Русалья неделя - Елена Воздвиженская

Муж вдруг соскочил с кровати и заметался по комнате, наконец нашёл то, что искал – свой телефон. Я слышала, как он кричит что-то в трубку про жару и больное сердце, про номер нашего подъезда и наличие домофона. Я догадалась, что он вызывает скорую помощь.

– Поздно, – подумала я, – Да и смысла нет. Нужно, чтобы кто-то умер за меня. А скорая, кстати, приедет самое лучшее минут через двадцать.

Странное ощущение появилось вдруг в моём теле, ноги мои начало ломить, так сильно, что казалось их тянут со всей силы так, что скоро оторвут от туловища.

– А умирать больно, – подумала я.

В это мгновение зазвонил домофон.

– Так быстро? – поразилась я сквозь боль, которая дошла уже до пояса.

В квартиру влетела реанимационная бригада. Последнее, что я видела это моё, распластанное на полу тело, в окружении медиков, разбросанные по полу ампулы, и непонятный прибор, я видела такие в кино, таким, кажется, заводят сердце.

***

– Юлька, как ты? – услышала я голос мужа.

Он раздавался издалека. Я попыталась открыть глаза, грудь пронзила боль, словно по мне проехался грузовик.

– Серёжа?

– Юлька! Всё хорошо, ты в больнице. Всё позади. Мы чуть не потеряли тебя, а я дурак спал и ничего не чуял. А у тебя это… сердечный приступ! Если бы не Юпи, не знаю как он это понял. А ты везучая, скорая сказали – в рубашке родилась, они как раз в нашем дворе были на вызове, прилетели мгновенно.

Муж тараторил и я видела, что он это нарочно, если он остановится, то расплачется, а он мужчина, он не хотел показывать мне свои слёзы, но я видела их в его глазах.

– А дети? Где?

– Да всё нормально, там мама моя с ними. Они и не поняли ничего.

– Погоди, – прервала я его и задумалась.

Если я жива, то кто тогда?… Или Хранитель соврал мне?

– Дома всё в порядке? Точно? – взволнованно спросила я, приподнимаясь.

– Ой, ляг обратно, – всполошился муж, – Тебе нельзя двигаться пока, так сказал врач.

– Серёжа, скажи, что там дома?

– Да не хотел я тебе говорить, но ты же настырная… В общем, это, Юпи не стало.

– Юпи? – прошептала я.

– Да, я не знаю что случилось, сам в шоке. Когда тебя откачали и погрузили в скорую, чтобы отвезти в больницу, я увидел, что он лежит на твоей подушке. Я думал, просто прилёг. А когда вернулся домой, ну, меня же не пустили сюда поначалу, то и увидел, что он не дышит.

– Жизнь за жизнь, – прошептала я сквозь слёзы, – Мой маленький друг перевернул часы.

– Что? – не понял муж.

Но я промолчала, мне тяжело было говорить. Муж решил, что я немного не в себе после того, что пережила и потому не стал допытываться.

Вскоре он ушёл. Наступила ночь. Я лежала одна в палате и смотрела в окно. Внезапно я услышала тихое «Мяу», это был Юпи! Я повернула голову и увидела нашего кота. Он подбежал ко мне, запрыгнул на постель и потёрся пушистой мордочкой о мою щёку. Затем спрыгнул на пол и направился в угол палаты. Я подняла взгляд.

Там, в углу, стоял Хранитель и держал в руках новую свечу. Она горела сильным, ярким пламенем. Спустя секунду видение исчезло и лишь лунная дорожка серебрилась, убегая сквозь оконное стекло куда-то ввысь, в небеса.

Клоун

Здание цирка стояло заброшенным уже много лет. Когда развалился СССР, подобная судьба постигла не один завод и предприятие, что уж говорить о каком-то там провинциальном цирке.

Городок был не то чтобы совсем захудалым, но особо значимых объектов в нем не располагалось. Жизнь текла тихо и мирно. Строительство нового дома, открытие магазина или спортивного клуба были большим событием. Тем больше потрясли жителей дела, которые начали твориться в их городке.

