Десантура - Ивакин Геннадьевич

-За кого вы меня держите-то? - начал вскипать Тарасов.

-За командира бригады, которая может решить исход всей зимней кампании. А значит всей войны. Это наш первый - слышите? ПЕРВЫЙ! Котел! Пятьдесят тысяч немцев там. Пятьдесят! Строем этих сволочей проведем по Москве. А самое главное - дыра тут будет. Смотри! - Ватутин вскочил и рубанул рукой по карте, отсекая весь левый фланг фрицев. - И из этой дыры мы ударим до Прибалтики. До Балтики! И вся группа армий 'Север' в Сибирь поедет! Куда они так стремились! Сссуки! Ленинград освободим!

Глаза Ватутина горели яростным огнем

-Ты, Ефимыч, только своё дело сделай! А мы уж тебя поддержим. Мы сдюжим. А ты сделаешь?

Тарасов дохлебнул чай:

-Сможем, товарищ генерал-майор!

-Коньячку?

-Нет. Спасибо. Я не пью...

-Правильно! Не пей! Связь, главное связь!

Подполковник Тарасов вышел на крыльцо и снова посмотрел в морозное небо. Звезды, звезды... Кому вы светите сегодня, звезды? Кому на погоны упадете завтра? Кому на могилы?

Тарасов открутил крышку фляги. Понюхал. Поморщился. Хлебнул водки. Опять поморщился.

-В бригаду!

-Есть, товарищ подполковник!

Старший сержант Подавалов - комвзвода ездовых - нещадно стегнул лошадку по спине. Лошадка мотнула мохнатой головой и потрюхала санями в расположение первой маневренной воздушно...

Лошадка знала, что ее там покормят...

**

-Как жрать-то охота... - грустно сказал рядовой Ефимов, безуспешно обыскав в очередной раз свой рюкзак.

-Заткнись, а? - старшина Шамриков плюнул в снег. - Без тебя тошно.

Странно, но вот такое бывает на фронте.

Старшине было полсотни два года. На фоне восемнадцатилетних мальчишек он казался стариком. А вот добился же чтобы его зачислили в десантную бригаду. Он пришел в Монино, где проходили десантники последние свои обучения, своим ходом, прямо из госпиталя. Наплевав на патрули, на предписание, на все на свете - грея на груди письмо, переданное ему в госпиталь из рук в руки, а потому безцензурное:

'Здравствуй, папа! Наконец-то нас отправляют на фронт. Вскорости будем прыгать на головы немцам. Сейчас заканчиваем тренировки. Маме не пиши ничего. Я сам напишу. Мы сейчас в Монино. Прыгаем с парашютами. Извини за почерк. Спешу. Ты-то как? Как рука? Все, бегу, зовут. Твой сын Артем'

Когда старшина прочитал записку, то понял, что должен повидать сына. Полгода на фронте - от Гомеля до Москвы - смерть, кровь и грязь. И Артемка, глупыш, прыгает туда... В эту смерть, кровь и грязь...

Всеми правдами, под угрозой обвинения в дезертирстве, старшина Шамриков добрался до расположения десантников. И уговорил подполковника Тарасова взять его в бригаду.

Как он орал на старшину....

Перестал после одной фразы:

-Товарищ подполковник... Негоже, когда поперек батьки в пекло...

-Старшина, ты сам посуди... Нелегко ведь будет... - Тарасов чесал в затылке, думая как избавиться от этого крепкого, сильного, но... Но уже не молодого старшины.

Старшина Шамриков помялся, а потом сказал:

-Вона, говорят, девки с вами идут. Нешто, девки меня лучше?

-Девки моложе...

-И глупее.

-Мне, старшина, не ум нужен. А сила и выносливость.

Шамриков шмыгнул носом:

-Ну так спытай...

На всеобщее удивление Шамриков уложился во все нормативы. А по некоторым - укладка парашюта, сборка-разборка 'СВТ' - даже опередил некоторых мальчишек.

А последним аргументом для командования бригады стали слова старшины:

-Вот, кабы, товарищ подполковник, твой сын был бы, так ты думаю вприпрыжку бы побежал за ним...

И Тарасов согласился. Хотя и скрепя сердце...

И вот сейчас старшина Шамриков лежал в снежном окопе - где-то внутри Демянского котла - и выслушивал стоны рядового Ефимова - единственного своего подчиненного из ездового взвода. Смех один. Ездовых на весь батальон - два человека. И без лошадей. Принеси-подай. А вот что ты - штатное расписание! Зато Артемка рядом...

-Дядь Вов... Ну, ведь есть что пожрать у тебя, а?

-Нету. Вчера вечером с тобой последний сухарь дожрали.

-Куркуль, ты, дядь Вов... - Ефимов перевернулся на другой бок и подогнул ноги к животу. Так, почему-то, хотелось есть меньше.

-Снег жри, поди полегчает... - флегматично ответил старшина Шамриков. - Говорят, скоро продукты сбросят. Вот тогда и пожрешь, как следует.

