Белая Маска, дежавю. - Максим Глухманюк

Девушка вполне могла стать успешной вокалисткой. Особенно, если вокал будет немецким. И искренним.

Иван бросил на нее быстрый взгляд. Сделал это так, чтобы она не заметила.

Это оказалась Катя Акинфеева из параллельного класса. Тоже выпускница. Обычно она собирала свои длинные светлые волосы в тугой пучок, но теперь они свободно свисали до самой талии. Поэтому Иван не сразу ее узнал.

Фигура у Кати была просто идеальной. Можно сказать – модельной. Девушка была ростом всего сантиметров на пять ниже, чем Иван, а Иван был в школе самым высоким – 187 сантиметров. К семнадцати годам у Кати уже был второй размер груди.

В эту ночь девушка была в тугих светлых джинсах, больших белых кроссовках и красном свитере со светлыми полосками. Воротник свитера доходил до самого подбородка.

Иван обратил внимание на ее наряд и спросил:

– Почему ты не в платье?

Она не ответила.

Практически все девушки-выпускницы были в дорогих нарядах, а на головах у них от лака сверкали самые невероятные прически. Правда, дорогое далеко не всегда выглядело красиво. Многие наряды и прически смотрелись глупо и даже смешно.

Все без исключения парни в эту ночь были в костюмах-тройках. Включая и тех из парней, что всегда ходили в обносках или грязных рваных засаленных тряпках.

Катя сделала еще одну глубокую затяжку – сигарета сгорела до самого фильтра. Девушка пульнула бычок в сторону так профессионально и ловко, что окурок улетел метров на восемь.

– Ого, – заключил про себя Иван. – Должно быть, курит она уже давно.

– У тебя что-то случилось? – спросил парень. Он чувствовал себя глупо, но заставить себя отойти в сторону не мог.

Гормоны начинали бурлить, затуманивали рассудок и подавляли волю.

Катя повернулась и взглянула в лицо Ивану. Тут он заметил, что глаза и лицо девушки опухли и покраснели, а к мокрым щекам прилипло несколько волосков. Было ясно, что она весь вечер рыдала. Глаза ее округлились, и она, наконец, спросила:

– А… Это ты «Белая Маска»?

– Идиотское прозвище, – сказал Иван и отвернулся, поглядывая на машину и двух угрюмых полицейских, что были недалеко от школы.

Судя по кислым и отекшим лицам, полицейским не нравилось то, что их заставили торчать возле школы всю ночь. Еще было понятно, что они не собираются вмешиваться в праздник, штрафуя всех несовершеннолетних за распитие алкоголя и курение. Даже в общественном месте – в школе.

Сегодня был особенный день! Полиция не вмешается, даже если в школе прямо сейчас начнут нюхать кокаин! Нюхать кокаин целыми лопатами!

Стражи порядка дежурили лишь для галочки. Чтобы в школу не вломился какой-нибудь террорист. Ну или на тот случай, если пьяные обкуренные выпускники устроят поножовщину, и кто-то начнет собирать свои потроха в тазик.

– Ты классно дерешься, – сказала Катя, достав из заднего кармана джинсов пачку сигарет.

Иван покосился на упаковку и сказал:

– Давно ты куришь?

– Пару лет.

– Мне кажется, не стоит этого делать, – сказал Иван.

Рука с сигаретой замерла на пол пути к губам, а потом опустилась.

– Почему, – спросила девушка, ощупывая собственные карманы в поисках зажигалки.

– Это вредно, – пожал плечами Иван. И голос его прозвучал так, словно ему было не шестнадцать, а восемь.

Катя засмеялась, продолжая хлопать по карманам в поисках зажигалки. Потом сказала:

– Вредно… А получать каждый день по голове и почкам – не вредно?

– Не знаю, – честно признался парень. – Но до сих пор мне все это шло только на пользу.

– Зажигалку потеряла, – сказала Катя, а затем сломала сигарету и выкинула ее в ту же сторону, куда совсем недавно улетел бычок.

– Бывает, – сказал Иван, стараясь незаметно протолкнуть черную зажигалку поглубже в карман своих брюк.

Он вытащил ее из заднего кармана девушки, так ловко, что и сам не понял, как она этого не заметила. Иван не понимал, зачем он это сделал. И еще ему было очень смешно от самого себя, но он старался сохранять серьезность.

– Пошли прогуляемся? – предложила Катя.

– П… Пошли, – сказал Иван. Ладошки его моментально намокли, а лицо залила краска.

Катя обязательно бы заметила, как покраснело лицо «Белой Маски», если бы возле школы было нормальное освещение. Сейчас же школьный двор и крыльцо освещались двумя заляпанными грязью натриевыми лампами. Оранжевый свет был тяжелым и густым.

И они пошли прогуляться вокруг школы.

Иван вновь глянул на полицейских, те о чем-то шептались, поглядывая в сторону парочки. Кислую отекшую физиономию того стража порядка, что сидел за рулем, прорезала неприятная улыбка. Иван понял, о чем они там шепчутся.

