По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя

Автоответчик. Срок подачи заявлений продлен до второго января. Подождите, сейчас подойдет диспетчер.

Какие-то промежуточные звонки. Два доллара минута. Подходит человек:

– Ваш номер? Нет, вы не зарегистрированы. Когда вы подавали документы? Два месяца назад? Нет. И денег нет.

Звоню Марджори, в Кливленд. Она радуется и удивляется: из России звонят нечасто.

– Марджори, в сентябре я передавала Бену заявление, деньги…

– Я его видела, но он ничего не говорил.

– Я просила вас заплатить за мой экзамен…

– Извини, но у меня ничего нет. Я сейчас же ему позвоню. У тебя есть факс?

– Нет. Я перезвоню.

– Позвони дня через два. Я могу не сразу его застать.

Через два дня она снова снимает трубку. Я называюсь и жду. Она ведь уже знает, зачем я звоню.

– Майя… У меня для тебя ничего особенно хорошего… Он сказал, что ни разу тебя не видел после вашей политической дискуссии.

Марджори ждет, но я молчу. И тогда она осторожно добавляет:

– Ты не могла его с кем-нибудь перепутать?

– Я его не перепутала… Мы встречались в «Интуристе»… С ним была его сестра… На следующий день после дискуссии. Мы договорились, встретились, он обещал передать. Они были вместе с сестрой. Он говорил, что увидит вас двадцать четвертого, в шесть часов… Я не могла его ни с кем перепутать. Это исключено… О’кей, – я собираюсь положить трубку.

Английские слова подбираются с трудом. Я понимаю, что все впустую. Я жила у неё в доме две недели. Бена она знает, может быть, двадцать лет. Я за тридевять земель, он рядом. Он пастор, американец, свой, до конца понятный человек. Я – неизвестно кто. Единственный свидетель – его родная сестра, и Марджори с ней не знакома. Кому из нас она поверит?

– Подожди-подожди, – говорит она, – что ты теперь собираешься делать?

– Я буду стараться. Я попытаюсь успеть зарегистрироваться на экзамен.

– А ты помнишь, сколько там было денег?

– 500 долларов.

Теперь молчит Марджори. Потом переспрашивает:

– В долларах?

– Да.

Наверное, такой суммы она не ожидала. Когда мы гостили у них, кто-то подарил нам по десять долларов на карманные расходы. Так старательно мы рассказывали, какие мы бедные. Она говорит:

– Мы соберем… Мы тебе возместим.

Я бормочу что-то невнятное и прощаюсь. С меня хватит впечатлений. Мне надо спасать свой экзамен. Если я правильно уловила, они продлили регистрацию, у меня еще десять дней. Бланк заявления есть. Обычной почтой не успеть: письма идут две – три недели. И деньги… Надо же платить. И отпуск запланирован на март. И дежурства розданы. И грозятся вот-вот ввести третий экзамен, на больном. Если сдам в марте, могу успеть до этого. Если перенесу на август – снова оформлять, платить, ехать, сдавать… Надо успевать сейчас.

Сажусь на телефон. Обзваниваю всех, кто есть в записной книжке, подряд. У вас нет знакомых, которые на днях уезжают за границу? Мне надо срочно переслать письмо…

Как назло, никто не едет. Рождество на носу, а там Новый год. Кто хотел, уже уехал. Кто остался, уже не поедет. Час в бесплодных разговорах. Потом прорывается звонок ко мне.

Звонит Бен из Америки. Он вспомнил. Но его ограбили в аэропорту в Санкт-Петербурге. Исчезли деньги, документы. Наверное, и мой пакет был там. (после, из письма Марджори узнала: деньги и документы сразу нашлись, а вот Библия пропала). Деньги они соберут, возместят. Заявление я могу прислать ему, он перешлет.

Слышно плохо. Какой-то разговор идет параллельно. Я не понимаю половину слов, еле схватываю смысл.

– Бен, я не слышу!

– Я постараюсь говорить громче, – невозмутимо говорит Бен.

Все равно непонятно.

– Бен, подумаю и перезвоню!

Он сразу соглашается и вешает трубку.

Какая я дура. Во-первых, надо было позвонить раньше, сразу после его отъезда. Боялась обидеть Марджори: что я, проверяю? Подозреваю? Во-вторых, надо было сразу сказать Бену, сколько денег пересылаю. И показать – вот, пять стодоллоровых банкнот. Поздно.

Заново заполняю длинную форму заявления. Утром иду в ускоренную почту. Обещают доставить за неделю. У меня 9 дней. Впритык. Почта работает до 12 часов дня. Мне еще надо поставить подпись декана и печать.

Иду в институт. Декан на больничном, в городе эпидемия гриппа. Может подписать еще заместитель декана или архивариус. Но заместители не подпишут, это я знаю по прошлому разу. Архивариус – тем более. Все остальные должностные лица, которые помнят меня студенткой, на клинических кафедрах, в институте будут после двух. Съездить к ним в клиники я уже не успею, придется отправлять анкету завтра, а я не могу терять еще один день.

– Папа! Давай подпишем сами! Мало ли кто может быть замдекана!

– Подписать не трудно, но не поставят печать.

– Не надо печати! У них уже дважды заверено, что я окончила этот институт! У них есть точно такая анкета к первому этапу!

Поколебавшись, мы подписываем сами. Часть подписи должна заходить на фотографию. Зашла. Порядок. В полдвенадцатого я на почте. Тридцать пять долларов. Заявление ушло.

Теперь деньги. Решаю позвонить Бену. Пусть он заплатит! У меня же нет выхода.

Звоню. Его нет, он в церкви. Что передать?

– Это Майя, из Волгограда, из России…

Там в курсе. Он придет через несколько часов. Он позвонит. У него есть номер телефона.

Переспрашиваю:

– Может, я перезвоню сама?

– Нет-нет, не надо, он позвонит сам.

Проходят два дня. Звонков нет. И я снова набираю номер Марджори. И опять у меня из головы вылетают все английские слова.

– Я звонила Бену… Он обещал, он не позвонил… У меня есть деньги, я готова заплатить вторично… Но у меня нет времени. Не могли бы вы пока заплатить? Я отдам.

– А заявление?

– Я его отправила два дня назад. Деньги можно послать без заявления… Если вы согласны.

Пауза. Думает.

– Да, – говорит Марджори.

Я диктую адрес. Прошу прислать мне факс с номером её банковского счета. Договоренность о факсе у меня уже есть.

Все. Нет, не все. Через час звонит Бен. Марджори его все-таки достала. Мне не придется платить второй раз, говорит он. Он компенсирует Марджори расходы. Он пытался мне позвонить, но не дозвонился. Правда, ему непонятно: сначала я говорила о пятиста долларах, теперь выясняется, что перевести надо 480. Что за расхождение в суммах?

Я внимательно слушаю. Я сейчас спокойна, основная цель достигнута, зарегистрироваться я успею. Могу анализировать окружающее. И замечаю то, чего не заметила при первом его звонке. Бен ни о чем не