Homo Super (Рыбка-бананка ловится плохо) - Андрей Дашков

Минуту спустя кто-то положил ему руку на плечо. Низкий женский голос предложил выпить вместе. Эдик уже и не рассчитывал на столь легкое общение с аборигенами. Оказалось, что его взяла на абордаж красотка неопределенного возраста, зачехленная во что-то пенообразное. Местная Афродита. Он не помнил, видел ли ее раньше и знакомили ли его с ней.

У нее было малоподвижное лицо с металлическим отливом и фиолетовый язык – как у собаки породы чау-чау. Эд нашел это пикантным. Под носом и подбородком женщины лежали зловещие серые тени. Пока он ее разглядывал, она заказала ему коньяк, а сама пила «кровавую Мэри». Кровавейшую. Вряд ли в ее бокале было больше двадцати капель водки.

Эдик произвел предварительную оценку рельефа. На глазок обмеры приближались к 90–60–90. Все это совершенство балансировало на двенадцатисантиметровых каблуках.

– Вы мне нравитесь, Эдик, – сообщила свинцоволикая доверительным тоном. – Я всегда считала, что моей дочери нужен зрелый мужчина. И желательно не из нашего круга.

Сквозь стеклянную стенку бокала он увидел ее ладонь без линий. Чтобы проверить свою догадку, он предложил даме сигарету и, отведя руку, заставил ее низко наклониться. Она отшатнулась, когда он поднес зажигалку слишком близко к ее лицу, но ему хватило мгновения. Под воздействием тепла тончайший материал приобрел прозрачность. На щеке женщины появилось пятно, похожее на родимое. На самом деле это место было покрыто сетью морщин.

Косметическая маска и косметические перчатки – находка для старушек, окончательно выживших из ума. Вот это действительно была кошмарная старость! Эдик будто заглянул под кожный покров свежего трупа и увидел симпатичную мозаику из личинок. Он понял, почему глаза женщины кажутся глубоко посаженными. Белки были грязно-желтыми, залитыми гноем, зато вставные зубы – идеально ровными и белыми. Очень жаль, что Эдик не был геронтофилом!..

Как выяснилось, они оба использовали ситуацию. Прикуривая, женщина незаметно для окружающих сунула ему во внутренний карман какой-то конверт.

– Благодарю за доверие, – сказал Эд, проглотив смесь коньяка и выделившейся слюны. – А что дальше?

– Зачем ты влез в это, кретин?

– Во что именно? – Пыляев старательно и без особого напряжения изображал тупицу. Он не исключал возможности провокации или дурацкого розыгрыша.

– Хватит паясничать. Эпилятором давно пользовался?

– Не понял.

Она ловко вставила свою ладонь между его грудью и левым предплечьем и надавила кончиками пальцев. Он почувствовал неожиданную жгучую боль под мышкой. Ему пришлось расстегнуть сорочку и нащупать над ребрами небольшую опухоль в виде эмблемы Союза. Точно такую же, как у Элеоноры, только свежую… Бармен делал вид, что ничего не замечает.

– Какого черта?! – сказал Эдик, уязвленный тем, что его без спроса клеймили, уподобив таким образом домашней скотине. Или, лучше сказать, производителю. – Когда он успел?

– Он – это Борис Карлович? О, сучий потрох и не такое успевает! Надеюсь, понимаешь, что это значит? Любая независимая медкомиссия признает тебя сам знаешь кем. Теперь ты его до гроба. Весь, с потрохами.

– Может, мне перейти на твою сторону? – спросил он, придвигаясь к ней и улыбаясь с видом профессионального кровосмесителя.

– Меня ты интересуешь лишь в качестве клоуна. Да и то – временно.

– Климакс? – Он сочувственно выдвинул нижнюю губу.

– Хуже. Рак матки. Последняя стадия. Мне осталось не больше трех месяцев.

– Хочешь погромче хлопнуть дверью?

Она кивнула.

– И захватить кого-нибудь с собой.

– Кого?

– Тебя, например.

В ее руке появился миниатюрный инъектор, способный при необходимости метнуть капсулу на расстояние до пятнадцати метров.

– Аккуратнее с этой штукой, – попросил Эдик. Он имел не слишком бледный вид, но внутри у него все сжалось. А у нее явно была не в порядке не только матка.

– Пойдем покажу кое-что, – пообещала законсервированная теща мрачноватым тоном.

Эдик послушно поплелся за нею, вяло размышляя, не окажется ли это «кое-что» таким же уродливым, как у дочери. Рюмку с коньяком он на всякий случай захватил с собой.

Найти тихий незапертый уголок в этом доме было трудно. Повсюду бродили сомнамбулические слуги Хрусталя, прекрасно выдрессированные и неукоснительно вежливые. Эдик не удивился, когда старушка, улучив момент, по-шпионски втолкнула его в какую-то дверь.

Замкнутые «домашние» экосистемы вошли в моду около десятка лет назад. Каждый, отравивший достаточное количество воздуха и заработавший на этом состояние, мог позволить и, как правило, позволял себе наслаждаться красотами природы в приватном порядке.

Пыляев очутился в странном зверинце, устроенном под прозрачным колпаком. Пелена снега вверху создавала впечатление погребенности в толстом слое пепла. Растительность и микроклимат были субтропическими. Эдика окружала липкая влажность. Сумеречность нижнего этажа леса. Мясистая зелень. Почти джунгли… Где-то в глубине зверинца заорала разбуженная обезьяна.

Потом Эдик увидел черное пенсне на белом фоне. На него уставился панда, державшийся за ветку человеческими ручками… Пахло неплохо, но не пропадало ощущение, что аромат освежителя забивает гораздо более неприятные естественные запахи…

Бросив взгляд на озеро, Эдик понял, где проводят зиму лебеди. Три или четыре белые тушки сонно дрейфовали на зеленоватой глади. По обе стороны каждой свисали вместо крыльев розовые отростки без перьев. Нелетающие продукты генной инженерии. Выродки. «Однако странные вкусы у людей», – подумал Пыляев и целиком переключил внимание на объект «прощай, молодость!».

Красотка, вооруженная инъектором, сделала знак ручкой и повлекла его за собой в чащу. Там запахи стали гораздо интенсивнее. Поколебавшись, он поставил осушенную рюмку на какой-то пенек, расстегнул брюки и отлил с громадным удовольствием.

Под ногами была настоящая почва, покрытая густой травой. Эдик плохо соображал, на каком этаже он находится. Обезьяна угомонилась, зато в ветвях над головой что-то заскребло. Лебеди подняли головы; их шеи были похожи на перископные трубы.

На плечи Эдику посыпалась какая-то труха. Стряхивая ее ладонью, он обнаружил, что это мумифицированные мухи. Белые, словно снежинки… Что-то было не так в этой экосистеме. Она напоминала запертую кладовку, в которой угасала сумеречная жизнь…

– Слушай, что тебе надо? – устало спросил Эдик, чувствуя себя очень сиротливо, поскольку в пределах досягаемости не было спиртного. Он уже понял, что расстрел не состоится. Экскурсия по зверинцу его ни в чем не убедила. На своем веку он видел множество более впечатляющих извращений.