Наследие - Мэттью Фаррер

Пока они стояли среди грохота и тусклого красного света, над их головами пролетела пара винтовых судов, и при свете их прожекторов Митрани увидел, как Петрона потирает рукой лицо и глаза. На миг его плечи опустились, а потом он резко вдохнул полную грудь дымного воздуха и распрямился, вспомнив, что на платформе есть еще кто-то. В изменившемся освещении клерку удалось разглядеть лицо энсина четче, чем за все время с тех пор, как они покинули орнитоптер: бледные глаза мышиного цвета, впалые щеки, родимое пятно, изгибающееся под углом рта. Можно было легко разглядеть следы, оставленные слезами на щеках Петроны. Несмотря на неловкие попытки энсина их стереть, эти отметины было так же легко прочесть, как смесь эмоций, которые он пытался скрыть. Мучительная досада, горе и ядовитая злость.

На протяжении своей карьеры Митрани встречался с разновидностями поведения, которые понимал головой, но никак не мог по-настоящему прочувствовать сердцем. Он знал, как интенсивны бывают эмоции внутри семьи, и были времена, когда он посещал клиентские корабли и видел собравшиеся рядом семейства, отчего его собственные чувства звенели, как колокол, но его самого забрали из ясель в литейной в возрасте пяти лет, чтобы начать подготовку, и он не мог представить, на что похожа такая жизнь изнутри.

Мастер Пайч любил развлекаться, периодически запирая Митрани одного, так что отсутствие человеческого общества становилось пыткой для обостренного социального восприятия клерка, которое жаждало подпитки. Каждую такую ночь он плакал в пустой комнате, пока не засыпал. Митрани знал, что Пайчу нравится видеть, какие страдания ему приносит изоляция, но не понимал, отчего такая легкомысленная жестокость бывает столь привлекательна. Митрани пытался представить, как причиняет боль другому человеку, и от этой мысли ему становилось тошно.

Поэтому ему легко было понять, что чувствует энсин, но Кармин Митрани все еще пытался разобраться, как именно это сочетается с его словами, когда снизу раздался крик.

— Слышишь? — воскликнул Петрона. — Лифтовая платформа, они пытаются спуститься по шахте! Давай, побежали! Я знал, что эти мелкие сучки далеко не уйдут!

Металлическая сеть под ногами задребезжала, когда Петрона метнулся через платформу и помчался вниз по узким ступеням. Митрани, не в первый раз пожелав, чтобы ему никогда не доставалось это задание, поддернул край своего пепельного плаща и побежал следом.

Они никогда не называли маленькое сводчатое помещение в глубинах «Обещания Каллиака» залом совещаний. Зал совещаний был другим местом, куда их созывал старый Хойон, где они встречались с ним и вливали в его уши все свои советы, где каждая их встреча начиналась с того, что они вставали в стилизованные позы вокруг трона Фракса, воспроизводя самую раннюю известную картину, изображающую, как вольный торговец Фракс передает приказы своим подчиненным. Это была еще не самая худшая из прихотей торговцев, и это еще было терпимо, пока Хойон был молод, здрав рассудком и по-прежнему полон стали, но по мере того, как он старел, совещания менялись, причем не в лучшую сторону. Так что теперь они встречались здесь, в маленькой комнате, где, как равные друг другу сослуживцы, говорили лишь правду. Ни один из распорядителей не привел с собой слуг, ни один не пользовался официальными приветствиями или ритуалами. Они все понимали, что флотилия нуждается в определенных традициях и церемониях, но время от времени она нуждалась и в этом.

— Мы уже добрались до последних? — спросил Халпандер. Он был распорядителем логистики и контролировал провизию, погрузку, выгрузку, снабжение экипажем, ремонтные работы. Ему не нравилось, когда что-то выбивалось из установленного порядка.

— Нам еще не поступил финальный отчет, но осталось недолго, — ответил Кьорг. Кьорг руководил посольским ведомством, расположенным на борту «Стрелы Магритты», и заведовал дипломатическими связями со всеми властями, с какими только нужно было иметь дело флотилии. Большая часть остальных распорядителей была о нем низкого мнения: будучи вольным торговцем, Хойон был сам себе руководителем и послом, поэтому Кьоргу оставалось только соблюдать формальности. Когда Хойон умер, Кьорг не продемонстрировал особого желания принять эстафету, и у него всегда имелся какой-нибудь делегат, которого он обвинял, если что-то шло не так. — Я дал Рахену задание получить авторизацию для того, чтобы мы могли их выследить, и он сказал, что докмейстеры дали отмашку и выделили нам клерка, чтобы все прошло гладко. По-моему, он послал вниз энсина, чтобы тот с ними покончил. Я уверен, что они справились.

Остальные стоявшие в кругу переглянулись.

— Нам надо получить полный задокументированный отчет о побеге, чтобы наказать виновных. И побыстрее.

Это был шелестящий голос распорядительницы Занти, чья кожа была так же бела, как ее одежда, а глаза столь же черны, как юбка и шаль. Серый шелковый шарф, окутывающий голову, выдавал очертания инфоячеек, которые рядами тянулись от уха до уха. Занти имела необычную способность по-настоящему нервировать большую часть распорядителей флотилии: она была холодна, безжалостна и безошибочно точна в своих расчетах, словно любой из логических механизмов, за которые она отвечала. Ее корабль, «Кортика», был самым новым во флотилии. Он добавился к ней семьдесят восемь лет назад, и все это время Занти умело создавала собственную агентуру и укрепляла свою сферу влияния. Никто не помнил, когда кто-то в последний раз достигал подобного влияния во флотилии лишь за счет собственных усилий.

— Я еще не приказывала эйдетор-савантам начинать процесс записи, — продолжала она, — и не буду этого делать, пока не буду уверена, что они запишут, как беглянок доставили домой, а их сообщников наказали.

Для иного человека, имеющего положение Занти, подобное заявление в подобном тоне было бы совершенно неподобающим, и то, что все остальные при этих словах просто уставились на стол или на свои руки, говорило о силе ее личности.

— Мы веками справлялись со своими обязанностями, и, как я полагаю, все об этом знают, — мягко вставил Гайт, когда молчание затянулось на несколько минут. — Это всего лишь прискорбное упущение, которое вскоре исчезнет, и на которое, я уверен, нам больше не следует тратить время. Возможно, напряженная ситуация, в которой мы оказались после смерти нашего старого торговца, заставляет нас думать, что подобные мелочи больше, чем они есть на самом деле?

Оглядываясь вокруг, он понял, что попал в цель. Они столько времени потратили на ненужные подробности побега, потому что никто не хотел выйти вперед и сказать то, для чего они здесь все собрались.

Гайт был мажордомом Хойона Фракса, смотрителем его покоев. Официально он, пожалуй, был наименее могущественным человеком в этой комнате, даже учитывая то, что старшинство у распорядителей флотилии было довольно расплывчатой вещью, по большей части зависящей от личности человека. Однако он был ближе к старику, чем любой из них. Так что, подумал он, эта роль принадлежит ему.

— Нам пора признать это, — сказал он. — Может быть, не все вы знаете, насколько глубоко это чувство, но я уже успел поговорить с каждым из вас и знаю, что все мы здесь чувствуем одно и то же.

Он смотрел, как они бросают взгляды друг на друга. Распорядители флотилии Фраксов были суровыми и закаленными людьми. Они занимали свои посты уже по меньшей мере десятки лет, многие могли припомнить смену торговца, а некоторые и двух. Они видели, как флотилия проходит сквозь варп-бури, радиацию и метеоритные штормы, совершает вылазки в дикий космос и запретные зоны Империума, попадает в засады пиратов и подвергается налетам ксеносов, сталкивается с интересами соперничающих вольных торговцев и редкими внутренними интригами.

Они даже вступали в передряги с имперскими губернаторами, Адептус и Инквизицией и выходили из них благодаря блефу, тайному сотрудничеству и обману, а как-то раз — даже с помощью убийства. Но маленькая замкнутая микрокультура флотилии порой оказывалась необычно чувствительной к определенным вещам. Например…

— Проблема наследования.

Неудивительно, что этот голос принадлежал Д'Лесте, человеку, с которым Гайт провел больше всего тайных разговоров. Коренастый мужчина с грубым красным лицом бандита из пивной и ловкими руками прирожденного хирурга, Д'Лесте руководил апотекарионом флотилии и был личным врачом Хойона Фракса.

— А если точнее, то проблема наследника.

За столом неуютно заерзали, но никто не стал возражать. Гайт не позволил бы этой теме всплыть, если бы не убедился заранее в том, что каждый присутствующий на встрече захочет выслушать предложения. Но они превзошли его ожидания.