Подари себе рай (Действо 2) - Олесь Бенюх

Берия, получивший запись этого разговора через день, внимательно перечитал ее несколько раз. При этом он одобрительно цокал языком - есть, есть у кого поучиться изъявлению искренней любви к гениальному земляку. Однако, порядок есть порядок - и запись эта вместе с рапортом НКВД из Киева была аккуратно положена в личное его, Берии, досье на кандидата в члены ПБ Никиту Сергеевича Хрущева. А как же, мало ли что с нами, смертными, может случиться. Завтра. Послезавтра. Подальше положишь поближе возьмешь.

ЗАДАНИЕ "КУЗЕН"

Сергей осторожно взвел курок и встал справа от двери. Посмотрел на свой любимый наган, вспомнил почему-то - с тридцать четвертого года было отменено право членов партии носить с собой личное оружие. Усмехнулся: "В нашем ведомстве это право еще остается. Даже для немногих беспартийных". Новым его ведомством было ГРУ, куда его с огромным трудом перетащил обладавший безошибочным нюхом на кадры Берзин.

Стук повторился, но не тот, условный, который он ожидал услышать. Дешевая гамбургская гостиница была построена из бросовых материалов, сквозь тонкие доски явственно доносилось чье-то сиплое дыхание. "Вышли, вышли на след, - лихорадочно думал он, - с этими друзьями шутки плохи. Нюх как у породистых ищеек. А главное - мозги работают профессионально. Тысячу раз был право Афанасий Петрович: немцы первоклассные контрразведчики. Не прощают малейшей оплошности. Какую же допустил я? Ладно, это потом, анализ потом, сейчас надо уходить. Как?" Дотянувшись до шторы, он выглянул в окно. Вдаль убегали разновысокие крыши. Неслышно открыв шпингалеты, Сергей нежным движением пальца отворил квадратную раму, держась руками снаружи за узкий подоконник, завис над оранжевой черепицей соседнего особняка. Услышав уже не стук, но грохот, доносившийся теперь из его номера, он разжал пальцы и через несколько секунд уже бежал то по довольно крутым, то по сравнительно пологим крышам объятого вечерним весельем города. Доносившиеся снизу взрывы хохота, рваные джазовые мелодии, бесцеремонный рев клаксонов надежно заглушали шум его шагов. Тот кабачок, в котором работал кельнером один из связников, был расположен в районе порта. Оторвавшись от погони, Сергей поскольку время позволяло - заскочил в недорогую парикмахерскую. Он с удовольствием отдался в руки пожилого мастера. Бритье компрессы, массаж нежили, успокаивали. "Пустяк, а ведь доставляет наслаждение". Его было насторожило, когда почти одновременно в кресла слева и справа уселись два солидных бюргера - оба в меру пожилые, оба в темных стандартных костюмах-тройках, оба удостоившие его долгого, внимательно изучающего взгляда. Однако, по беседам, завязавшимся и справа и слева между клиентами и мастерами, он тотчас понял - тревога ложная. Семейные старинные знакомые, безупречная импровизация подобного рода просто невозможна. Полулежа в кресле, Сергей медленно пролистал свежий номер "Фелькишер беобахтер", задержался взглядом на разделе объявлений. Ожидаемого сообщения все не было. Добравшись до популярного питейного заведения "Ганс и Гретхен", Сергей остановился на противоположной стороне улицы. Водрузив ногу на невысокую тумбу уличного чистильщика обуви, он с чувством досады и раздражения обнаружил, что лампочки, составлявшие первую и последнюю буквы в названии кабачка - Г и Н - горят заметно ярче, чем все остальные. Это был сигнал тревоги. Кельнер Георг завербовал электрика и тот установил остроумный реостат. Получился надежный и необычный вид оповещения. "Ребята из гестапо не зря свой хлебушек с маслицем едят, - с горечью усмехнулся он. - Провал явки в Бремене - это раз. Напали на мой след - это два. Наконец - "Ганс и Гретхен". Хорошо, если это разрозненные неудачи. А если звенья одной цепи?..."

