Охота (СИ) - "Джиллиан"

Цацки мои в перекрещённых на груди ремнях были хорошие, фирменные. Это раз… Два — я вывернула руки навстречу шедшим мне, словно показывая кисти — и шестой палец среди пальцев, длинное лезвие, влажное от вкушённой в переулке крови.

Притом, что шаг не сбавляла… Толпа, шедшая уже неуверенно, раздалась в стороны. Но ни одного слова, ни одного вопроса… А значит — хоть кто-то из них да попробует… Уже внутри компании… Адреналин горячей волной ударил в голову, поджигая меня, сжигая меня, заставляя плясать дикий танец среди бушующего невидимого пламени.

Не поверили. Я бы — тоже. Но я — не они.

Круглые лезвие на носках сапог напились крови в первые же мгновения сумасшедшей драки, когда все крысы кинулись на меня. Плохо пришлось уже после первых боевых секунд, когда надо было, чтобы не свалиться, пританцовывать среди неподвижно лежащих трупов или с воем ползающих под ногами умирающих… Собьют с ног — не выжить. Любимый, извечный крысиный закон.

Мимо будто Эрик прошёл. Оглянулся: «Расслабься и получай удовольствие!»

Расслабилась. Ни капли сожаления. Даже, наконец, вздохнула с облегчением. Впервые за время моего бессрочного отпуска в своё удовольствие можно заняться делом.

Но вздох облегчения — это было потом. А пока… Не чувствуя собственного тела, а лишь чувствуя оружие, я прыгала, вертелась, стреляла, била ногами и ножами — и эти лёгкие, заученные когда-то до автоматизма действия, которым я с удовольствием сейчас предавалась, словно вздымали меня на какую-то высоту. Навоз… Мусор… Встряхнуть с ног, как приставшее к подошве дерьмо… Где-то подспудно ощущала себя машиной, чьи тормоза отказали раз и навсегда, когда машинка рванула с кручи! И — волчицей, на которую набросилась свора гиен!

Ударила сверху вниз ножом в спину пытавшегося прыгнуть к моим ногам, чтобы повалить меня. Развернула его падающее тело — и подставила животом воровскому удару ножом исподтишка и со стороны. Пнула ногой — в поясницу уже мертвеца. Тот на движении взмахнул безвольными руками, падая на ворёнка, который не успел отойти, повалил его на тела убитых. Я стремительно нагнулась — и сквозь мёртвое тело лезвием с кисти убила последнего.

Это — жизнь. И это — смерть.

Брезгливо потрясла кистями, слава Богу обтянутыми перчатками, сбрасывая капли крови. Брезгливо — мало ли какая зараза в крови этих крыс. Чуть наклонив голову, огляделась и прислушалась. Здесь деловой ритм города еле слышен. Но вот ощущения опасности больше нет.

Последняя мысль при взгляде на крыс: а ведь кто-то сочтёт — их ограбить можно.

Другие крысы.

Вышагнула из груды мёртвых тел, кое-где ещё шевелящейся: ничего, свои же потом прикончат, — и пошла далее, на ходу запахивая на себе плащ и пряча оружие.

После чего сторонняя мысль: а если в этой драке я убила мальчишку Кирилла?

И забыла об этом.

Вот он — нужный мне подъезд.

Зашла. С трудом, подсвечивая виртом, оглядела глухо закрытые двери квартир. Пришлось подняться на третий этаж, где на квартирных дверях сохранились номера. Мой этаж — девятый. Сморщила губы. Фу… Ну ладно. Мне повезло: хорошо, что не последний. Лифт, естественно, не работает. Хорошо. Прогуляемся.

Для тренированных ног — прогулка на раз. Особенно, если в них до сих пор гудит остаточное пламя адреналина… Быстро пробежалась по лестницам. Длинный коридор — по обе стороны молчаливые квартиры. А если мальчишки здесь нет? Ладно, не будем отчаиваться (я ухмыльнулась) раньше времени.

Дверь. Потрогала, слегка надавив. Закрыта. В таком доме, в таком районе — понятно. Хотя причины могут быть самыми разными.

Внимательно, не пропуская ни единой царапины, оглядела дверь. То, что на первый взгляд смотрелось обтёртой обшивкой, оказалось небрежно окрашенным для видимого старения металлом. Неплохо. Эту защиту пробивать и пробивать. Из миномёта, например. Что ж, попробуем цивилизованно — для начала.

Ещё раз окинув дверь цепким, направленным взглядом, ни звонка, ни другого какого-либо средства сообщить, что у порога гость, не нашла. Ладно, мы люди не гордые — до поры до времени. И постучать можем.

