Ныряльщик из Пестума. Юность, эрос и море в Древней Греции - Тонио Хёльшер

время покидали защищенное пространство городской общины и отправлялись навстречу вызовам широкого мира. Выдержав это испытание, они возвращались в город и переходили в категорию взрослых. Основывался этот порядок на базовой ситуации человеческой культуры: город – это пространство установленного людьми порядка и надежности в противоположность дикой природе, пространству риска. Еще Платон говорил, что люди в древности создали города для защиты от диких зверей. Во многих местах рассказывали, что вся округа долго страдала от нападений дикого льва или вепря, пока не явился герой, который победил зверя и основал город, обнеся его стеной. Первые города трактовались как островки человеческого порядка среди дикой природы. Мужская молодежь, которой предстояло стать главной опорой городского социума, должна была доказать свою состоятельность в антимире диких пространств и вынести из этого испытания телесную и моральную крепость, чтобы по возвращении применить ее на пользу общества.

Испытания бывали порой нелегкими, особенно в Спарте. Там эфебы должны были, перемещаясь на большие расстояния, воровством добывать себе еду и терроризировать угнетенное сельское население. На Крите было принято, чтобы эфеба похищал взрослый покровитель и скрывался с ним в горах, где они должны были прожить вместе два месяца, добывая пищу в дикой природе и упражняясь в навыках, необходимых воину. Гомоэротические аспекты этих связей имели важную социальную функцию: эфебу предстояло в союзе с взрослым спутником, одновременно партнером и образцом для подражания, познать силу своего мужающего тела и обучиться поведению взрослого мужчины. При этом греки были хорошо осведомлены об опасностях гомосексуальной эротики для юношества. Поведение старших партнеров контролировалось строгими нормами, назойливые приставания к младшему сурово наказывались. По окончании двухмесячного срока старший любовник на Крите дарил младшему три подарка, символизировавшие новую роль юноши как полноправного члена общества: кубок для участия в мужских пирах, нарядное платье для участия в общественных празднествах и жертвенное животное для участия в религиозных обрядах полиса. Подобное наблюдалось и в других греческих полисах, где отроки назывались «бродягами» (периполой) и «черными охотниками»: этот жизненный этап они проводили вне города, добывая пропитание ловлей мелких зверьков и сбором диких растений. Подготовка эфебов к вхождению во взрослую мужскую жизнь была повсюду центральной задачей. Во многих местах решающую роль в этой подготовке играло руководство юношеством со стороны взрослых мужчин, включавшее гомоэротический элемент. Причем эта форма гомоэротики в принципе не означала гомосексуализма, как правило, все участники были настроены на гетеросексуальный брак и семью.

В течение архаического периода, с VIII по VI век до нашей эры, в процессе консолидации полисов и выработки более утонченных, дифференцированных социальных практик, обычай высылать молодежь за пределы города приобрел более сложные культурные формы. Выработка физической крепости превратилась в систему целенаправленной тренировки атлетов по строгим правилам. Венцом этой подготовки становились соревнования, приуроченные к большим религиозным праздникам. Добывание пищи наудачу среди дикой природы сменилось искусством охоты, будь то верхом с применением копья или в беге, голыми тренированными руками. Эфебы архаической аристократии были утонченными потомками «черных охотников» седой древности.

22

Карта Аттики. Гимнасии в Афинах и святилища Артемиды в Бравроне и Мунихии. Серым цветом закрашены горы и побережья.

Жизненные пространства. Молодежь: мужчины

В ходе консолидации социальной культуры и социальных пространств вокруг городских поселений складывались концентрические культурные зоны, различавшиеся по характеру (илл. 21, 22). Непосредственно к городу примыкала пригородная зона, сельское «вне» по отношению к городскому «внутри». Для пригорода характерны обусловленные ландшафтом святилища, чей культ был тесно связан с храмами внутри города, а также некрополи вдоль выходящих из города дорог, позволявшие общине сохранять связь со своими умершими. Вокруг пригородной зоны простиралась более или менее обширная хора, пахотная земля c хуторами и небольшими деревнями, обеспечивавшая городу пропитание. Вокруг этой сельскохозяйственной зоны располагалась «окраина» (эсхатиа), состоявшая из необрабатываемой территории – гор, лесов, морского побережья. Разумеется, это членение ландшафта на концентрические зоны – лишь модель, которой не соответствовал полностью ни один реальный греческий полис. В окраинной зоне, в особенности по побережьям, встречались и деревни, и сельскохозяйственные угодья, а во внутренней зоне полиса могли попадаться нетронутые человеком горы. Но в целом эта идеальная схема членения пространства оказывала заметное влияние на культурное мышление и поведение.

23

Художник Евфроний. Юные атлеты за тренировкой в палестре. Афинский кратер на ножке. Около 510–500 гг. до н. э.

Не только далекая, нетронутая человеком эсхатия, но и пригород с загородом были территорией, где молодежь оказывалась вне сферы полисного порядка. Обе эти зоны находились с культурной и социальной точки зрения «снаружи».

В прилегавшей к городу зоне, в пешей доступности от городских ворот, с VI века до нашей эры стали появляться гимнасии – центры спортивного образования, и с течением времени они становились всё больше и роскошнее. В Афинах было три таких центра: на севере Академия, на востоке Ликей и на юго-востоке Киносарг. Как известно, здесь процветал не только мужской спорт, но и гомоэротические отношения. В спорте греки тренировались и соревновались обнаженными, потому что целью атлетики были не только выдающиеся достижения и победа, но и выработка у юношей, будущих граждан, телесной мощи и красоты. И потому взрослые поклонники приходили в гимнасии любоваться юными атлетами. В Афинах в старейшем гимнасии, Академии, имелось святилище Эрота; во втором гимнасии, Ликее, с позднеклассического времени стояла знаменитая статуя Аполлона, покровителя юношей, сияя юношески-прекрасной наготой. На острове Фера старый гимнасий перед городскими воротами был обнесен стеной, на которой начиная с VI века до нашей эры поклонники вырезали хвалебные надписи в честь своих любимых эфебов, порой на значительной высоте. Афинская расписная керамика, в особенности около 500 года до нашей эры, как раз в эпоху Пестумского ныряльщика, также ясно свидетельствует о том, что спортивные центры были местом любования юношеской красотой. Рисунки на вазах живо изображают, как мальчики раздеваются, подвязывают половой член, упражняются под наблюдением молодого тренера в метании диска, выставляя на обозрение свое тело во всевозможных позах и ракурсах (илл. 23).

Кроме того, существовали места на вольной природе, судя по всему не имевшие отношения ни к спортивным учреждениям, ни к святилищам, где собирались юноши. У стен города Карфея на острове Кеос есть скала на крутом склоне, вся покрытая вырезанными в камне надписями, восхваляющими возлюбленных эфебов. На сегодняшний день эти надписи почти уже не читаются, но их успели задокументировать путешественники прежних времен. Чем именно занималась здесь городская молодежь, уже не установить, ясно лишь одно – это место за пределами города, где юноши собирались в своем кругу.

Зато эсхатия, дальняя окраина принадлежавшей полису территории, оставалась антимиром,