В Линкольнвуде гаснет свет - Джефф Родки

Женщины идеально подходили друг другу. Хлоя и Элайза, рожденные с разницей в пару месяцев, моментально подружились. Макс и Генри тоже полюбили играть вместе. Или скорее играть параллельно друг другу, ведь они были слишком маленькими и слишком… мальчиками, чтобы подружиться так, как это принято у девчонок. Но обстоятельства заставляли их проводить время вместе, ведь их матери сблизились, словно сестры.

Эрин поразила Джен с первого взгляда. Она была веселая, невероятно умная и даже играла в теннис на одном уровне с Джен, хотя сыграть матч у них получалось лишь в редкие выходные, когда удавалось спихнуть детей на уставших мужей. Эрин недавно бросила работу в области развлекательной журналистики, но от бывшей профессии у нее остались неиссякаемый запас звездных сплетен и язвительное презрение к мамашкам-наседкам, которые бросались на каждого, кто кормил своих детей неорганической едой или включал в машине что-нибудь, кроме Моцарта.

А именно к такому идеалу и стремились мамочки на ухоженных детских площадках Линкольнвуда: серьезность, чрезмерная опека, осуждение всего и вся и ярое пренебрежение к любой другой женской цели, кроме материнства. Джен находила эту атмосферу настолько угнетающей, что в какой-то момент в ней проснулось подростковое желание идти наперекор. А Эрин не только разделяла это желание — она реализовывала его на практике. И не просто составляла Джен компанию в высмеивании мамаш-ханжей, вроде Стефани Андерсен и Лизы Коэн. Она научила Джен, как показать этой системе ценностей большой, жирный средний палец.

Все началось с так называемой спиртной среды, причем вполне невинно. Подруги, возвращаясь с детьми после занятий плаванием в общественном центре, обычно выпивали стаканчик-другой. Это было не раньше четырех вечера — рановато, но не вопиюще рано — и позволяло им отдохнуть после разглагольствований Стефани и Лизы в раздевалке о том, как они сами готовят органическое детское питание.

— Не стоит ли подождать до пяти? — спросила Джен в самую первую спиртную среду.

Эрин пожала плечами, наполняя бокал:

— В Новой Шотландии сейчас пять.

Джен не стала спорить. Это был неопровержимый факт.

Когда подруги узаконили спиртные среды, Эрин предложила следующую идею для контркультурного отдыха — праздные пятницы. Их было сложнее оправдать, потому что они начинались в обед и включали в себя коктейли «Маргарита».

— Мне немного некомфортно пить днем, если это не во время футбола, — призналась Джен.

Эрин удивилась:

— Это что-то мичиганское?

— Ты делала так в колледже?

— Только раз, когда Йель играл, — ответила Эрин. А потом выдвинула свой университетский аргумент: — Это табу — не пить днем — такая пуританская фигня, что даже пуритане на нее не велись. Ты знала, что первые сто лет в Гарварде студентам на завтрак давали пиво?

— Серьезно?

— Да! И такое было не только для студентов. Пиво на завтрак считалось совершенно нормальным. Отцы-основатели постоянно ходили пьяненькие. И при этом устроили революцию! И написали две конституции! А что у тебя запланировано на сегодня? Сменить подгузник и прочитать сказку вслух шесть раз подряд?

— Ладно, убедила, — согласилась Джен. — Но только одну.

В итоге в ту первую пятницу она выпила три «Маргариты». И не без тревоги.

— Стой! — воскликнула Джен, закрывая ладонью стакан, чтобы Эрин не могла налить вторую порцию. Потом показала на детей, которые играли в прятки на заднем дворе: — Что, если они разобьют голову и нам придется ехать в травмпункт?

— Я спокойно поведу, — пообещала Эрин. — И до госпиталя легко доехать. Всегда направо.

— Звучит так себе.

Эрин закатила глаза:

— Во-первых, никто не разобьет голову: девочки слишком осторожные, а мальчики слишком боязливые. Во-вторых, даже если разобьет, я три года была вожатой и смогу оказать первую помощь до приезда таксиста Бориса из Линкольнвуда.

— Получается, таксист Борис из Линкольнвуда — наш трезвый водитель?

— Получается так.

— Тут правда живет Борис? Ты его знаешь?

— Нет. Это просто образ. Но тут действительно есть служба такси, и водители быстро приезжают. В прошлый выходной я так ехала из загородного клуба.

Борис быстро превратился в кодовое слово («А Борис уже работает?», «Пора звонить Борису», «Не дай мне забориситься — у меня встреча ТСЖ в шесть»), а праздные пятницы — в еженедельный ритуал наравне со спиртными средами. Которые стали распространяться на остальные дни недели.

— Как-то плохо, что мы это делаем, — заметила Джен в один солнечный вторник.

Подруги сидели на детской площадке в Мемориальном парке и попивали шардоне из кружек-непроливаек.

— Неправда, — отрезала Эрин. — Мы поступаем очень по-умному.

— Тебе не кажется, что мы слишком много пьем?

— Пока не пьем каждый день, все в порядке.

Джен на секунду задумалась.

— Но я пью каждый день.

— Вино за ужином не считается. Спроси французов. Самые здоровые люди на земле.

Однако Эрин не смогла уговорить Джен — у той были свои границы. Несмотря на сильную пиар-кампанию, она отказалась от кровавых понедельников («Кровавые Мэри», пока дети спали после обеда).

— Можешь без меня, я не обижусь, — предложила Джен.

Эрин фыркнула:

— Я не буду пить в одиночестве! Это алкоголизм.

Не считая периодических вспышек самоконтроля, их тайное общество полупьяных домохозяек просуществовало добрых три года. И существовало бы дальше, если бы не финансовый кризис в две тысячи восьмом. Компания «Леман Бразерс» обанкротилась, и Джон Тирнан потерял работу. Мужчина, который раньше появлялся дома реже, чем Дэн, теперь каждый день грустно скитался по своему жилищу, и постоянные вечеринки на огромной кухне у Тирнанов резко прекратились.

Пьянство не прекратилось, но проходило теперь в комнате отдыха в подвале у Альтманов — вместе с сеансами супружеско-финансовой терапии для помрачневшей Эрин. Ее обычное по-хулигански веселое настроение испортилось так сильно, что перемену заметила даже Хлоя, которая стала спрашивать: «Почему мама Элайзы постоянно злая?» Потом Джон устроился на новую работу в Сан-Франциско, и в начале лета две тысячи девятого Тирнаны переехали. Джен испытала и печаль, и облегчение.

Расстояние сделало свое дело. Эрин, конечно, разрушила табу о распитии спиртного днем, но оставила табу о распитии спиртного в одиночестве — его Джен никогда не решалась нарушить. Не считая бокала вина перед ужином, конечно. На место ее собутыльницы в соседний дом приехала милая, но слишком глупенькая для нормального общения Кайла Станкович, и Джен стала пить гораздо меньше. За год она сбросила пять килограммов, стала заниматься спортом три раза в неделю, установила нормальные отношения с Лизой Коэн, чьи взгляды на воспитание детей теперь казались довольно разумными, и периодически размышляла, о чем она думала прошлые три года. С Эрин они продолжали дружить в Фейсбуке, но саркастичные