Новая земля (Новь) - Кнут Гамсун

"О какихъ спекуляціяхъ вы говорите, великіе коммерсанты? Какъ обстоитъ дѣло въ настоящее время съ ячменемъ и насколько вы поднимете на него цѣну? Да будетъ милостивъ Господь къ вамъ въ день страшнаго суда!"

Тидеманъ продолжалъ въ томъ же тонѣ: "Но что же случилось съ журналистомъ?" Итакъ, она не хотѣла провожатыхъ, даже собственнаго мужа. У нея было такое настроеніе, не правда ли? Но за это вѣдь она можетъ отвѣтить. Оставить на произволъ судьбы бѣднаго Грегерсена на улицѣ, пьянаго? Это безсердечно…

Недѣлю спустя Олэ Генрихсенъ отправился въ Торахусъ. Ойэнъ остался тамъ, наверху, а Олэ привезъ въ городъ молодую барышню, свою невѣсту, Агату Линумъ. Вмѣстѣ съ ней пріѣхалъ еще нѣкто третій, но совершенно отдѣльно.

ГЛАВА VII

5-го апрѣля Олэ вернулся изъ Торахуса. Онъ тотчасъ же ввелъ свою невѣсту въ свою компанію, представилъ ее всѣмъ своимъ друзьямъ и весь день былъ съ нею вмѣстѣ. Впрочемъ, Иргенсу и адвокату Гранде онъ ея еще не представлялъ, такъ какъ еще не видалъ ихъ.

Она была блондинка, молода, у нея былъ полный бюстъ, и держалась она очень прямо. Ея свѣтлые волосы и склонность къ частому смѣху придавали ей дѣтское выраженіе; на лѣвой щекѣ у нея была ямочка, а на правой не было, и эта ямочка дѣлала ее своеобразной, да, — странной. Развѣ тутъ не было чего-нибудь особеннаго, что одна сторона лица разнилась отъ другой? Роста она была средняго. Ей такъ нравилось все, что она видѣла и слышала въ городѣ, что она весь день была внѣ себя отъ радости. Вся компанія также была очарована ею и оказывала ей всевозможное вниманіе. Фру Ханка просто взяла ее за талію и поцѣловала.

Она была съ Олэ въ складѣ, заглядывала во всѣ странные ящики и мѣшки, пробовала старое, крѣпкое вино внизу, въ погребѣ, и въ шутку справлялась въ толстыхъ конторскихъ книгахъ. Но ей больше всего нравится быть внизу въ складѣ, за узкой перегородкой въ конторѣ, гдѣ было такъ прохладно, и гдѣ такъ по особенному пахло товарами изъ южныхъ странъ. Изъ окна можно было видѣть мосты, гавань, корабли, привозившіе и увозившіе товары и такъ сильно гудѣвшіе, что весь воздухъ содрогался. Сейчасъ же при выходѣ изъ конторы стоялъ маленькій катеръ съ позолоченной мачтой; этотъ катеръ принадлежалъ ей, она получила его въ подарокъ, онъ принадлежалъ ей вполнѣ. Олэ даже перемѣнилъ названіе "Веритасъ" въ "Агату". И у нея были всѣ бумаги.

Въ контору приносятъ одну доску за другой, мѣломъ написанные счета растутъ съ каждымъ днемъ, они заполняютъ рубрики, нарастаютъ все большія и большія суммы. Настала весенняя пора, богатая пора, — какъ разъ передъ лѣтомъ торговля живетъ и потрясаетъ весь міръ своей страстной стремительностью.

Въ то время, какъ Олэ записываетъ и считаетъ, Агата въ свою очередь тоже занимается на противоположной сторонѣ конторки. Она понять не можетъ, какъ Олэ приводитъ всѣ эти счета въ порядокъ, не путая суммъ, она сама пробовала оріентироваться среди нихъ, но это ей не удалось; единственное, что можно было ей предоставить, это заносить безчисленные заказы въ книги; и это она дѣлала медленно и осторожно… Олэ взглянулъ на нее и неожиданно сказалъ:- "Боже мой, Агата, какія у тебя маленькія ручки. Хе-хе, я почти понять не могу, какъ ты ими управляешься!"

