Рассказы - Александр Чуманов

Бросил трубку. Отстал. Оставил деда в покое.

Та-а-к… На чём я остановился…

Однако рабочего настроя как не бывало. И на душе муторно. Нет, я, вероятно, поднатужась, собрав, как говорится, волю в кулак, мог бы попытаться перестать быть «самым слабым звеном». Но ведь — себе дороже…

Как-то прошлым летом приспичило Ваньке с приятелями строить наблюдательный пункт в развилке тополя. Попросил от сарая ключи, в двух словах нужду свою объяснив, что ж — дело серьёзное…

А соседские старушки, увидев, как стремительно уходят в дело мой пиломатериал и гвозди, припасённые ещё со времён социализма, хотели внука моего урезонить: «Вот дед-то тебе задаст!» На что он ответствовал им кратко и, пожалуй, не без некоторого презрения: «Дед — добрый…»

И вот ради того, чтобы не возникло у парня причин когда-либо пересмотреть данное убеждение, я, ребята, в лепёшку расшибусь. Ей-богу…

Выключаю компьютер. Звоню внуку.

— Пошли, Иванушка.

— За ёлкой?!

— За ёлкой, чёрт бы её подрал…

— Щас! Выходи тоже.

— Уже выхожу…

Живём-то мы друг от друга через три дома. Они — в пятиэтажке, мы с бабушкой — в хрущёбе о трёх этажах, зато у нас есть сарайка дощатая, где я ещё ножовку в потёмках на ощупь должен разыскать…

И пошли мы с Иванушкой сперва за гаражи, над которыми ещё парочка фонарей с прошлого века уцелела, а дальше по тропке, которая с незапамятных времён вьётся параллельно опушке и является у нас кратчайшим путём как в больницу, так и на погост. Внук то вперёд забежит и под ногами путается, то сзади на пятки наступает и за хлястик моего ватника держится, говорит, не умолкая, хотя обычно на слова скуп, как отец.

Понимаю, страшновато десятилетнему мужичку первый раз в жизни прогуляться по ночному лесу, тем более когда кладбище неподалёку, но зато — романтика, которой в его жизни, считай, нет. Или их романтика другая совсем?..

— Дед, я письмо Деду Морозу написал — попросил у него «карту памяти» для компьютера, а то мало игр влезает.

— Ого!

— Как думаешь — не откажет?

— Не знаю… Но на всякий случай скажу так: у Деда Мороза миллиарда три детей, где он возьмёт столько денег?

— Ну-у, мало ли…

Ох, и хитрец! Ведь не может того быть, чтобы верил в новогоднего волшебника, как пятилетний. Значит — намекает…

— Вот был случай в моём детстве, Иванушка, — это я меняю тему разговора, — мы с ребятами примерно также в канун Нового года за ёлками пошли. Только — за настоящими, на линию. Знаешь, где это?

— Слышал только. Это надо весь лес пройти, а потом — через поле, да?

— Да, правильно. И там вдоль железной дороги — лесополоса. Всякие кустарники и деревья посажены, в том числе ёлки…

Я, считай, уже совсем почти выдохся, пока туда шёл. Нам бы — на лыжах, но посчитали, что снегу не много, сбегаем и так. А снегу хоть и не много, а всё ж изрядно было. На поле местами аж по пояс.

Однако ёлочек напилили. Я — две штуки облюбовал. Двоюродных сестёр ещё порадовать хотел. И двинули обратно. И стал я от ребят отставать всё сильнее. И без слёз, конечно, не обошлось. И тогда большой парень, который нас соблазнил настоящими ёлками, всем велел отдыхать, а сам ко мне вернулся.

— Брось ёлки, — приказал он, — раз тащить не можешь — брось. А то мы тебя бросим. Нянчиться, что ли.

— Не брошу.

— Брось, я сказал!

— Нет.

— Ну, хотя бы одну! Зачем тебе две?

— Надо две…

Конечно, он меня разными матершинными словами обозвал. А потом взял за воротник пальтушки и поволок за собой. И до самого дома доволок. Вместе с ёлками, конечно… Хотя, вообще-то, он нас, мелкоту, часто обижал, ещё чаще на разные нехорошие проделки подбивал. И влетало ему за это, и нам родители пытались запретить с ним водиться… Вот видишь, Иванушка, как в жизни бывает. Не зря говорят: «Человек в беде познаётся»…

— А ведь вам, дед, пришлось через кладбище пройти!

— Ну, туда-то мы его обогнули. А вот на обратном пути действительно напрямки пёрли.

— И не боялись?

— Знаешь, мы так умучились, что для страха, наверное, места не осталось. Хотя обычно-то конечно…

— А сейчас, дед, ты бы мог ночью — на кладбище?

— Да это пустяк, ещё подрастёшь чуток, тоже такой ерунды не будешь бояться. Зато другие страхи, скорей всего, появятся… Стоп! Кажись, нам повезло, Иванушка. Смотри-ка — вон!

— Где?

— Да вон же!

— Не вижу.

— Айда…

Получилось всёго-то в десятке шагов от тропинки. Правда, пришлось довольно большую сосёнку загубить, но вершинка была просто идеальна. Редкая по нынешним временам удача. Люди потому и проглядели, что тоже, как и внук, смотрели понизу. А я ещё у моих ссыльных родителей научился, которые, когда мы на севере Урала жили, всегда большую пихту валили ради пушистой вершинки. Причём семейный поход за новогодним деревом начинался поиском таёжного украшения, достойного Кремля, а себе уж после подбирали…

А на обратном пути Иванушку вдруг новая тревога посетила.

— Дед, а если нас сейчас поймают?

— Кто?

— Ну, как кто — менты!

— Поймают, так поймают…

— А у тебя деньги есть, чтобы штраф заплатить?

— С собой — нету.

— Тогда — как?

— Никак. Всё равно ведь, если штраф — деньги сразу не берут. Сначала — протокол. Или что-нибудь в этом роде…

— Дед, а нам стыдно будет?..

Но на сей счёт я как раз и сам уже намеревался к соответствующим разъяснениям приступить.

— Видишь ли, внучек, какая штука… Вот это все вокруг — наша с тобой Родина. Другой у нас нет и не будет. И пусть нефтяные да газовые скважины мы с тобой прохлопали, вернее, я прохлопал, грибные наши места браконьеры-лесопромышленники, сам видел, в какой лунный пейзаж превращают, но если по совести, что-то же должно нам на этой земле принадлежать. Хотя бы вот такая сосёнка раз в год…

Ну, есть желающие кинуть в меня камень за столь откровенную антипедагогику?