-Злой, ты, дядя Вова... - вздохнул Ефимов, снова переворачиваясь на другой бок.

-Ага. Злой. И что?

-Да ничего... Так... Стой, кто идет! - рядовой подскочил, как смог, выставив перед собой трехлинейку.

-Не ори, а? Иди-ка погуляй... - Сержант Шамриков прохрустел снегом мимо рядового, откинув рукой штык винтовки Ефимова.

Тот оглянулся на старшину:

-Гуляй, Вася, гуляй...

-Я Сережа! - воскликнул Ефимов.

-Насрать. Гуляй, боец! - старшина Шамриков почесал нос. Когда Ефимов скрылся в зарослях, он спросил сына:

-Ну как ты?

-Бать, дай закурить?

-Ты же вроде бросил перед операцией, м?

-Снова начал. Дай закурить, не нуди, а? - младший Шамриков протянул дрожащую руку к отцу.

-Артемка... Последняя... Сам смотри...

Старшина достал из вещмешка бумажный кулек:

-Ладошки подставь...

Артем сноровисто подставил ковшичком ладони. Старший Шамриков не спеша, аккуратненько, развернул сверток. Затем - так же аккуратно - оторвал кусочек газеты, сложил его пополам, насыпал в него табачные крошки и, лизнув края, свернул цигарочку. Потом не спеша понюхал ее, глубоко вдыхая...

-Бать... Не томи, а?

-Помолчи. Огонь давай, да?

Сержант Шамриков торопливо щелкнул немецкой зажигалкой, подаренной ему старшиной Шамриковым перед выходом бригады в котел.

Дядя Вова глубоко затянулся... Раз... Другой... Потом протянул самокрутку сыну.

-Бля... Хорошо-то как... - дымом промолвил... Именно промолвил, не сказал, не крикнул, а промолвил, почти шепотом тот. - Аж голова кругом...

-Жрать небось хочешь?

Артем, ошалело глядя в синее мартовское небо, только кивнул...

-На... - протянул старший Шамриков сыну сухарь. - Последний, Артемка.

Тот, опьянённый долгожданным никотином, лениво стал его грызть:

-Вот оно счастье-то... Бать... - по рукам Артема пробежали иголочки, голова зашумела, пальцы онемели:

-М?

-Почему мне так мало надо? Пара затяжек и сухарь... И я счастлив...

-Блевать не вздумай, счастливый. И чинарик отдай.

-На...

Старший Шамриков осторожно вытащил окурок из рук сына и сделал еще пару пыхов:

-Думать чего-то надо, Артемка. Иначе сдохнем тут и мамка не дождется....

Старшина не успел ответить. По лесу захлопали выстрелы немецких карабинов...

7.

-Я не понимаю, вашего командования, подполковник! - лейтенант встал и нервно заходил из стороны в сторону, цокая сапогами по половицам. - Как можно бросать легкую пехоту, пусть и элитную, в тыл армейского корпуса, ставя такие задачи и основываясь на ошибочных разведданных?

Тарасов молчал, следя за разволновавшимся лейтенантом. Тот остановился и, навалившись над столом, непонимающим взглядом уставился на подполковника:

-Поверьте, я потомственный военный. Мой дед - Альфред фон Вальдерзее был начальником генерального штаба Второго Рейха! Сам Шлиффен был его преемником! Мой отец - был начальником штаба восьмой германской армии, разбившей ваших Самсонова и Рененнкампфа в четырнадцатом году под Танненбергом! Вам, вообще, известны эти имена?

Тарасов ухмыльнулся про себя над каким-то детским высокомерием лейтенанта. Похоже немец и не осознавал своего отношения к русским.

-Мы, герр лейтенант, академиев не заканчивали...

-Что? Я не понимаю вас!

-Но я прекрасно знаю, что вашего батюшку, после поражения на первой стадии операции вместе с командующим генералом Притвицем сняли с должностей. Победу одержали Гинденбург и Людендорф. А вернее, дополнительные два с половиной корпуса, переброшенных из Франции. Не так ли?

Лейтенант онемел от наглости пленного. От наглости и ухмылки.

-Хорошо, - сел фон Вальдерзее. - Если у вас в Красной армии все такие умные, почему же вас все-таки бросили на верную смерть? Без нормального оружия, без достаточного количества боеприпасов, без продовольствия, наконец?

-Герр лейтенант... Можно вам задать вопрос?

Юрген подумал и кивнул:

-Почему ваш корпус цепляется за эти болота, находясь в окружении, имея огромные проблемы со снабжением. Не лучше ли, с военной точки зрения, прорвать кольцо и, соединившись с армией, вывести дивизии. Какова ценность этих болот?

Лейтенант подумал с минуту. Встал. Опять подошел к окну. И, не глядя на Тарасова, сказал:

-Таков приказ. Приказ фюрера. Крепость Демянск - это пистолет направленный в сердце России. Нам приказано удерживать эту крепость до последнего человека.

Тарасов молчал. А немец продолжил: