Чистилище святого Патрика - Педро Кальдерон

прикоснуться к нему.)

СЦЕНА 3-я

Филипо. - Паулин.

Паулин

Прошу покорно! Чуть один ушел,

(В сторону.)

Другой идет; подумать можно, право,

Что я святой Антоний {1}, - все кругом

Виденья, привиденья. Давай-ка,

Я спрячусь здесь у двери, - он меж тем

Пройдет.

Филипо

О, дерзновенная любовь!

Ты делаешь меня - в любви счастливым,

Даруя мне властительное царство.

Полония в пустыню удалилась

И там живет одна среди утесов,

Гражданкой гор, островитянкой скал.

От царства отреклась она, сказавши,

Чтоб Лесбии престол принадлежал.

И я, не так взволнованный любовью,

Как тайною корыстью, ей служу,

Величество отныне обожаю.

Я подхожу к окну ее и слышу

Бесчисленные нежные слова.

Но что это? Как раз у двери дома

Я ночью натыкаюсь каждый раз

На незнакомца. Кто бы это был?

Паулин

Идет ко мне. Но что же, между прочим,

Влечет ко мне всех этих привидений?

(В сторону.)

Филипо

Скажите, рыцарь...

Паулин

Я не отвечаю

На данный возглас. Это не ко мне.

Филипо

Здесь дом мой.

Паулин

Ваш? Пускай и будет вашим,

Владейте им столетья, и да будет

Он навсегда свободен от постоя.

Филипо

Раз вам необходимо здесь остаться,

В чем воля ваша полная, - прошу вас,

Посторонитесь, дайте мне пройти.

Паулин (в сторону)

Он говорит учтиво и с опаской.

Как кажется, и меж ночных теней

Порою можно видеть мокрых куриц.

Здесь дело у меня, или, вернее,

(К Филипо.)

Мне дела нет. Посторониться можно.

Несправедливо было бы мешать

Тому, кто спать идет.

Филипо

Располагайтесь.

(В сторону.)

И храбрые же призраки здесь бродят.

Когда домой я ночью возвращаюсь,

Какой-то человек ко мне подходит,

Но чуть в него внимательно вгляжусь,

Как раз он на пороге пропадает.

А, впрочем, что мне в том?

(Уходит.)

(Паулин обнажает шпагу и размахивает

ею в воздухе.)

Паулин

Ушел. Теперь

Необходимо вот что! Хладный призрак,

Остановись, не уходи, скажи,

Ты женского или мужского рода!

Нет, видит Бог, убить его не в силах.

Я шпагою лишь разрезаю воздух.

Но если он и есть тот самый рыцарь,

Которого мы ожидаем здесь,

Счастливый же он человек, ей-Богу:

Он спать к себе пошел. Вот - вот опять

Я слышу голоса и звук оружья.

Оттуда шум, бегу, но не туда.

(Уходит в противоположную сторону.)

Другая улица.

СЦЕНА 4-я

Неизвестный, закутанный в плащ. - Людовико.

Людовико

Здесь улица другая; если прежде

Мешало поединку что-нибудь,

Здесь можно встать лицом к лицу свободно,

И так как вас ударить не могу я

Своею шпагой, я хочу узнать,

Кто вы. Ответьте мне сейчас же, кто вы?

Вы человек, иль призрак, или демон?

Молчание? Так я же с вас сорву

Ваш плащ, узнаю...

(Срывает с него плащ и видит скелет.)

Боже, что я вижу?

О, ужас, о, чудовищность, кто ты?

Застывший труп {2}, живущий прах и дым?

Неизвестный

Не узнаешь? Я точный образ твой.

Я Людовико Энио.

(Исчезает.)

Людовико

О, Боже!

Что вижу я, что слышу я, Создатель!

Коснулся до несчастий и теней.

О, смерть моя.

(Падает.)

СЦЕНА 5-я

Паулин. - Людовика.

Паулин

Я слышал громкий возглас.

То голос господина моего.

Я вовремя явился. Господин мой!

Людовико

Чудовище, зачем ты вновь приходишь?

Ты видишь, звуком слов твоих сраженный,

Я побежден.

Паулин (в сторону)

Эге, он помешался.

(К Людовико.)

Какое я чудовище? Я просто

Слуга твой, Паулин, глупец тот самый,

Что за тобой пошел, Бог весть зачем.

Людовико

А, Паулин, со мной случилось что-то,

Такое, что тебя я не узнал.

Но, впрочем, что ж тут странного, когда я

Себя не знаю. Ты, быть может, видел

Ужасного сухого мертвеца,

Умершего, - с душою человека,

Не человека, только грубый остов,

Его костям отказано в одежде

Из плоти, руки холодны, недвижны,

Его нагое тело безобразно,

В глазных глубоких впадинах нет глаз.

Куда исчез он?

Паулин

Если бы его

И видел я, о том сказать не мог бы:

Я в тот же миг упал бы наземь мертвый,

Мертвей, чем он.