Небо на какое-то мгновение озарила далекая молния. Через минуту снова заурчал гром. Теперь уже гораздо ближе и громче. Со стороны стадиона доносились: рев мощных моторов; грохот дорогой акустики; крики; смех, свист и звон бьющихся бутылок.

– Ты плакала? – наконец, спросил Иван.

– Да. Нет. Не твое дело, – но в голосе девушки звучало: – Давай, спроси меня, я хочу тебе все рассказать. Спроси же!

– Тебя бросил парень? – отважно предположил Иван.

Катя помолчала. Потом вновь потянулась за сигаретами. Достав пачку, девушка вспомнила, что потеряла зажигалку, и сунула мятую пачку обратно в правый задний карман.

– Вроде того, – тихо ответила она, но в интонации ее продолжало звучать: – Давай же, спрашивай еще! Чего ты ждешь, болван!? Бери инициативу на себя!

Иван не особо следил за тем, кто в школе с кем встречается. Друзей у него по-прежнему не было. Если он с кем и общался, то лишь по делу, обмениваясь парой коротких фраз.

Ивану со стороны всегда казалось, что все встречаются со всеми. Девушки-старшеклассницы вели себя очень развязно. Иногда они встречались сразу с несколькими парнями. Плели какие-то мутные интриги. И были причиной постоянных разборок и драк.

А Иван тем временем пропадал в спортзале, на соревнованиях, в библиотеке и подрабатывал курьером. Иван встречался лишь с книгами, боксерской грушей и гантелями.

И дрочил.

Он не знал, какой вопрос задать следующим. В голове у него крутилась настоящая рулетка, на которой вместо цифр были лишь надписи:

«Кто был твоим парнем?»

«Из-за чего он тебя бросил?»

«Хочешь, я с ним поговорю?»

«Вы с ним спали?»

Стоп.

Иван тряхнул головой, стараясь сделать это так, чтобы Катя этого не заметила.

Наконец, он спросил:

– Вы с ним… Эээ.. – Иван до крови прикусил язык и сделал вид, что пытается откашляться.

– Болван, что ты несешь! Возьми себя в руки, ты же выглядишь, как полный идиот! – крутилось в голове.

Наконец, Иван прокашлялся и спросил:

– Из-за чего он тебя бросил?

Гормоны кипели. В паху нарастало напряжение. Пистолет Ивана медленно, но уверено, поднимался, и ничто уже не могло его остановить. Даже если сейчас начнется конец света, даже если сейчас со всех сторон полезут разлагающиеся ожившие покойники.

Пистолет будет вставать – это неизбежно.

Этот процесс уже не остановить.

– Только не это… – подумал Иван.

Он был в тонких шелковистых брюках, через которые стояк очень и очень хорошо видно. Даже на большом расстоянии и в темноте. Даже слепой бы его заметил. Зажигалку, кстати, тоже было видно. Но Катя ее пока не заметила.

А может и заметила, но решила вести «свою игру».

– Потому что я ему не дала, – просто ответила Катя.

Такой простоты и прямоты Иван не ожидал. От неожиданности он едва не споткнулся.

– Ты ему не дала? – только и спросил он, нелепо прочистив горло.

Он вновь ощутил, как намокли его ладошки. Но в этот раз намокли не только они. За какую-то секунду спина покрылась крупными каплями пота, и рубашка моментально и намертво прилипла к телу.

– Ну да, – беззаботно улыбнулась Катя.

Иван снова прочистил горло и сочно сплюнул, для вида. Хотя он никогда не сплевывал. Особенно если рядом были люди. Особенно, если рядом были девушки.

В голове у него крутилась монетка. На одной ее стороне было написано «Спроси, почему она не дала?», а на другой «Нужно срочно сменить тему!». Пока монетка продолжала крутиться, Иван и Катя просто шли по школьной аллее, ничего друг другу не говоря.

Очередной разряд молнии осветил ночное небо. На этот раз гораздо сильнее. Через несколько секунд школьные стекла зазвенели от оглушительного раската грома. Ветер стал еще злее, теперь он поднимал в воздух тучи непонятно откуда взявшейся пыли, сухих прошлогодних травинок, листьев и конфетные фантики, коих возле школы валялось великое множество. Ветер развевал девушке длинные шелковистые волосы.

Монетка исчезла, так и не упав ни на одну из сторон.

Иван понятия не имел, что ему следует говорить или делать дальше. Он попал в мертвую зону своей компетенции. И они с Катей просто шли по темноте и молчали.

Когда длинная школьная аллея закончилась, они повернули направо. Там был внутренний школьный двор: бетонная площадка размером примерно с половину школьного стадиона. Вокруг площадки стояли широкие клумбы, в которых росла обыкновенная трава. Когда начинается лето, и открывается школьный лагерь, эту площадку обставляют палатками, столами и стульями, а травяные клумбы служат местами для загара. Зимой же бетонную площадку превращают в школьный каток.