А началось всё с того дня, когда местный бомж Миша поведал своим товарищам о том, что в заброшенном здании цирка живёт клоун. Он де сам видел, как тот выглядывал в покрытое пылью и паутиной, окно. Собутыльники подняли Мишу на смех и сказали сегодня ему не наливать. Миша крепко обиделся и махнул рукой. А следующей ночью пропал.

***

Здание, где располагался когда-то цирк, а точнее его администрация и подсобные помещения с комнатами для артистов, находилось на окраине, сразу за городским парком, дальше начиналась лесопосадка, а после неё трасса. В те счастливые времена, когда цирк был открыт для детей и взрослых, рядом стоял ещё и шатёр, где проходили непосредственно сами представления. Сейчас, естественно, от него не осталось и следа, площадка поросла кустарником, который вплотную окружил двухэтажное каменное здание администрации.

Вот в этом-то здании и видел Миша клоуна. По его словам вёл себя этот клоун весьма странно – выглядывал, прячась, из окна, а после появился в пустом дверном проёме. Он стоял, не двигаясь, и смотрел на Мишу, расположившегося в кустах для отдыха. В руках клоун держал увесистую книгу.

Миша струхнул. Клоун этот был каким-то жутким, неестественным. Что-то зловещее было в его нарисованном лице и диком, зверином оскале, не похожем и близко на человеческую улыбку.

Миша драпанул оттуда так, что лишь пятки сверкали, переночевал он на скамейке в парке, а с утра пришёл на рынок, к товарищам, собиравшимся там, чтобы рассказать им свою историю.

– И вот что я скажу, мужики, – озираясь по сторонам, горячо твердил он, – Не тот ли самый клоун это был, а?

«Тот самый клоун» был в лучшие времена артистом цирка. Звали его Эдуардом. Это был нелюдимый и странный человек. Он носил чёрную одежду и длинные, тёмные, как смоль, волосы, одним видом своим и выражением лица, пугая людей. Поговаривали, что он состоит в какой-то секте и даже, что дома у него есть книга, обтянутая человеческой кожей.

Правда это была или нет, но ссориться с ним боялись, после одного случая, когда ему отказала акробатка Элечка, а спустя два дня она прямо во время выступления рухнула вниз из-под купола цирка и получила травму, несовместимую с жизнью. Следов преступления не нашли, сказали, мол, несчастный случай, но все в труппе думали на Эдуарда.

Уборщица тётя Надя видела, как накануне Эдуард стоял, задрав голову и глядя под купол, и что-то бормотал при этом на незнакомом странном языке. Тётя Надя застыла на месте, а после тихонько ушла оттуда, испугавшись, что он заметит её.

Надо сказать, что артист из Эдуарда был великолепный. Он настолько перевоплощался на сцене, что его было просто не узнать. Чёрные, длинные волосы прятались под рыжим париком, тёмный балахон сменялся на яркие жёлтые штаны и синий кафтан с пуговицами-помпонами, покрытое белой краской лицо, круглый красный нос и нарисованная добродушная улыбка довершали образ милого, весёлого клоуна-озорника. Дети его обожали. Каждый его выход на арену цирка сопровождался бурными овациями. Он шутил и смешил, он играл с залом и зажигал так, что рукоплескали ему еще долго после того, как он уходил с арены в закулисье, за тяжёлый бархатный занавес.

Но однажды в городе случилось неслыханное происшествие – пропали два ребёнка. Их искали повсюду. А нашли в той самой лесополосе, что начиналась за цирком. Они сидели под деревом, живые, но абсолютно не в себе, и всё твердили про страшного клоуна из цирка с чёрной книгой в руках. Милиция Эдуарда задержала и провела расследование, но никаких улик против него не нашли, опять же с детьми, по сути, всё было в порядке, не было никаких травм и прочего. И снова всё списали на богатое детское воображение и решили, что дети сами убежали из дома на поиски приключений.

А вот третий случай уже явно указывал на причастие к нему клоуна. В пропаже и лишении жизни пожилого мужчины обвинили именно его, имелись все доказательства.