Этого достаточно. Агата бросаетъ перо и бѣжитъ на другую сторону бюро. И тогда они оба счастливы и неблагоразумны до прихода слѣдующаго счета.

— "Моя маленькая женка", — говоритъ онъ улыбаясь, и смотритъ ей въ лицо: "моя маленькая женка!"

Время проходитъ. Наконецъ, работа окончена, счета подведены, и Олэ говоритъ, захлопывая книгу: "Да, теперь я могу итти, чтобы подать телеграмму! Хочешь меня проводить?"

"Да, дорогой мой, если ты только этого хочешь", — отвѣчаетъ она.

И, довольная, она идетъ вмѣстѣ съ нимъ.

Дорогой Олэ приходитъ въ голову, что онъ еще не представилъ своей невѣстѣ Иргенса. Она должна видѣть этого Иргенса, — говоритъ онъ, — большая величина съ громаднымъ талантомъ, — по крайней мѣрѣ всѣ такого мнѣнія. Они бы могли вмѣстѣ пойти до Гранда, можетъ быть, онъ тамъ сидитъ. Они пошли въ Грандъ, прошли мимо разныхъ столиковъ, гдѣ люди сидѣли, пили и курили, и нашли Иргенса у послѣдняго столика. Мильде и Норемъ сидѣли вмѣстѣ съ нимъ.

"Вотъ вы гдѣ сидите!" крикнулъ имъ безъ стѣсненія Олэ.

Иргенсъ протянулъ ему лѣвую руку, но самъ не приподнялся. Онъ прищурилъ глаза и посмотрѣлъ на Агату.

"Агата, вотъ писатель Иргенсъ", представилъ тотчасъ же Олэ Генрихсенъ; онъ кичился немного своимъ хорошимъ знакомствомъ съ писателемъ:- "моя невѣста фрекэнъ Линумъ".

Тогда Иргенсъ сейчасъ же всталъ и очень низко поклонился. Онъ еще разъ взглянулъ на Агату и на этотъ разъ пристальнѣе. Она остановилась и тоже посмотрѣла на него.

Очевидно, она была удивлена, что писатель Иргенсъ именно такой. Года два тому назадъ она прочла его книгу, лирическую драму, которая сдѣлалась такой извѣстной; но автора она представляла себѣ болѣе пожилымъ человѣкомъ.

"Поздравляю", сказалъ, наконецъ, Иргенсъ и пожалъ руку Олэ. Они сѣли всѣ къ столу, каждый взялъ себѣ по кружкѣ пива, и начался разговоръ. Настрееніе у маленькаго столика было очень хорошее, даже самъ Иргенсъ сдѣлался болѣе обищтельнымъ и принималъ участіе въ разговорѣ. Онъ обращался черезъ столъ къ Агатѣ, спрашивалъ ее, бывала ли она раньше въ столицѣ, была ли она въ театрѣ, въ Тиволи, читала ли ту, или другую книгу, была ли на выставкахъ картинъ? "Да, но вамъ, фрекэнъ, непремѣнно нужно посмотрѣть выставку. Если у васъ нѣтъ никого лучшаго, кто бы могъ вамъ показать ее, то я сочту за удовольствіе это сдѣлать…"

Почти десять минуть говорили они такимъ образомъ черезъ столъ; Агата быстро отвѣчала на все и часто смѣялась; она наклонила немного голову на бокъ и спрашивала то о томъ, то о другомъ, чего не понимала. Глаза ея были широко раскрыты, и въ нихъ не было и слѣда смущенія.

Но вотъ Олэ постучалъ кельнеру; онъ долженъ былъ итти подать телеграмму. Агата также поднялась.

Мильде сказалъ: "но вѣдь вамъ, вѣроятно, не нужно итти, фрекэнъ? Ты, вѣдь, можешь вернуться, Олэ Генрихсенъ, послѣ того какъ телеграфируешь?"

"Нѣтъ, я тоже хочу итти", сказала Агата.

"Нѣтъ, если ты хочешь остаться, я съ удовольствіемъ вернусь и зайду за тобой", сказалъ Олэ и взялся за свою шляпу. Она посмотрѣла на него и сказала ему почти шопотомъ:

"Нѣтъ, развѣ я не могу съ тобой итти?"

