Династия любви - Барбара Картленд

Но при всем при том ее приводила в негодование мысль, что Роби так старался вовсе не для себя, а для какого-то американского миллионера.

Она почти не сомневалась, что новоявленный хозяин дома и не соизволит поблагодарить их за проделанную работу.

«Он примет это как должное», — подначивала она себя. — И, конечно, отметит, что его ранчо в Техасе намного лучше «.

Но все же, когда она видела бархатные шторы и атласные подушки, ей хотелось петь от радости.

Ставерли вновь был красив!

Ставерли был впечатляющ!

Ставерли был изыскан!

Он был таким, каким его хотел видеть дед.

Поначалу Роби колебался, покупая дорогую мебель.

Но затем они с Тилой решили, что такой случай выпадает единственный раз и потому не надо скупиться.

В результате все, что они купили, выглядело великолепно и отлично вписывалось в интерьер.

Роби прислал письмо пару дней назад.

В нем сообщалось, что они привезут мистера Викхэма с дочерью в среду.

Прочитав письмо. Тила не сразу могла собраться с мыслями.

До последней минуты она надеялась, что мистер Викхэм передумает и уедет обратно в Америку.

Или какой-то непредвиденный случай потребует его срочного вмешательства.

Она даже видела словно наяву апокалипсические сцены крушения двух поездов и взрыва на нефтяной скважине.

Тогда ему точно пришлось бы вернуться для разбирательства по этим делам.

Но, к ее великому сожалению, ничего такого не произошло.

Прежде чем в дом въехали новые слуги, она вместе с Коблинсами перебралась в домик на холмах. Кингфишер тоже составил им компанию.

Дом после ремонта выглядел очень мило.

Там разместили кое-какую мебель из Большого дома и повесили новые шторы.

Типе не хотелось думать, что совсем скоро ей придется оставить этот дом и уйти в главное поместье, чтобы приступить к своим обязанностям.

Все это было очень трудно объяснить Кобпинсам: они не понимали, почему им нашли замену и они не могут продолжать трудиться, как делали это всю жизнь, и почему мисс Оттила теперь должна быть гувернанткой.

В конце концов девушка объяснила доходчивее:

— Это значит, я смогу зарабатывать достаточно, чтобы мы не испытывали ни в чем нужды. Вы будете по-прежнему получать свою зарплату, и мы не станем отказывать себе в хорошей еде.

Просто я буду работать, потому что сэр Роберт попросил меня присмотреть за маленькой девочкой.

— Значит ли это, мисс Оттила, что вы не будете жить здесь, с нами? — сделала большие глаза миссис Коблинс.

— Только пока мистер Викхэм будет в Англии, — ответила Тила. — Но так как у него обширные владения в Америке, за которыми надо присматривать, я не думаю, что он надолго останется здесь.

Наконец они поняли что к чему, но миссис Коблинс все же с грустью промолвила, что без мисс Оттилы их жизнь станет совсем другой.

Этим утром Тила ушла из домика для гостей.

Прощаясь, она снова попросила их на некоторое время забыть, что ее зовут мисс Оттила, и не называть ее так.

— А там, в деревне, мисс Оттила, подумают, мол, что-то неладно, раз вы работаете в Большом доме, — забеспокоился Кобпинс.

— Они не узнают об этом, — уверила его девушка. — Ив том числе по этой причине я изменяю имя.

Коблинс удивленно посмотрел на нее:

— Вы меняете свое имя, мисс Оттила? Зачем?

— Сэр Роберт посчитал, будет стыдно, если американцы узнают, что я его сестра.

— В этом есть какой-то смысл, — одобрил Коблинс, — особенно, если ради этого он сделал дом таким хорошим.

Тила подумала, что слово» хороший» совсем не подходит для того, чтобы описать необыкновенную красоту Ставерли.

«Но главное, — решила она для себя, — Коблинсы поняли, им необходимо хранить молчание».

Роби прислал за ней коляску, чтобы отвезти из дома на холмах в Ставерли.

Тила не заставила себя долго ждать, приготовившись заранее.

— Я выгляжу, как настоящая гувернантка, — прошептала она, бросив последний взгляд в зеркало.

Через полчаса она была в Ставерли.

Расплатилась с кучером и прошла в дом.

— Мне было ведено ожидать вас мисс Стивенс, — почтительно произнес дворецкий. — Надеюсь, вы хорошо доехали?

— Все в порядке, спасибо, — ответила Тила.

Слуга проводил ее наверх, в комнату, которую она сама так заботливо обставляла.

Пока они поднимались, она думала о том, как ужасно звучит имя, которое Патрик выбрал для нее.

— Почему Стивенс? — раздраженно спросила она у ирландца. — Звучит противно.

— Я специально выбирал такое, — объяснил Патрик. — Две первые буквы в этом имени те же, что и в вашем настоящем. У меня не было уверенности, что ваши инициалы не выгравированы на ваших чемоданах и носовых платках.

— Там нет никаких пометок, — отрезала Тила. — А я бы хотела иметь более приятное имя.

— Слишком поздно, — пожал плечами Патрик. — Я уже отправил письмо своему другу в Америку с просьбой передать мистеру Викхэму, что я нашел прекрасную гувернантку. И, естественно, там указано ваше новое имя.

Девушка возмутилась: он мог бы посоветоваться с ней, прежде чем поступить так!

Она уже вознамерилась сказать ему об этом, но вовремя заметила, как нахмурился Роби.

Он хотел, чтобы она делала так, как велит ей Патрик, и при этом не бунтовала.

«Интересно, какая она, дочь мистера Викхэма? Надеюсь, она не столь избалована, как мой брат, в противном случае передо мной встанет довольно сложная проблема», — думала девушка.

Она стояла у окна и наблюдала за петляющей под дубами дорогой, где совсем скоро должны появиться экипажи из Лондона.

Сама не зная почему. Тила по-прежнему представляла себе мистера Викхэма стариком.

Ей казалось невероятным, что человек, обладающий таким богатством, может быть молодым.

«Ну какой молодой человек, — рассуждала она, чуть ухмыляясь, — захочет жениться на девушке только из-за ее титула и генеалогического древа? Никогда не слышала ничего более смешного, чем эта идея о создании династии».

Простояв у окна какое-то время и так ничего не увидев. Тила решила распаковать свои вещи.

Она должна будет безоглядно посвятить себя этой маленькой американской девочке, и, возможно, для личной жизни у нее уже не останется времени.

Классная комната была довольно просторная.

Первоначально она служила детской, где Тила и Роби проводили время в играх.

Рядом находились две спальни: одна раньше принадлежала Типе, другая — ее няне; напротив располагалась спальня Роби.

Здесь солнце появлялось после обеда, а в детской — по утрам.

Теперь все изменилось, но Тила решила оставить себе детскую комнату.

Ей нравилось видеть из окна сад, особенно теперь, когда он переживал свой ренессанс.