Инициация Вики - Антон Соя

Первой вышагивала Великая мать, баба Люба, в великолепной зеленой бархатной накидке-плаще поверх черного платья, расшитого зелеными шнурами-змеями, в высокой черной остроконечной шляпе и сапогах-галифе из кожи анаконды. В руке у колоритной бабушки был зонт-трость, также из тончайшей змеиной кожи и с серебряной ручкой-змейкой – вещь, совершенно необходимая при переменчивой петербургской погоде. За ней степенно, рука об руку, шли главы ордена Уробороса – Герман и Мария. Ма-Маша и папа Вики, в повседневной жизни одевающиеся, как студенты – в джинсы, футболки и свитера, – этим вечером были неотразимы. Вернее сказать, любое зеркало почло бы за честь в этот вечер отразить великолепную пару. Ма-Маша была одета в точности, как ее высокочтимая мать, с одним отличием. Вместо шляпы ее веснушчатое лицо украшала помпезная высокая прическа а-ля рококо, и в рыжие волосы гармонично вплетались зеленые змейки малахитовых бус, прекрасно гармонировавших с ее глазами. На Германе был парадный зеленый френч Уробороса, черная рубашка, черные узкие штаны и узконосые зеленые ботинки, а на голове залихватски сидела треуголка – все это, как и трость в руке, сразу отсылало очевидцев к прошлому, а может, и позапрошлому столетию. На широком плече профессора с трудом помещался огромный важный филин в золотой цепи с медальоном, на котором был изображен узорчатый уроборос. Кроме того, магистр Филантроп в честь праздника был наряжен в зеленую блестящую мантию и грозно зыркал по сторонам желтыми фарами глазищ. За родителями, чуть отстав, шла принцесса Вики со своей свитой, Стражем Цоем и Крысоловом Ваней, которые поверх фраков накинули легкие зеленые плащи. Ваня без устали болтал и хихикал, а могучий Цой всем своим видом показывал, что он готов справиться с любой опасностью, по глупости решившей встать на пути его будущей королевы. Вики же чувствовала себя не в своей тарелке, периодически спотыкаясь на высоких каблуках. Платье с узором ночного неба, конечно, было красивое, но уж больно непривычное, как и длиннополое пальто болотного цвета, лисья горжетка (горжетка!) и зеленая остроконечная шляпа высотой почти с нее саму. «Народ, наверное, думает, что мы массовка из исторического фильма про городских сумасшедших, – отвлекала себя Вики, пытаясь справиться с волнением, охватившим ее с тех пор, как они вышли из башни. – Конечно, не каждый день тебя коронуют! Некоторые всю жизнь к этому готовятся, а у меня было чуть больше суток», – сетовала она мысленно.

Вы, наверное, заметили, что с Адамсонами не было вороны Кармы. Но несчастная птица отказалась идти на церемонию, сославшись на раненное крысами крыло.

Так они и дошли яркой процессией до узкой и тихой улицы Блохина. Тут Цой впервые за вечер открыл рот, указав рукой направо:

– Кочегарка.

Они проходили мимо места, святого для каждого поклонника творчества группы «Кино». Когда-то по ночам здесь топил углем кочегарку молодой Виктор Цой. Смешной он все-таки, этот Олег Хван, он же Цой, верный страж принцессы Вики.

У арки в просторный двор Тругота они встретили нарядных родителей Вани и Цоя, которые тоже были одеты в зелено-черную гамму Уробороса. Мальчишки сразу подбежали к ним. К Труготу семьи уже подходили, выстроившись по субординации, – родители Вани и Цоя замыкали процессию.

Дом Тругота ничем не отличался от примыкавших к нему старых и обшарпанных петербургских домов, у вросшего в асфальт входа в парадную чернело однорукое дерево. Дверь в подъезд была не заперта. Узкая, плохо освещенная лестница, ободранная обивка на дверях квартир, а из-за них – запах жареной картошки и голос Стаса Михайлова. Вики даже стало обидно, что ее будут короновать в таком незамысловатом месте. Уж лучше бы в нашей башне, подумала она, с трудом поднимаясь по ступенькам в неудобных сапогах на высоких платформах. Лифта в подъезде не было. Но как только они добрались до последнего пятого этажа, залитого ярким светом из полностью распахнутых дверей двух входов в квартиру, как все беспокойство, недовольство и опасения Вики куда-то безвозвратно улетучились. Двери в квартиру Тругота снаружи были обычными, старыми и требующими ремонта, а внутри они уже сияли наборной слоновой костью и вели в прекрасные дворцовые помещения, откуда маняще звучала чудесная живая музыка.

– Добро пожаловать, ваше высочество! Гости продолжают прибывать на бал-маскарад в вашу честь. Но у вас еще есть время погулять по Астралии.

Подметая плюмажем роскошной пижонской шляпы пол лестничной площадки, склонился перед Вики в низком поклоне здоровенный суровый привратник в костюме мушкетера. На боку у него даже болталась шпага. А когда привратник распрямился, Вики с удивлением узнала в нем старшего лейтенанта Шкатова, полицейского, уже не раз приходившего ей на помощь.

– Виктория! Где ты застряла?! Я хочу познакомить тебя с хозяевами, – услышала Вики голос бабушки, и, улыбнувшись (вот чего она от себя точно не ожидала) Шкатову, она забежала в квартиру.

И тут же замерла у входа, затаив дыхание. Она еще никогда не бывала в таком необычном месте. Первое, что ее потрясло, – это игра пространства. Совершенно непонятно было, как все, что сейчас видела девочка, могло вместиться в квартиру Тругота!