Стучала я, держа в уме поговорку насчёт двух зайцев, которых одним выстрелом: чтобы открыли — и чтобы изучить-прослушать дверь простукиванием, чем её напичкали таким защитным.

Шаги идущего к двери не услышала — ощутила: пол лестничной площадки завибрировал под тяжёлым шагом неизвестного. Мужские. Странно. Может, адрес у Кирилла не тот?

Подобие «глазка» расположилось на уровне моей макушки. Ещё один шаг, который я теперь услышала. Выждала две секунды, пока тот, неизвестный, прильнёт к «глазку». Дала ещё пару секунд увидеть нижнюю часть моего лица в тени от капюшона.

Ага… Здесь ещё и камеры есть. Меня оглядели со всех сторон, сочли безопасной. Послышались щелчки: открывались механизмы почти сейфовой двери.

Представшая моим глазам крыса была уровнем выше тех, кого я встретила у дома. Ступенькой выше. Чудовищно огромный бугай, округлый от тяжёлых, перекачанных мышц. Маленькие злобные глазки, утонувшие в неподвижных, толстых складках лица дебила, вонзились в меня. Он ещё открывал рот (наверное, спросить, кой чёрт мне нужно), когда я мгновенно шагнула к нему — сунуть под дых руку — с выстрелившим из рукава длинным лезвием… Отчётливо, словно в замедленной съёмке ощущений, прочувствовала, как лезвие пропарывает его одежду и легко вскальзывает в мягкую плоть. Так далеко, что моя вытянутая кисть по инерции рывка вперёд бьёт о заваливающееся назад, в комнаты, тело.

Грузное падение бугая заставило прислушаться. Никто не спешит сюда, в прихожую? Вроде нет. Я перешагнула через труп и медленно, стараясь держаться стены и держать наготове оружие, пошла по коридору. Остановилась. Голоса. Негромкие. Дверь слева. Судя по застарелым запахам пищи, сгоревшей и постоянно разогреваемой, кухня.

Голоса ближе. Мужские. Странно… Может, я и правда, ошиблась адресом?

Но теперь уже ничего не поделаешь. Объявила войну крысам — будь последовательна. Добивать.

Перед последним шагом нагнулась — резные, вроде как декоративные скобы на носу сапог отогнуть на подошву. Оба пистолета в руки. Удар ногой, теперь окованной скобами, рядом с дверной ручкой.

Пока они вскакивали на грохот, пока разворачивались от столика с рассыпанными по нему картами… Я расстреляла всех.

Грохот выстрелов смолк. Встала спиной к стене, держась настороже и вслушиваясь сразу в обе стороны. Убедившись, что в кухне все трое мертвы, снова отогнула скобы на сапогах и осторожно пошла дальше по коридору. Ощущение, тончайшее и убедительное, что в квартире есть ещё живые. Так что, мягко и бесшумно ступая, приблизилась к двери, которая была закрыта, но точно не на замок.

Держа оба пистолета наготове, я толкнула ногой дверь.

У меня перехватило дыхание.

Огромная комната — почти зал — заставлен кроватями. На нескольких сидели дети. Они смотрели не испуганно. Смотрели напряжённо. В основном мальчишки. Шестеро.

Я облизала пересохшие губы. Сглотнула. Опустила оружие, а потом и вовсе спрятала его в кобурах на животе. Запахнула плащ. Сняла капюшон. Встряхнула непривычно короткими волосами.

— Мне нужен… Рольф. Рольф Эйден.

И начала приглядываться к лицам. Сначала искала знакомое по вирт-снимкам, потом внезапно переключилась. Лица всех мальчишек были разные, но имелся один признак, одинаковый для всех. Странные пятна на коже. И морщины, из-за которых кожа на лицах обвисала и старила детей.

Я насторожённо вошла, тихо прикрыла за собой дверь.

— Вы… хотите вернуться домой? Все?

— Да, — безразлично сказал самый маленький, белобрысый, который, чтобы лучше видеть меня, полностью развернулся на своей кровати. — Только вот дома у нас нет.

— А вы кто? — медленно спросила я, впервые в жизни страшась услышать ответ.

Двое переглянулись. Один, выглядевший совсем стариком, посмотрел на меня.

— Здесь рядом завод, — вяло и с трудом сказал он. — Там есть такие большие капсулы, которые надо чистить и мыть. Изнутри. А разбирать их нельзя. Поэтому там работаем мы, пока не вырастем. Ну, пока можем в них влезать. А ты кто?