"Да, да, разумѣется!"

Олэ заплатилъ.

"Ахъ!" сказалъ Мильде, "не будешь ли ты такимъ милымъ заплатить и за насъ также? Сегодня среди насъ нѣтъ денежныхъ людей". При этомъ онъ улыбнулся и посмотрѣлъ на Агату. Олэ заплатилъ вторично, простился и вышелъ съ Агатой подъ руку. Всѣ трое посмотрѣли ей вслѣдъ.

"Вотъ чортъ", — пробормоталъ Иргенсъ, искренно восхищаясь. "Обратили ли вы на нее вниманіе? — Можете ли вы понять, какимъ образомъ Олэ заполучилъ такое прелестное дитя?" Мильде согласился съ актеромъ, что это было совершенно непонятно. И о чемъ она-то думала?

"Нѣтъ! не говорите такъ громко, они остановились внизу, у двери!" сказалъ Иргенсъ.

Тамъ они наткнулись на адвоката. Опять произошло представленіе и завязался разговоръ, но тамъ они не раздѣвались, сидѣли въ шляпахъ и въ перчаткахъ и каждую минуту, были готовы уйти.

Наконецъ они ушли. Въ это самое мгновеніе у самаго послѣдняго столика поднялся какой-то человѣкъ и подошелъ къ двери. Этому человѣку было, вѣроятно, около сорока лѣтъ; у него была широкая борода съ просѣдью и темные глаза; видъ у него быль довольно поношенный; кромѣ того, онъ былъ слегка лысый. Онъ направился прямо къ адвокату, поклонился ему и сказалъ:

"Вы ничего не будете имѣть противъ, если я къ вамъ подсяду? Я видѣлъ, что съ вами поздоровался купецъ, значитъ вы его знаете; я же со своей стороны знакомъ съ фрекэнъ Линумъ, которая была вамъ представлена. Я учитель у ея родителей; мое имя Гольдевинъ".

Въ этомъ незнакомцѣ было что-то, что заинтересовало маленькаго изящнаго адвоката Гранде, онъ освободилъ ему тотчасъ же мѣсто и предложилъ даже сигару. Кельнеръ несъ стаканъ за незнакомцемъ.

"Видите ли, я бываю здѣсь, въ городѣ, изрѣдка, лишь черезъ большіе промежутки", сказалъ Гольдевинъ: "я живу постоянно въ деревнѣ; въ продолженіе послѣднихъ десяти лѣтъ я не былъ за границей, если не считать моей поѣздки въ Копенгагенъ во время выставки. Ну, вотъ, теперь я снова пріѣхалъ и весь день все хожу, все разсматриваю. Я нахожу большія и маленькія перемѣны; городъ становится все больше и больше, какъ я вижу; это такое удовольствіе слоняться взадъ и впередъ по гавани и видѣть всю эту торговлю".

Онъ говорилъ глухимъ голосомъ, пріятнымъ и спокойнымъ, хотя глаза его порой сверкали. Адвокатъ слушалъ и отвѣчалъ: гмъ и да.

Во всякомъ случаѣ, нельзя не признать, городъ дѣлалъ свое дѣло, теперь у нихъ скоро будетъ электрическій трамвай, многія улицы будутъ покрыты асфальтомъ, послѣдняя народная перепись показала громадный приростъ населенія. Вѣроятно, постоянно жить въ деревнѣ должно бытъ довольно непріятно? Нѣтъ? А зимой? Въ темнотѣ, въ снѣгу? Нѣтъ, это чудесно, повсюду снѣгъ, дикіе лѣса, цѣлые снѣжные холмы, зайцы, лисицы. Бѣлый, совсѣмъ бѣлый снѣгъ, но зато лѣто какое хорошее! Когда онъ теперь вернется домой, будетъ самый разгаръ лѣта. Онъ думаетъ устроить себѣ отдыхъ — въ два, три мѣсяца, а можетъ быть и и больше. Вѣдь этого времени достаточно, чтобы увидать и услыхать все самое интересное въ городѣ. Но что же именно теперь происходитъ? Каково теперь политическое положеніе страны?