Созвездие верности - Луанн Райс

Элизабет кое-чего не знала. Зеб не раскрыл ей их тайну: она осталась только между ним и Румер. У них была магическая связь. Однажды они чуть было не занялись любовью. Как-то весной… да, они собирались распрощаться с детством.

Но что-то случилось: маленький пустяк – и они упустили свой шанс. Стоило Румер отвернуться, как налетела Элизабет и быстро утащила Зеба, который с радостью поддался ей.

Тогда, в тот день, после разговора с сестрой, Румер мчалась по пляжу мимо их знакомых и знакомых своей семьи. Они с Зебом выросли прямо на глазах у многих из них, развозя им газеты и водя дружбу с их детьми. А вдруг они все знали о тайных проделках Элизабет и Зеба? Видели, что старшая отбивает у младшей сестры ее друга? Видели – и молчали? От одной этой мысли Румер стало тошно.

Она и теперь задрожала, вновь представив себе, как Элизабет, широко раскрыв невинные глаза, просила ее сыграть роль подружки невесты. Почему ее родная сестра так поступила с нею? А Зеб? Как он мог? Они тогда предали ее! И не было им счастья, построенного на обмане, на предательстве, хоть она и не желала этого…

Предательство – это слово было слишком тяжелым, будто сошло из трагедий Шекспира. И то, что оно случилось здесь, в прекрасном и спокойном мире Мыса Хаббарда, было еще страшнее.

Тем летом, пока Элизабет готовилась к свадьбе, Румер должна была поступать в Ветеринарную школу при университете Тафтса; в середине июля ей пришло сообщение, что она зачислена на первый курс. Сколько слез она пролила, ожидая этого известия: слава богу, что она закончила обучение в колледже до всех тех событий.

Она уже почти ничего не соображала. В мозгах у нее образовалась какая-то каша. Тупо глядя на бумаги на своем столе, она не понимала, откуда они и зачем. Ее сердце замедлило ход, словно каждый его удар мог убить хозяйку. Днем ей хотелось спать, ночью – бродить как сомнамбула. И еще ей все время хотелось есть. На нервной почве началась булимия. Румер растолстела, но тогда ей было все равно. Даже мытье головы казалось ей адским трудом.

Это было единственное лето в ее жизни, когда она не плавала, не лежала на пляже.

Ее попа не влезала ни в одни джинсы. Глядя на себя в зеркало, Румер видела чужое опухшее лицо. Она постоянно сидела дома, сторонилась глядеть на коттедж Зеба и жила только в тех комнатах, окна которых были обращены на север.

Родители переживали за нее, но она их игнорировала. Хотя им было не до младшей дочери. Они строили планы по поводу свадьбы, отец был занят рассужденьями о замужестве Элизабет, а мать – покупкой платьев для себя и невесты, Румер не могла и не хотела их слушать.

И вот тогда-то и пришло это письмо из Тафтса. Оно стало для нее спасательным кругом в океане безнадеги. Румер ухватилась за него, как за последнюю соломинку. Она выучится на ветеринара! Ей так хотелось поделиться своей радостью с Зебом, и это разбивало ей сердце. Всю следующую ночь она горько рыдала и билась в истерике.

Она думала о природе, о том, как они вместе влюбились в нее. Как их поддерживали небо и земля. Как воздушные просторы принадлежали ему, а животные – ей. Как его руки гладили ее плечи; как их тела почти сливались в экстазе.

Да, только почти – увы, но самые чудесные мгновения в их жизни так и не наступили.

Румер очень бережно хранила воспоминания о тех мгновениях. Ее замечательная сестра-актриса, не знала, что сделали Румер и Зеб. Рядом с Элизабет, особенно со своим новым жиром, Румер была похожа на толстую, снедаемую мучениями, одинокую, оскорбленную, мстительную уродку, оберегавшую свой секрет с усердием достойным лучшего применения.

Они чуть было не занялись любовью; встреться они у Индейской Могилы, так оно и случилось бы.

«Я еще покажу вам!» – думала она: какое ей теперь было дело до Элизабет и Зеба? Румер отправилась своим путем. Она не нуждалась в обществе Зеба Мэйхью для осуществления своих заветных желаний. Она собиралась в Тафте, лучшую школу в округе; она собиралась стать ветеринаром.

За неделю до свадьбы сестры Румер перевезла свои вещи в Норт-Графтон, что в штате Массачусетс, и поселилась на третьем этаже викторианского особняка, битком набитого студиозусами. Непосредственно в день свадьбы она вышла на работу в местном приюте для бездомных животных.

Двумя днями ранее в пригороде Бостона машина сбила собаку помеси овчарки и Лабрадора. Хозяин отыскал своего питомца, а ветеринар заштопал его как сумел. В обязанности Румер входила влажная уборка и чистка стальных операционных столов. Но, пройдя на псарню и почувствовав на себе взгляд подернутых дымкой собачьих глаз, она опустилась на колени.

И вот, стоя на коленях перед клеткой, она прижала ладонь к проволочной сетке. Ветеринар сказал ей, что после таких ран пса ждала верная смерть, но хозяева просили хоть чем-нибудь помочь ему. Замерев на месте, она позволила умиравшему псу лизнуть ее пальцы. Его мягкий язык прикасался к ней с таким душераздирающим дружелюбием, что она почувствовала, как у нее внутри прорвало плотину накопленных эмоций. Она обнимала голову собаки и, прижавшись к решетке, рыдала, как никогда прежде.

Солнце уже скрылось за горизонт, через небольшое окно в бетонной стене бледная луна осветила заплаканную девушку, сидевшую на холодном полу до тех пор, пока не умер пес и пока не кончились торжества по случаю той треклятой свадьбы. Эти события смешались в ее воспоминаниях, и каждое из них было по-своему невыносимо печальным.

И когда все закончилось, Румер, как никогда ранее, воспылала необходимым желанием помогать животным.

Теперь она знала, что доброте незнакомого пса можно было доверять больше, чем всем словам родной сестры и бывшего лучшего друга.

Животные никогда не подводили ее, и она по мере сил старалась отвечать им тем же. Остановившись у фермы «Писдейл», она вылезла из грузовичка, прихватив с собой медицинский саквояж. Здешним хозяйством владел фермер Эдвард Маккейв. Это был джентльмен с весьма своеобразным характером. Он учился в Дирфилде и Дартмуте; был членом ассоциации фермеров, клуба «Ривер-Клаб» и читальни Блэк-Холла. За годы знакомства с ним Румер насчитала у него несколько длительных романов, которые порой приводили даже к помолвкам, но никогда не кончались свадьбой. А в последнее время его любовные похождения вообще сошли на нет.

Румер была ветеринаром для всех животных на ферме, а заодно помогала Эдварду в его благотворительной деятельности, которой он занимался в память о своей матери. Им было легко и приятно работать бок о бок; они оба обожали природу, прогулки пешком, поездки верхом и животных, в особенности Блю – лошадь, которую Румер получила после ветеринарной школы и содержала в конюшне на ферме.