Зона невозврата - Шон Блэк

Не находя возможности уснуть, относительные спокойствие и тишину Лок использовал на то, чтобы обдумать перспективы. В каком-то смысле нынешнее его задание было проще, чем какая-либо другая работа по охране, что ему выпадала. Во-первых, ограничен срок: пять дней. Через несколько скоротечных часов, с утра, начнутся уже вторые сутки.

Второе преимущество, если таковым его считать, – это обозначенность угрозы, ясной и недвусмысленной. К Риперу будет подлезать «Арийское братство». Это данность. Единственные два вопроса – это когда именно и каким образом.

После того как Рипер по-идиотски (иного слова и не сыщешь) настоял на своем переведении в общую зону, самым вероятным сценарием может быть бунт в одном из мест общего скопления. При этом нельзя исключать попытку ворваться в камеру Рипера. Более того, теснота камеры – самое что ни на есть подходящее условие для убийства. Бежать отсюда некуда, спрятаться негде.

Есть еще проблема с мытьем. Помимо умывальника из нержавейки и вделанной в пол параши – убранства каждой из двухместных камер, – в блоке имеется общая душевая. А значит, походы в нее будут сведены к минимуму, как бы Рипер ни роптал.

Лок поднялся и подобрался ко входу в камеру. От пола до потолка вертикально шли прутья решетки. Блок состоит из двух этажей; камера Рипера на втором ярусе. Все камеры выходят на центральный отсек управления за пуленепробиваемым стеклом – так называемый «коп в стручке», сидящий там сейчас над журналом и пожевывающий шоколадный батончик. Оттуда надзирателю открывается развернутый вид на все камеры до единой.

Из-за решетки Лок прикинул примерную высоту перил этажного прохода: метра полтора. А всего до пола нижнего этажа где-то шесть с половиной. Если сверху навернуться не головой, то до смерти не убьешься, но на суд в любом случае не попадешь. Значит, Риперу надо будет держаться в проходе подальше.

С верхнего яруса внизу виднелось несколько привинченных к полу синих шестиугольных столов со стульями. Лок за вечер успел заметить, что вся меблировка и переносная утварь для заключенных здесь предусмотрительно прикована или прибита. На стене, параллельной выходу из клеток, на равных интервалах друг от друга висели четыре платных таксофона. Коридор венчала обитая металлом синяя дверь, ведущая из двухэтажного блока в вестибюль, где сбоку от зала ожидания ответвлялся проход в отсек управления. По другую сторону располагалось офисное помещение, тоже за стеклом. В той же стороне – карцер, по крайней мере один (куда ж без него). Дальше по коридору – дверь, выводящая напрямую во двор.

Двор по определению место самое неспокойное, но об этом думать еще рановато. Надо будет его вначале как следует рассмотреть. А сейчас не мешало бы хоть немного поспать. Однако стоило Локу возвратиться на свой топчан, как уже через минуту он очутился на сиротливой, кровью набрякшей полянке с полыхающим по центру крестом, где воздух пронизывали вопли кромешного ужаса.

Проснулся Райан в седьмом часу, под повизгивание несмазанного колесика тележки, развозящей по проходу завтрак.

– Хряпай, – односложно сказал Рипер, подавая сокамернику первый из двух подносов, поданных в амбразуру окошка темнокожим шнырем.

– Тут, что, прямо в камерах кормят? – спросил Лок.

– Ага, – буркнул Рипер, с кропотливой аккуратностью обчищая яйцо всмятку.

– Так мы ж, вроде как, на общей зоне?

– Тут такое дело. – Рипер опустил ложечку. – Раньше всех кормили снаружи в общей жральне, но за годы там стольким посреди хавала кровь пустили, что столовку теперь отдали под склады, а сидельцев по камерам кормят.

Тяжелые решетки камер по обе стороны стали с лязгом раздвигаться, поочередно выпуская наружу заключенных. Рипер поставил поднос на пол, встал и подхватил полотенце. Из одежды на нем были только синие трусы с тюремным штемпелем.

– Это ты куда? – бдительно спросил Лок.

– В душ намылился, – ответил Рипер.

– Никаких душей, – отрезал Райан, ставя поднос и скатываясь со своей лежанки.

– Чё? Ты мне мамуля, что ли?

– Я тебе сейчас и за мамулю с папулей, и за няньку с сиделкой, – категорично ответил Лок. – Не хватало нам еще до выхода во двор узнать, с какой радостью тебя встретят в душевой.

– Я вижу, солдатик, ты к этому делу относишься серьезно, – вздохнул Рипер.

– Чего и тебе желаю, если ты хочешь сохранить себе жизнь.

