Знак даосов (СИ) - Шубникова Лариса

Ее совсем не напугал его рассказ, но тяжелый мужской всхлип – без слез – заставил вздрогнуть. Мужчины не плачут, и Игорь не мог, но ему было очень больно, очень плохо и это Нора поняла.

- Я понимаю, понимаю. Игорь, почему вы шли последним?

Он снова заговорил. Долгий его рассказ она выслушала, радуясь тому, что все его объяснения связаны, логичны.

- Таков порядок. Я замыкал колонну. Иначе нельзя. Поняла? – он говорил уже больше часа.

- Я поняла. Вы шли последним, а потому и не попали под взрыв, верно? Стена упала. Игорь…если бы не ваше упрямство, вы бы погибли. Две недели! Как? С железным штырем в боку. Без еды и медицинской помощи. Без сил. Обескровленный. Как? Так не бывает. Это невозможно.

- Я должен был, козявка. Иначе зря они там, под стеной…

Он отпустил Нору, откинулся на подушку, закрыл глаза.

- Нора, мне жаль, что твоих уже нет. Это в голове не укладывается. Козявка, мне очень жаль. Прости меня…

- Вас за что, Игорь?

- За все. За то, что меня не было рядом.

- Теперь вы рядом. Вы рядом?

Мелехов посмотрел на Нору, увидел глаза ее синие, огромные.

- Я постараюсь, козявка. Иди теперь. Уйди.

Она без слов встала и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Немного потопталась в коридоре и решительно направилась в пятую одноместную к Елисееву.

Глава 10

Игорь прошелся по палате, провел рукой по столу. Лампу, что он разбил накануне, заменили на новую. Металлическая ножка, бежевый абажур.

У окна Мелехов задержался, вгляделся в туман, который так и не развеялся, прислонился лбом к холодному стеклу.

- Я шел последним. – Повторил вечную свою мантру. – Последним. Квартал на севере города… Обход по петле между станцией и больничным комплексом. Я последний….

Туман за стеклом шевельнулся, дернулся, будто испугавшись чего-то. Мысль Игоря вильнула, в который раз, встала устойчиво, словно поезд на рельсы.

- Нора! – Игорь крикнул, но тут же одернул себя.

Чертыхнулся, пошел к звонку вызова медсестры и нажал гладкую пимпочку.

Маленькая Штейнер вошла сразу, как будто ждала за дверью. Тихонько двинулась к Игорю. В руках у Норы два листа бумаги и карандаш, отточенный до состояния скальпеля.

- Я уже ничему не удивляюсь, козявка. – Игорь внимательно смотрел на бумагу. – Сними свою шапочку, Нора. Думаю, под ней два сенсора, как у инопланетян. Ну, тех, из книги. Помнишь?

- Да. – Впервые за долго время девушка улыбнулась, напомнила Игорю детство, пирожки и гороховый суп тётки Анны.

- Как ты узнала, что мне нужна бумага и ручка? Не лги.

- Я была на консультации у одного очень хорошего человека, Игорь. Вот, держите. Майор предупредил, что вам понадобится.

Игорь взял листки, карандаш.

- Ты можешь мне не выкать, а? Ты не выросла, вижу, но повзрослела. Я чувствую себя старым дедом.

- Я тоже чувствую, что вы старый дед. Вот и…

- Стоп. Я болен, в пижаме и все такое, но это не повод, чтобы язвить и вот так улыбаться.

Мелехов и сам скривил губы в полуулыбке, наблюдая за маленькой медсестрой, оценивая новый ее облик. Не девочка, девушка. Понял, что Нора очень сильно похожа на мать – Иду Чиньску, первую красавицу квартала, того самого, старомосковского. Только очень худенькая и бледная.

Тряхнул головой, поражаясь тому, как время, пролетая, изменило крохотульку-девочку, память о которой он так долго хранил в себе.

- Игорь, вам нужно поесть. Я принесу сюда, ладно? Что вы хотите на обед? Рыбу или мясо?

- Иди и поешь сама. В чем только душа держится? Тебя ветром не сносит на улице, нет? Я не голоден, козявка.

Игорь уселся за стол, положил перед собой чистый лист и глубоко задумался. Нора не стала перечить и отвечать не ехидные слова Мелехова, просто улыбнулась и вышла, плотно притворив за собой дверь палаты ВИП.

Долгое время Мелехов не решался взять в руку карандаш: то прикасался к отточенной деревяшке, то одергивал пальцы. Однако, спустя половину часа, все же осмелел, крепко ухватил это канцелярское «копье» и принялся сражаться с монстрами, которые лишали его жизни, ее радости и надежды на будущее.