Людовико

Смерть овладела мною.

Смерть овладела всем. Дух занялся,

Немеет голос, грудь моя застыла,

В моих ногах я чувствую свинец.

Я видел, как два полюса всей мощью

Нависли надо мной, как на плечах

Я должен был поддерживать их тяжесть.

И мнится, что из каждого цветка

Вздымается, глядит подводный камень,

Из каждой розы смотрит исполин,

Разорвана земли глухая впалость,

Из чрева хочет выбросить она

Всех мертвецов, хранимых ей во прахе.

Я видел между ними Людовико.

О, небо милосердное, сокрой

Меня от самого меня, дозволь мне

Исчезнуть в самом дальнем средоточьи.

Пусть я себя не вижу, ибо сам

Себя не знаю я! Но нет, я знаю

Я знаю, это я был тем безумным

Чудовищем надменности, что даже

На Бога посягнул; да, я - тот самый,

Я совершил так много темных дел,

Что, если б Бог ко мне был справедливым

И мне назначил пытки адских мук,

Чтоб я страдал, пока он будет Богом,

Я в малое вменил бы эту казнь.

Но также знаю я, что преступленья,

Соделанные мною против Бога,

Свершил я против Светлого Творца,

Такого милосердного, такого

Великого, что я могу снискать

Прощенье, если в муке покаянья

Я выплачу грехи мои. Я полон

Раскаянья, о Боже, и чтоб ныне

Представить доказательство того,

Что, став другим, я вновь рождаюсь в мире,

Себя в Твою десницу предаю.

Суди меня судом не правосудным,

Суди по милосердью Своему.

Воззри и укажи мне, о Творец мой,

Какую в покаянье взять мне кару,

Я покорюсь. Что будет воздаяньем

За жизнь мою?

Музыка (за сценой). Чистилище.

Людовико

О Боже,

Что слышу? Эти звуки так певучи,

Они мне представляются лучом,

В них свет небес, таинственно блеснувший

Для грешника любовью состраданья.

В них узнаю внушение Господне,

Хочу вступить в чистилище Патрика,

И набожный, смиренный и покорный,

Сдержу я слово, данное ему,

Его увижу, если только будет

Даровано такое счастье мне.

О, пусть мое решение сурово,

И страшно, потому что выше сил

Противиться всем ужасам и пыткам,

Что демоны грехам уготовляют,

Соделанные мною преступленья

Настолько ж были страшны и суровы.

Врачи, леча опасную болезнь,

Всегда к опасным средствам прибегают.

Поди и ты со мною, Паулин:

Увидишь ты, как в горести я наземь

Повергнусь пред епископом, как я,

Чтобы сильнее был великий ужас,

Все, все грехи открою в громких воплях.

Паулин

Ну, нет, уж если так, ступай один,

Для храбрецов не нужен провожатый,

И никогда не слышал я, чтоб в ад

С лакеем уходили. Лучше снова

Отправлюсь я в родимую деревню

И буду жить в ней мирно, а насчет

Видений там и всяких привидений,

Так мне супруги хватит за глаза.

(Уходит.)

Людовико

Открыто я творил мои грехи,

И пусть открытым будет покаянье.

Пойду как исступленный, громогласно

Крича о преступлениях моих.

О, люди, звери, горы, сферы неба,

Толпа утесов, нежные растенья,

Сухие вязы, - все вострепещите,

Я Людовико Энио, - дрожите

При имени моем, отныне я

Чудовище смирения, - я, бывший

Чудовищем надменности. Я верю,

Надеюсь, что увидите меня

Вы более счастливым, если только

Патрик во имя любящего Бога

Поможет мне в чистилище своем.

(Уходит.)

Лес, в средоточии которого виднеется гора;

с нее спускается Полония.

СЦЕНА 6-я

Полония

О, Боже, мне хотелось бы, чтоб в этом

Пустынном одиночестве мой разум

С Тобою слил все помыслы мои,

И, радуясь быть щедрой пред Тобою,

Хотела б я, о, Господи, чтоб каждый

Из помыслов моих душою был.

Я для тебя хотела бы оставить

Не царство незаметное, а страны

Великие, над пышностью которых

Проходит в блеске царственное солнце,

Идя по многочисленным кругам.

Вот этот домик, скудный и смиренный,

Глухое порожденье этих скал,

Есть для меня как бы восьмое чудо,

Превосходя своим пространством тесным

Величие дворца с его сияньем.

О, лучше видеть первый проблеск дня,

Когда заря в объятиях рассвета

Роняет, плача, капли жемчугов,

И солнце, выплывая, гасит звезды:

О, лучше видеть ночь, когда она,

С высот спускаясь в яркой колеснице,

Нисходит к морю, в волны погружаясь,

Что плещут вкруг Испании; о, лучше

И днем и ночью в гимнах и молитвах

Тебе слагать Немолчные хвалы,

Чем видеть блеск надменности, со свитой

Безумного тщеславия, меж тем как