Рипер ограничился струей из умывальника. Пока он с фырканьем плескался, Лок заканчивал завтрак, попутно прикидывая, в чем может быть причина такой бесшабашной самоуверенности со стороны сокамерника. Что это, напускная бравада мачо, издавна мотающего срок? Или нечто большее? Есть ли что-то такое, о чем Рипер знает, но, само собой, не ставит в известность своего непрошеного опекуна и Джалисию?

Лок занял место у умывальника, когда шнырь с тележкой при повторном объезде стал собирать подносы.

– Что теперь? – умывшись, поинтересовался Райан, еще не зная деталей дневного распорядка.

– Сегодня у нас что, воскресенье? – спросил встречно Рипер.

Лок, приостановившись, ответил не сразу. Вот что значит житье взаперти: чувство времени уже искажается.

– Ну да, – сориентировался наконец он, отгоняя мысль о том, что дома у него воскресенье отводится для выгула Энджела в Центральном парке; выходной они всегда проводят вместе с Кэрри.

– Значит, на работу не гонят, – сказал Рипер, – а только гуль-гуль да ням-ням. И скажу тебе, солдатик, – он с довольным видом обвел скудную обстановку камеры, – уже одно это в сравнении с одиночкой просто курорт.

Решетка, дрогнув, поехала вбок.

– Гуляй не хочу, – одобрительно рыкнул Рипер. – Пойдем знакомиться с соседями.

Глава 12

На выходе в тюремный двор солнце полоснуло по глазам так, что Лок невольно вскинул ладонь, чтобы загородиться от нестерпимо яркого света. Двор представлял собой травянистое пространство, равномерно разделенное скамейками. По периметру шла прогулочная дорожка, а за ней – ограждение с опушкой из колючки. Дальше шел еще один двор, смежный с тюремным блоком, посередине которого находилось такое же разгороженное пространство. Весь двор просматривался со сторожевой вышки, откуда зорко поглядывал охранник в зеркальных солнечных очках, поводя «ругером-14» с оптическим прицелом.

Вдобавок к охраннику на вышке, со всех стратегических точек вокруг двора целились глазки камер слежения. На самом дворе дежурили еще двое охранников, оба с дубинками, тазерами и баллонами с перечным газом. Двор был спланирован так, что, в отличие от тюрем более старой постройки, которые Локу доводилось видеть по телевизору, здесь под надзором был считай что каждый дюйм.

Первые несколько секунд Лок ощущал на себе тяжелые взгляды заключенных, устремленные на него в недоброй тишине. Затем ощущение прошло, а сидельцы разошлись по своим расовым группировкам: черные направились к баскетбольной площадке, латиносы обосновались на скамейках дальней стороны двора, белые скопились ближе к центру.

– Кто они? – кивком указал на них Лок.

На кивок некоторые из заключенных зловеще сузили глаза.

Рипер возложил свою шишковатую лапищу Райану на грудь.

– Первое правило дворового этикета, – объявил он. – Никогда ни на кого не пялься, не кивай, как сейчас, и ни в коем случае ни на кого во дворе не указывай пальцем. Если, конечно, не хочешь с этим человеком смахнуться.

– Усек, – отрапортовал Лок. – Только ты так и не ответил на мой вопрос.

– Можешь не напрягаться, – успокоил Рипер. – В основном это энбэшники.

– Кто-кто? – не понял Лок.

– «Нацистские бунтари».

– То есть не «Арийское братство»?

– Нет, – ответил Рипер, оборачиваясь назад в ту сторону, где вблизи ограждения, скрестив на груди ручищи, возвышались три белые гориллоподобные фигуры. – Вон те трое зверей, они как раз из «Братства». А теперь пойдем, солдатик.

И зашагал. Разговоры вокруг понизились до перешептыванья. Перестал шлепать мячик на баскетбольной площадке. Прямых взглядов никто не бросал, но чувствовалось, что за ними наблюдают. Лок подстроился с Рипером рядом. Однако тот, вместо того чтобы направиться к своим старым приятелям возле ограждения, неожиданно повернул к достаточно большой своре энбэшников. Этикет или нет, но «братья-арийцы» пялились теперь на Рипера в открытую.

– Надеюсь, ты соображаешь, что творишь, – бросил скороговоркой Лок, когда до «Нацистских бунтарей» оставалось с десяток шагов.

Стая раздалась, и из нее выступил заключенный с усиками щеточкой и крылатым черепом, выколотым в районе ключицы.

Уголовники сомкнулись предплечьями, а затем обнялись.

– Давненько не видались, Филеас, – добродушно рыкнул Рипер.