Он четко изобразил план местности, но тот дом, под которым остался его отряд, рисовать не спешил. Несколько раз проваливался в гнетущие воспоминания, устал, психанул и скомкал лист. За ним следующий, разочаровавший его.

Затем он злобно жал на пимпочку звонка, входила Нора, передавала новые листки и новые карандаши и так до тех пор, пока у Игоря не потемнело в глазах.

Нора подкарауливала, и вошла сразу, как только Игорь сердито рыкнул и откинулся обессилено на спинку стула.

- Вам нужно поесть. Игорь, честное слово, вы мучаетесь уже четыре часа. Мне нужно сделать перевязку. Вы можете сидеть?

- Сидеть я могу! Лежать тоже могу. И ходить. Я не дед! – Сорвался Мелехов, глядя на то, как маленькая девушка пытается поднять его, огромного мужика.

- Верно, не дед. Маленький мальчик – упрямый и капризный. Суп горячий, рыба костлявая, мясо жёсткое. И никак нельзя делать бо-бо, потому, что бинты присохли к ране. Так? – Нора тянула большого Мелехова, а тот упирался.

- Я ничего такого не говорил!

- Это пока. Скоро скажете. – Норе удалось поднять Игоря со стула. – Вот, аккуратно, к постели. Передохните пока, а я принесу суп. И хлеб. Черный, верно? Я помню, что вы любите.

- Угу. И пирогов с капустой прихвати. Как без них? – Игорь устало опустился на подушку, вытянул ноги. – Нора, ты умеешь печь пироги?

- Разумеется. Тётя Анечка научила. – Нора выскользнула из палаты, но скоро вернулась.

На подносе тарелка с супом, два ломят черного хлеба и стакан красного компота.

- Не вставайте. Я могу накормить. Игорь, просто отдохните.

Мелехов выслушал ее, слегла взбеленился, но заметил хитрый блеск синих глаз.

- Ты издеваешься? Кормить? Козявка, ложку я точно смогу удержать в руках! – Он схватил поднос, взял ложку и начал есть суп.

- И хлеб, пожалуйста.

Вот тут Мелехов и понял – хитрая козявка самым примитивным образом взяла его на «слабо».

- Нет, ну я догадывался, что у судьи Штейнера растет необычная дочь, но не думал, что такая хитрая и глупенькая. Про «кормить» специально ляпнула? Чтобы я есть начал? Нора, детский сад –штаны на лямках.

- Ну отчего же? – Нора улыбнулась. – Вы же едите, так?

- Бесишь.

- Я знаю. Вы меня тоже. Немножко. – Нора почти смеялась. – Я пойду, ладно? Вторая лампа может полететь совсем не в стену.

- Вот, вот. Иди! И тарелки свои забери!

Нора сунулась за подносом, но Игорь остановил ее жестом, немного помедлил, а потом взял стакан краснющего компота, и мигом опрокинул в себя.

- Вот теперь иди. Все.

- На здоровье, господин Мелехов. – Съязвила Нора, намекая не отсутствие «спасибо» с его стороны.

- Козявка, пообедай еще раз. Ты очень худенькая. Если не откормишься, я возьмусь за тебя серьезно.

Слова простые, а интонация теплая, заботливая. Нора дернулась, припомнив родных, что опекали ее, следили и берегли. Как же давно она не слышала вот таких слов…

Кивнула, скрывая слезы, и выскочила за дверь, чтобы не дать Игорю повода волноваться еще и за нее.

- Вот ведь, малявка. – Мелехов очень хотел встать с постели и заняться своими странными рисунками, но решил передохнуть минут пять.

Смотрел в белый потолок, оглядывал стены, окрашенные краской песочного цвета. Изучил фотографию огромного пиона на стене, а потом, по обыкновению, заговорил сам с собой.

- Козявка, блин! И как она оказалась тут? Медсестра…бред какой-то. – Потянулся к кнопке вызова, нажал и стал ждать Нору.

Она пришла через минуту. Остановилась посреди палаты: очень тоненькая и хрупкая в своем белоснежном халате.

- Чего изволите, большой господин? – Улыбнулась и опустила руки в кармашки.

- Не дерзи. Присядь и расскажи, как ты оказалась тут. Медсестра? Давно? Ты учишься? Где ты живешь? Твой номер телефона? Когда вы переехали? Почему перестали отвечать на письма? – Мелехов сдвинул брови. – Учти, у меня еще много вопросов. Начни с телефона. Я бы не хотел искать тебя по всей Москве.