Небольшими группами - по три-четыре человека - по улице прошли молодчики Рема. Разгоряченные шнапсом и пивом, они развязно гоготали, громко ругались, клялись, что очистят Германию от красной заразы и жидовского отребья - кровососов и захребетников. Из кабачка грациозно выплыли две расфуфыренные, раскрашенные шлюхи. Изрядно потрепанные (обеим было под сорок), они манерно изгибали руки, привычно стреляли из-под густо насурьмленных век уставшими от изломанной жизни глазами, являли миру раз и навсегда приклеенную профессиональную улыбку. Их кавалеры на ночь, молодые армейские офицеры, держались снисходительно - надменно, изысканно галантно вели своих дам под руку, цедили сквозь сигаретный дым двусмысленные скабрезные шутки. Сергей решил попытать счастья на запасной явке. О скорейшей встрече с Францем Якобом и Бернхардом Бестлейном, вожаками подполья, зависело выполнение его нынешнего задания. А выйти на них можно было только через двух его связных. Одна явка провалена. Неужели и вторая тоже? Она находилась недалеко от Оперного театра. Ночное кабаре, прима кордебалета Лола Мейбург. Сергей расплатился с чистильщиком ботинок, морщинистым, лысым, сутулым, подошел к бровке тротуара, стал голосовать такси. Офицеры с дамами пересекли улицу - видимо, им тоже нужно было ехать куда-то в центр - стали рядом с Сергеем и тоже принялись голосовать. Прохаживавшиеся невдалеке шлюхи, не заполучившие пока своего ночного клиента, напутствовали более удачливых товарок: "Сделайте этих генералов нашими постоянными ухажерами!" "Укрепим боевой дух великого вермахта!" "Минет лягушатников - победоносным нибелунгам!"

- Какой большой, какой славный мальчик! - ласково пропела, глядя на Сергея, одна из офицерских пассий.

- Шпак! - презрительно сплюнул ее кавалер. И, бесцеремонно оттерев Сергея от подъехавшего такси, пропустил дам и товарища внутрь авто. Стоя одной ногой в машине, помахал вытянутым указательным пальцем правой руки в лайковой перчатке перед самым носом Сергея, назидательно пояснил, чеканя каждое слово: "Wehrmacht ?ber alles!" С огромным трудом сдержавший себя Сергей долго смотрел вслед убегавшим в ночь задним огням "хорьха". "Был бы я волен, показал бы тебе вермахт твою перевермахт, - подумал он, досадуя на свое вынужденное бессилие и непроизвольно сжимая и разжимая кулаки. Кровавая юшка так и брызнула бы во все стороны... Подымается германская военщина, набирает силу. Цель - Drang nach osten. Помогает Америка - план Доусона. Помогают Англия и Франция - закрывают глаза на воинствующий реваншизм и нарушения всех статей Версальского договора. На свою голову глаза закрывают. Но и - чего греха таить! - мы тоже помогаем. Сотни немцев тайком обучаются в наших военных академиях и училищах. Наши комкоры и командармы натаскивают германских генералов в деле ведения современной войны. Чертежи лучших видов вооружения передаются Руру. Я понимаю - нам хотелось бы, чтобы тевтонец имел совсем другую цель - Drang nach westen. Только не может быть, не будет такого. Я это чувствую, вижу, понимаю. Неужели этого не видят в Москве? Никита, другие, те кто выше, кто на самом верху? У Сталина вся информация в руках. И его человеческий гений, и опыт, и феноменальная проницательность... Скорее всего, какой-то невероятно хитрый стратегический замысел. Не приведи Господь нам сражаться на два фронта, на западе немцы, на востоке японцы. Даром что ли ось сколачивается - Рим-Берлин-Токио. И слепому ясно - в самое наше сердце направлена эта ось... Чертовы гамбургские таксисты. Полчаса, как солдафоны и их шлюхи увели мой автомобиль. О, наконец-то дождался".

Таксист попался словоохотливый. "Весело живем! - хохотнул он, бросив оценивающий взгляд на пассажира и широким жестом указав на разноцветье реклам и праздношатающуюся публику. - В такой великолепный осенний вечер не гоже скучать одному". "Частенько вдвоем бывает такая убийственная скучища", - поддержал разговор Сергей. Выполняя его просьбу "прошвырнуться" вокруг обоих озер - Binnen-alster и Aussen-alster, шофер сделал довольно заметный крюк и теперь "опель адмирал" резво катил по Санкт-Паули. "Хвоста похоже нет, - привычно определил Сергей, которому поначалу не понравился юркий "фольксваген", норовивший то и дело их обойти. Но вот он свернул в одну из боковых улиц и "герр капитан" (как уважительно обозначил седока таксист) уселся поглубже в правый угол заднего сидения и закурил.

- Вчера я вез редкостной красоты очень даже уютную дамочку. Она все жаловалась на одиночество. Голодная я, говорит, женщина. Не на еду, значит, а на достопочтенных господ. Особенно баварцев. Вы ведь, судя по выговору, баварец, герр капитан?

- Баварец, - польщенный таким определением его немецкого, улыбнулся Сергей. - А насчет уютной дамочки... Иэх, был бы я холостяк, завалился бы к ней на всю ночку. Теперь никак не могу. Моя фрау больно ревнивая. Чуть что - драться норовит. Иной раз сердце падает в штаны от страха. Так что уж лучше не надо. А за предложение большое спасибо.

- Жаль, - со вздохом протянул таксист, - уж больно уютная дамочка. И грудь, и зад ну просто богатырские, - и он сделал рукой широкие округлые движения. "Еще как жаль, - подумал он при этом. - От такого приличного клиента и комиссионные были бы достойными. Не везет. Всю неделю не везет. Канун лунного цикла. Скорее бы она кончилась".