Битва за Ориент - Олег Попенков

– Все места в автобусе позанимают! – недовольно пробурчал Иван, удостоившись сердитого взгляда своего непосредственного начальника.

– А Рас-Лануф, – добавил Дорошин, не обращая внимания на парня, – находится недалеко от родного города ливийского лидера – Сирт, в заливе Сидра, примерно на полпути между Бенгази и Триполи.

– Ишь ты, залив Сидра! Залив имени портвейна «Таврический»! Классно звучит, а?

– Ваня, хорош балбесничать! Ситуация серьёзная, а ты: ляля-тополя! – одёрнул своего работника старший группы заводчиков, возмущённо глядя на парня, который всё-таки вывел его из равновесия.

– А я что? Я ничего. Сидр – это же яблочный самогон!

– Ваши познания, Иван, конечно, поразительны. Но в данном конкретном случае ни о каком спиртном речи не идёт, – терпеливо разъяснил Дорошин, обращаясь к молодому человеку.

Пылающее зарево видел и Павел. Ему уже привычно не спалось этой ночью: одолели тревожные думы. Он стоял у окна и наблюдал за вспышками огня и густым дымом, поднимающимся на горизонте, и в нём клокотала злость.

Теперь, когда стало ясно, что в Ливии разгорается вооружённое столкновение сторон, в его голове вдруг всё сложилось в стройную картинку: необъявленное окончание занятий, окружённый агрессивной толпой автобус, обстрел воинского городка, ночная стрельба и манёвры на автомобилях каких-то «орёликов» (как он окрестил вооружённых незнакомцев), тревожные сообщения по телевидению.

«Запад „поёт“ о том, что лишь стремится прикрыть воздушное пространство над Ливией, а на самом деле ведёт наземную вооружённую агрессию против законной власти, – размышлял Павел. – В стране действуют иностранные воинские подразделения, спецназ и, конечно, „специалисты“ – подстрекатели к актам неповиновения и анархии».

В Дорошине нарастала ненависть к тем, кто взрывает по всему миру спокойствие и безопасность. Кто каждый день фарисейски выставляет себя поборником справедливости, клянётся с экранов телевизоров в своей «вере» в демократию, одновременно повсеместно грубо попирая её, поучает других и нагло лезет во внутренние дела суверенных государств, уничтожая ради нефтедолларов целые народы, которым по праву принадлежат их собственные богатства.

«Деньги, деньги – доходнейший „бумажный“ бизнес американских ростовщиков-банкиров на чужой крови! Сколько судеб сломано, сколько пролито слёз из-за чьих-то барышей! Будьте вы прокляты, янки паршивые! – в сердцах выругался Павел. – Ведь поганцы и нам в России пытаются указывать, только пока без оружия…»

Бессилие отбирало покой и сон. От очевидности происходящего политического фарса становилось не по себе. Мужчине казалось, что ещё немного, и он просто свихнётся, если ещё какое-то время останется здесь.

«Скорее бы уже уехать!» – от бессонных ночей у Дорошина отчаянно болела голова.

6 В результате геологических изысканий, проведённых в 1960-х годах прошлого столетия, в ливийской Сахаре были обнаружены громадные запасы пресной воды: 4 подземных озера. Только совокупная площадь трёх самых крупных из них превышает 35 тыс. кубических километров воды! Правительство Каддафи приняло решение о сооружении грандиозного водного проекта, получившего название «Восьмое чудо света». По проекту предполагалось перебросить артезианскую воду из малонаселённых южных районов страны в северную индустриальную зону. В 1996 году вода пришла в столицу Ливии, город Триполи. Это был грандиозный успех крупнейшего за всю историю Африканского континента национального проекта. Победа была ещё и в том, что всё необходимое для его осуществления производилось внутри самой Джамахирии. Проект отозвался звонкой пощёчиной госдепу США, который утверждал, что Ливия ни на что, кроме поддержки терроризма, не способна. В экономическом же плане ливийский водный проект лишал Запад, ранее продававший Ливии опресненную воду по цене 35 центов за кубометр воды, многих триллионов долларов. Такое не прощается!..

Глава 3

Врачи-гинекологи Светлана Дорошина и её ближайшая подруга и однокурсница Ольга Ракитина пили чай, закрыв двери на ключ в обеденный перерыв.

Ожидавших приёма посетителей было немного. В городе ещё с ночи хлопьями валил мокрый февральский снег, который, падая на землю, тут же превращался в непролазное грязное месиво от автомобильных шин и обуви пешеходов. В такие дни клиника пустовала.