Вики стояла в просторной прихожей размером с небольшую ярмарочную площадь. Схожесть с площадью ей придавали и гладкие булыжники под ногами. Прихожая была замощена! Напротив Вики, в противоположном конце прихожей, были распахнуты исполинские двери в бальный зал, где наяривал Шуберта симфонический оркестр и кружились в танце яркие пары. Бальный зал казался бесконечным и был залит ярким солнечным – вы не ослышались, солнечным – светом, в котором растворялись силуэты зашедших туда родителей Вики и семей ее свиты. Вправо и влево от прихожей отходили анфилады бесчисленных полутемных комнат, откуда вкусно пахло неизведанными пряностями и доносилась странная механическая музыка, сливающаяся в постепенно затихающую какофонию. У входа в бальный зал стоял огромный музыкальный автомат, изображающий японский императорский оркестр с деревянными музыкантами в натуральную величину. Деревянные японцы приветственно улыбались широко распахнутым синим глазам Вики. А вокруг летали красавицы-бабочки всех возможных и невозможных цветов и порхали колибри, как сначала показалось Вики. Только потом до нее дошло, что и у бабочек, и у птичек были вполне себе человеческие ручки, ножки и головки.

«Этого не может быть», – заверещало сознание Вики.

«Ты в Астралии, детка. Здесь все может быть», – ответила ей бабушка прямо в ее голове.

«Ты что, читаешь мои мысли?» – мысленно возмутилась Вики и стала оглядываться по сторонам.

– Вики, детка, позволь представить тебе старых друзей нашей семьи и нашего ордена. Гавриил и Джозефина Тругот. А это мое главное сокровище, без пяти минут королева Уробороса – Виктория. Но для вас, друзья, всегда Вики!

Тут только девочка поняла, что все время, пока она с открытым ртом стояла в прихожей, рядом с ней находилась эта престранная парочка с огромным белым пуделем, подстриженным подо льва по всем правилам циркового искусства.

– О, позвольте, я поухаживаю за вами, прелестное дитя, – обратилась к Вики со смешным прононсом шикарная дама без возраста, разряженная, как французская королева восемнадцатого века.

Джозефина одним легким движением сняла с Вики пальто и отбросила его прочь. В полете оно было подхвачено сотнями пищащих от счастья крылатых существ и унесено куда-то в бесконечную череду комнат. Туда же последовала и шляпа. Как ее неудобные сапоги превратились в легчайшие туфли-лодочки, Вики не уследила. Она во все глаза смотрела на колоритного старичка с мальчишеской белозубой улыбкой. Еще на этом старом, сморщенном, но очень живом лице были лукавые, совсем молодые глаза. Такие же синие, как у Вики. Они не выцвели, несмотря на то что их хозяину, судя по всему, перевалило за сотню лет, и лучились юношеским задором из-под шикарной белой, как пух, шевелюры, подстриженной по последней лондонской моде. Одет Тругот был моднее, чем самый модный бруклинский хипстер. Узкие клетчатые штаны, чернобелые штиблеты, неимоверной расцветки пиджак и колючий мохеровый шарф – и все это было к месту, со вкусом и сидело на нем как нельзя кстати.

– Гаврик очень хочет показать вам свои галереи, – сказала Джозефина, слегка картавя и растягивая слова. – Он не умеет говорить, но все прекрасно нарисует.

– Иди-иди, деточка, уважь герра Тругота, – подтолкнула Вики баба Люба. – Прогуляйся с хозяевами минут десять и возвращайся к нам. Я пойду пока, поприветствую членов Совета. Сегодня здесь соберутся представители всех питерских колдовских кланов, чтобы приветствовать новую королеву Уробороса.

Гавриил Тругот, ловко взяв Вики под локоть, повлек ее налево в бесконечные анфилады комнат, призывно подмигивающие тусклыми светильниками. За ними поспешила Джозефина, усердно семеня под тяжелым платьем и держа на поводке пуделя. Больше всего «галерея» Тругота напоминала музей обыкновенного безумия. Высокие стены залов-комнат, выкрашенные в темные цвета, были хаотично увешаны разнообразными предметами, большинство из которых оказались картинами Тругота. Творения белого мага были страшными, загадочными, смешными и притягательными одновременно: зеленые и желтые лица людей; написанные как бы впопыхах, но при этом совершенно живые сказочные существа; городские пейзажи с летающими в красном небе домами, обилие откровенно обнаженных прекрасных тел, сливающихся в любовном экстазе в самых неподходящих местах. Такое чересчур своеобразное творчество одновременно притягивало и отталкивало Вики, вгоняло в краску и не давало оторвать взгляд. Но кроме картин кругом висели самые разнообразные предметы, наличию которых наверняка позавидовал бы любой уважающий себя музей мира. Первым бросалось в глаза обилие разнообразного оружия – от ножей бронзового века до мушкетов, украшенных великолепной гравировкой, золоченых револьверов с ручками из слоновой кости, алебард и прообразов первых пулеметов. Кроме оружия, переполненное эмоциями сознание девочки успело отметить: маски африканских колдунов, искусно изрезанные бивни слонов, мамонтов и нарвалов, множество старинных кукол и машинок на полочках, театральные средневековые марионетки, заспиртованные в огромных банках уродцы, вертепы, самодельные вывески, модели кораблей и самолетов от самых первых до современных. И все это в полной темноте умело подсвечивалось разнообразными изысканными светильниками, ни один из которых не повторялся.