов, запрятанных по углам. Он не смог бы пробраться в дом, даже если страстно того желал бы. Однако первым делом поутру я вкопала по сторонам дома неприметные столбики с птичьими черепами и укрыла их прелой листвой и мхом, чтоб не бросались в глаза.

Как только зацветут анютины глазки, прозванные в моем крае мачехами, посажу их. За домом пригляд нужен, а уж тем более за логовом ведьмы.

Я с досадой посмотрела на чернеющие на пальцах когти. Мне казалось, они немного уплотнились, стали острее. Неровен час, порвут мне перчатки на ярмарке. Я со вздохом убрала копну волос цвета вишни под платок и намотала сверху ветхую шаль, укрываясь от посторонних взглядов. В лесу редко кто-то ходил, но если инквизитор меня заметит, пусть думает о той самой странной тетушке Аде, а не о ее молоденькой племяннице.

Где-то вдалеке хрустнула ветка и вспорхнула испуганная птица. Зверь. Он никогда не отходил от меня, не покидал по-настоящему. В прошлом это успокаивало. У меня был друг, питомец, призванный из глубин Чащи. Я сама умоляла его прийти тогда.

Теперь мы стали врагами. Тот, кого я считала другом, едва ли не членом семьи, оказался предателем.

Не все, что дарила нам Чаща, шло во благо. Далеко не все.

Я вгляделась в пустоты между деревьями, в узорчатый ковер из молодых трав и гнивших всю зиму листьев. Ничего. Но зверь был там, я чувствовала, как ведьма чувствует своего фамильяра. Он прятался, он наблюдал, он выжидал.

— Следующее полнолуние будет не лучше, стервец, — фыркнула я. — Решился подойти ближе? Не переживай, я найду способ держать тебя на расстоянии.

Лес молчал. Зверь не ответил. Да и не мог из-за проклятия. Меня удивляло лишь одно: почему он так долго ко мне подбирался? У него была целая зима и начало весны, когда я от слабости не могла ни защититься, ни уйти. Почему он подарил мне несколько месяцев покоя и лишь потом пришел?

Хотелось надеяться, что зверь жалел. Он не мог не чувствовать изменений во мне, моей магии.

Матушка всегда говорила, что не стоит подпускать всех слишком близко. Сердце ведьмы хрупкое, пылающее. Не каждому дано удержать его, не всякий склеит разбитое. И стоит ведьме однажды разочароваться…

Вот и мой мир рухнул в одночасье. Любимый погиб от яда, родителей забрала инквизиция. Сколько бы я не кричала, меня не слушали. Люди вмиг ожесточились, объявив мою семью вне закона. Будто они никогда не были пациентами матушки, будто отец не помогал им вернуться с опасных промыслов. Все забылось. Осталась только ненависть и злоба.

Ведьма и ведьмак потравили жениха дочери, чтобы тот не рассказал грязных секретов их семейки. Таков был вердикт.

Я знала, что все подстроил зверь, но толку-то? Орден не принимает показания восемнадцатилетних соплячек.

Пришлось идти на крайние меры. Я напала на людей, чего в нашем род никто не делал.