– Не пойму я тебя, Светка, – рассуждала Ракитина. – Тебе уже скоро полтинник, а ты всё по своему Дорошину сохнешь! Вон сколько мужиков вокруг вьётся! Илья Григорьевич, наш начальник отделения, к тебе давным-давно неровно дышит. Ты – женщина свободная, и он разведён. Чем не партия? Да и не только он один добивается твоей благосклонности, я же знаю. А ты всё носом крутишь! И потом, вы разве не в разводе со своим бывшим?

– Официальный развод мы не оформляли, – тяжело вздохнула та.

– А сколько вместе-то не живёте?

– Уже более четырёх лет…

– Дура ты, Светка, давно уже надо было официально оформить ваши отношения. Жизнь-то проходит! Это пока ты ещё лет на тридцать пять тянешь. Поэтому за тобой мужики и увиваются. Но женский век – недолог. Подумай хорошенько!

– Он – отец моего ребёнка. Мы прожили вместе более двадцати пяти лет. И потом, он – первый и единственный в моей жизни мужчина!

– Да ты что?! – не поверила подруга. – Что, правда, за всю жизнь больше ни с кем?…

– Ни с кем, – отрезала Светлана. – Я вышла за него замуж по большой любви, когда мне едва исполнилось девятнадцать, и мы сразу уехали в Ливию. Я тогда даже ради него институт бросила, а потом долго восстанавливалась. И всю жизнь любила только его! В Ливии и наш Никитка родился.

– Да, тяжёлый случай, – протянула Ольга. – А ещё – гинеколог!

– А при чём здесь это?

– Да так, ни при чём, конечно… Ну и что теперь?

– Не знаю.

– Ты, что ж, его до сих пор любишь?

Светлана только кивнула в ответ.

– А где он сейчас-то?

– Да вроде в Москве. Но он часто выезжает в командировки, работает со своими арабами.

– Он же давно не переводчик?

– Да нет, конечно, но язык ещё помнит. Это как подработка. Ведь из армии он уволился. А работу сейчас, сама знаешь, найти трудно.

– Это точно, особенно для людей в возрасте. Вы давно не перезванивались?

– Давно. Два месяца назад только встретились на дне рождения у Никиты, ему стукнуло уже тридцать лет!

– Да, дела!.. – протянула, задумчиво глядя в окно, за которым не переставая валил снег, Ракитина, у неё самой личная жизнь не сложилась вовсе. – А как ты со своим Дорошиным познакомилась?

– В пансионате «Подмосковье» Министерства обороны зимой 1980 года, на каникулах. Меня туда после зимней сессии родители отправили. Ты же помнишь моего отца?… Он служил в Генштабе. Полковник оперативного управления. Они часто с моей мамой бывали в пансионате. В восьмидесятые годы туда многие стремились попасть. Территория великолепная, ухоженная. Летом – купание в реке и рыбалка. Зимой – пешие и лыжные прогулки, коньки. И вообще там было весело. Много молодёжи. Вечерами дискотека… В день нашей встречи с Павлом я каталась на катке, залитом прямо на территории пансионата. Горели разноцветные лампочки, крутили «АББУ», ну а я ведь раньше фигурным катанием занималась, вот и дорвалась – накатывала там разные фигуры до темноты. А потом, уже в раздевалке, когда сняла коньки, вдруг поняла, что совсем продрогла и ног почти не чувствую. Испугалась я тогда по-настоящему – в раздевалке ни души. И вдруг появился Павел. Он подошёл ко мне и признался, что всё время, пока я была на льду, любовался тем, как я каталась. А потом, поняв без слов моё состояние, опустился на корточки и стал растирать мне ступни ног. Мне было больно, но неожиданно его искреннее участие изменило всё. Я почувствовала, что мне очень спокойно с ним – так, словно бы мы были знакомы много лет!

– А потом?…

– А потом мы пили чай из самовара и грызли сухарики белого хлеба. Всё это было в раздевалке в распоряжении отдыхающих. Он рассказывал о своих путешествиях на Восток, а я слушала его, ничего не замечая вокруг. Всё было так интересно и необычно в его жизни для меня!..

– Ну?…

– Что «ну»?

– Дальше-то что?…

– А дальше мы уже больше не расставались до самого конца отдыха. А дня за два до его отъезда он предложил мне выйти за него замуж.

– А ты?

– А я влюбилась в него с первого дня и ходила как околдованная! В тот вечер мы были у него в номере и танцевали. Павел привёз из Йемена японский портативный магнитофон. Группа «Квин» исполняла песню за песней, и я «тихо сходила с ума»[10].

– Ну а дальше-то?

– Ох, и любопытная же ты, Олька! Сколько тебя знаю, всегда нос свой суёшь куда не следует! – Щёки Светланы покрыл густой румянец.

– Ой, да ладно, ты прям как девочка! Я ж тебя не про постель спрашиваю! – обиделась Ракитина.

– Ещё чего не хватало!..