Шторм - Старлинг Борис

Не исключено, что ей одной.

Если бы ей предоставили право выбрать – скажем, спасти четверых из них, кого бы она предпочла? Кого бы ей больше всего хотелось увидеть живым?

Синклера, наверняка. Синклера и Алекса. Кого еще?

"Нет. Такие размышления могут завести невесть куда. Прекрати!"

Между тем шторм начинает стихать. Ветер ослабевает, волнение успокаивается, и Кейт понимает, что гибель ей не грозит. Во всяком случае сегодня.

К тому времени, когда над самыми волнами начинает кружить спасательный вертолет, небо меняет цвет с черного на темно-синий. Спасатель-ныряльщик приседает в проеме кабины, а потом солдатиком спрыгивает с высоты нескольких футов в море. Набежавшая волна скрывает его из виду, и в следующий раз он появляется уже на полпути к плоту. Снова волна, а потом этот ангел в сером гидрокостюме уже взбирается на борт.

Вертолет зависает прямо над головой, и тяга его винтов делает поверхность воды плоской. Протянув руку над головой Кейт, спасатель принимает спущенную с вертолета амуницию и надежно закрепляет на Кейт ремни. Он болтается в упряжи, словно кусок мяса, но важно не это, а то, что ее подтягивают наверх, прочь от этого ада.

Крепкие руки подхватывают ее, помогая преодолеть последние несколько футов, и она, с усталым, мокрым хлопком, опускается на пол вертолета. Кто-то набрасывает на ее плечи спасательное термоодеяло, и рядом с ней присаживается на корточки человек в летном комбинезоне. В руках у него блокнот.

– Как вас зовут, красавица?

У него сильный шотландский акцент, а на подбородке топорщится рыжеватая щетина. Надо думать, его, как и многих других, вытащили из постели на рассвете, и побриться у него времени уже не было. Ей хочется обнять его и поблагодарить за спасение, но вместо этого она прокашливается и отвечает:

– Кейт Бошам.

– Где вы?

– Что?

– Где вы? Просто скажите, где вы находитесь.

– Я в вертолете.

– Хорошо. Какой сегодня день?

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Пожалуйста, ответьте. Мне нужно знать, не получили ли вы травмы.

– Нет. Со мной все в порядке.

– Какой сегодня день?

Она вздыхает.

– Понедельник, наверное. Утро понедельника.

– И что только что произошло?

– Что вы имеете в виду?

– Что произошло с вами в последние пять минут?

– О боже. Как в начальной школе. Я сидела на плоту, а потом появились вы, ребята, и затащили меня сюда. Вот что произошло, разве нет?

– Спасибо.

Он ставит галочки в четырех колонках в своем блокноте и записывает "А/О X 4" в пятой.

– Что это значит? – спрашивает она.

– Четвертый уровень самосознания и ориентации. Это значит, что вы знаете, кто вы, где вы, какое сейчас время и что произошло.

– А разве это не все знают?

– Нет. Существует градация, от четвертого уровня до нулевого.

– А что значит "нулевой уровень"?

– Примерно то, что вы осознаете факт собственного существования. Ничего больше.

– Если с вами случилось такое, у вас крупные неприятности, верно?

Он улыбается.

– Верно.

– Куда мы направляемся?

– В Абердин.

В дверях вертолета снова появляется подъемная упряжь. Следующего спасенного затаскивают внутрь, и человек с блокнотом задает те же вопросы во второй раз. Кейт забивается в угол, мечтая лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.

Слава богу, теперь ответственность взял на себя кто-то другой. Ей больше нет необходимости быть сильной.

Вертолет доставляет их в пустой ангар на берегу гавани Абердина. Он огромный, похож на пещеру, холодный – но Кейт воспринимает его чуть ли не как самое радующее глаз помещение, какое может припомнить. Часы на стене показывают десять минут шестого, и мягкий утренний свет фильтруется сквозь пластины бледного пластика, вставленные в гофрированную железную крышу.

Кейт устраивается на полу, и ей дают миску горячего супа. Она ест маленькими глотками, давая супу возможность постепенно согреть ее. При каждом ее движении термоодеяло издает громкий треск.

Уцелевшие заходят в ангар группами, как гости на вечеринку. При появлении каждой такой группы Кейт поднимает глаза в надежде увидеть Синклера, Алекса, хоть кого-то из своей труппы. Никаких признаков.

Женщина средних лет в джинсах и мокасинах подходит к ней, чтобы уточнить некоторые детали.

– Мы доставим вас в больницу, просто для осмотра, – говорит она. – Извините за то, что это затянулось так надолго, но, думаю, вы поймете, что мы вынуждены были определять приоритеты, а среди спасенных есть те, кому медицинская помощь нужна куда больше, чем вам. Если вы выйдете из двери и повернете налево, то найдете минивэн, который ждет на углу.

Кейт выходит из ангара. Ветер бросает ей в лицо песок, а над головой маячат желтые стрелы портовых кранов, и, как авиалайнеры, накручивают повторяющиеся круги чайки. Земля здесь основательно запятнана птичьим пометом и усеяна поблескивающими зелеными осколками разбитых пивных бутылок.

Кейт тяжело опускается на заднее сиденье минивэна и ждет минут десять, пока салон заполняется. Зашедший водитель окидывает пассажиров взглядом, в котором смешиваются сочувствие и смущение, закрывает дверь и запускает мотор. Он едет мимо нескольких рядов трейлеров, тормозит, пропуская пересекающий его путь автопогрузчик, после чего сворачивает на главную дорогу и едет по территории порта. Гранитные здания вспыхивают блеском, когда лучи восходящего солнца падают на вкрапления полевого шпата.

В королевской лечебнице творится сущее вавилонское столпотворение. При обычных обстоятельствах приемный покой отделений несчастных случаев и катастроф способен вместить человек тридцать, да и то если их как следует утрамбовать. Сегодня народу как минимум в три раза больше, и еще дюжина втискивается в маленькую, примыкающую к приемному покою курилку. Электронное табло с указанием среднего времени ожидания отключено, а по коридорам устремляются пересекающиеся, разноцветные потоки снующих туда-сюда сотрудников. Врачи в зеленом, сестры в бирюзовом, темно-синий для рентгенологов. Одна медсестра задерживается возле Кейт для предварительного осмотра.