Не кричи: «Волки!» - Фарли Моуэт

По силе доносившихся звуков можно было судить, что собака находится всего в нескольких шагах от берега. Но когда в тусклом полусвете я выскочил из лодки, пересек полосу щебня и перебрался через галечные косы, звуки слышались все на том же расстоянии. Ясно – щенок отбегает, вероятно, боится меня. Чтобы не отогнать его, я старался двигаться бесшумно, даже когда жалобный вой прекратился и направление пришлось определять наугад. Впереди замаячила крутая гряда, и я решил, что, поднявшись на ее вершину, смогу обозреть окрестности и определить местонахождение заблудившегося зверя. Последние метры, оставшиеся до гребня, я прополз на животе (помогло искусство разведчика, приобретенное еще в бойскаутах) и затем осторожно приподнял голову – вот он, мой песик.

Мы столкнулись нос к носу. Нас разделяли каких-нибудь два метра. Он лежал, очевидно, отдыхая после минорного концерта. Мы молча уставились друг на друга. Не знаю, что происходило в его массивном черепе, но моя голова наполнилась роем тревожных мыслей. Прямо на меня пристально глядели янтарные глаза матерого тундрового волка; скорее всего, он был тяжелее меня и, бесспорно, гораздо лучше владел техникой рукопашного боя.

Несколько секунд никто из нас не двигался, мы продолжали взглядом гипнотизировать друг друга. Волк первым разрушил чары. Прыжком, какой сделал бы честь даже русским танцорам, он взвился в воздух почти на метр и пустился наутек. Как утверждают учебники, волки могут развивать скорость до сорока километров в час, но этот волк, казалось, не бежал, а летел на бреющем полете. Через несколько секунд он скрылся из вида.

Моя реакция была не столь динамичной, но не удивлюсь, если и я установил рекорд в беге по пересеченной местности. Переправляясь через реку, я так разогнал каноэ, что оно во всю длину выскочило на сушу. Затем, вспомнив о возложенной на меня ответственности за снаряжение, я вошел в избушку и запер дверь на засов. Я старался не обращать внимания на зловоние, которое поднималось от залитого нечистотами пола, и устроился на столе, чтобы провести остаток короткой ночи тут.

Ну и ночка! Зато теперь я имел полное право поздравить себя: наконец-то установлен контакт с изучаемым объектом – неважно, что встреча была мимолетной.

6

Логово

Уснуть не удавалось. Стол оказался слишком коротким и жестким, воздух в избушке чересчур спертым, а впечатления от недавней встречи с волком – необыкновенно яркими. Напрасно я пробовал «считать овец» – они неизменно превращались в волков, а это окончательно прогоняло дремоту. Когда же под полом заскреблась какая-то мышка, необыкновенно точно подражая звукам, которые издавал бы волк, принюхивающийся под дверью, мне окончательно стало не до сна. Отказавшись от дальнейших попыток, я зажег фонарь Майка и принялся ждать рассвета.

Перед моим мысленным взором возникли события прошедшего вечера. Удивительно, как много, несмотря на краткость встречи с волком, запомнилось подробностей. Волк предстал передо мной так отчетливо, будто я знал его (или ее) долгие годы. В память навсегда врезались массивная голова с пышным воротником белой шерсти, короткие торчащие уши, рыжевато-коричневые глаза и седая морда. Живо запечатлелся образ волка, когда он ринулся прочь от меня: стремительный бег могучего хищника, ростом с небольшого пони; от него, казалось, так и веяло смертельной опасностью.

Чем дольше я раздумывал над событием, тем менее доблестным представлялось мне собственное поведение. Отступление было чересчур поспешным и, пожалуй, недостойным. Впрочем, я тут же утешил себя – ведь волк тоже держался не самым блестящим образом. На сердце сразу сделалось веселее; к тому же взошло солнце и бледным светом озарило суровый мир, лежавший за окном.

По мере того как разгорался рассвет, мне даже стало казаться, что я упустил редкий, возможно, неповторимый случай. Я вдруг осознал, что мне следовало бежать за волком и постараться завоевать его доверие или по крайней мере убедить его в том, что я не питаю злобных намерений ни к нему, ни к ему подобным.

Канадские кукши, прилетавшие ежедневно, чтобы порыться в отбросах перед домом, уже начали свою болтовню. Я разжег печку и приготовил завтрак. Затем уложил в рюкзак немного еды, проверил запас патронов, повесил на шею бинокль и, полный решимости, отправился исправлять вчерашнюю оплошность. Мой план был прост – я направлюсь прямо к тому месту, где лежал волк, отыщу его след и пойду по нему, пока не обнаружу зверя.

Поначалу дорога была тяжелой, каменистой; мне понадобилось гораздо больше времени, чем волку, чтобы преодолеть сравнительно небольшое расстояние. Но вот наконец и невысокая гряда, на которой я видел его (или ее) последний раз. Дальше расстилалась болотистая тундра, там следы должны быть хорошо заметны. И действительно, мне почти сразу посчастливилось обнаружить отпечатки лап на небольшом пространстве, поросшем бурым мхом.

Наверное, мне полагалось испытывать бурную радость, но я почему-то не обрадовался. По правде говоря, эти первые в моей жизни волчьи следы оказались находкой, к которой я был совершенно не подготовлен. Одно дело прочитать в учебнике, что следы тундрового волка достигают пятнадцати сантиметров в диаметре, а другое – увидеть их непосредственно перед собой во всем их величии. Несомненно, это может охладить любой энтузиазм. Гигантские следы, при чуть ли не метровой длине шага, свидетельствовали о том, что животное, которое я собрался выслеживать, не уступает телосложением медведю гризли.

Я изучал волчьи следы довольно долго и, пожалуй, занимался бы этим еще немало времени, как вдруг обнаружил, что забыл свой карманный компас. К моему глубокому сожалению, я был вынужден вернуться в избушку. Ведь забираться далеко в бескрайнюю тундру без компаса – чистое безрассудство.

На том месте, куда я его положил, компаса не оказалось. В сущности, я хорошенько не помнил, где мог его оставить; не знаю даже, попадался ли мне компас после отъезда из Оттавы. Что и говорить, положение не из приятных. Чтобы не терять времени зря, я взял с полки одно из руководств, которыми меня щедро снабдили перед отъездом, и углубился в главу, посвященную волкам. Разумеется, мне не раз случалось заглядывать в нее и прежде, но тогда некоторые важные факты явно не произвели на меня должного впечатления. Теперь же, когда мне воочию удалось увидеть волчьи следы, способность восприятия значительно обострилась, и я перечитал главу с особым интересом