Свинская удача - Саша Веселов

Свинская удача

юмористический сборник

Александр Кеслер

Григорий Родственников

Саша Веселов

© Александр Кеслер, 2016

© Григорий Родственников, 2016

© Саша Веселов, 2016

© Александр Разгуляй, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этот сборник вошли произведения авторов: Григория Родственникова, Саши Веселова и Александра Кеслера.

Читателей ожидает встреча с самыми разными героями – это и счастливые влюбленные пары, и люди самых разных профессий: писатели, преподаватели, полицейские, и даже секретные агенты. Есть тут и сказочные персонажи, и даже фантастические. Они либо попадают в забавные ситуации, либо делятся какими-то веселыми историями. Многие из этих историй вполне могли бы произойти в реальной жизни, а может и происходили. Как знать?..

Некоторые рассказы высмеивают человеческие пороки, а в некоторых описываются казусные ситуации, в которые попадают герои и которые наверняка повеселят читателей.

Две первых главы книги включают соавторские произведения, а еще в трех – представлены истории, написанные каждым из авторов сольно. Многие из этих работ становились призерами конкурсов юмора и удостаивались положительных отзывов читателей.

Конечно же, юмор – специфический жанр. Одним читателям нравиться тонкий юмор, другим – ироничный, третьим – черный, а кому-то саркастичный. В этой книге он разный – на все вкусы. И каждый читатель, без сомнения, найдет здесь ту самую историю, которая вызовет у него улыбку.

Приятного чтения и хорошего Вам настроения, уважаемые читатели!

Авторы выражают искреннюю благодарность талантливому художнику Александру Разгуляю за создание обложки сборника.

Глава 1. Проза жизни

Часть 1. Любовь такая разная

Свинская удача

(Александр Кеслер, Григорий Родственников)

Так, кто есть кто, так, кто был кем, – мы никогда не знаем,

С ума сошли генетики от ген и хромосом…

Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,

А этот милый человек был раньше добрым псом.

Над деревней сгустились сумерки. На небо лениво выползла луна, похожая на надкушенную головку сыра. Буянила весна: в саду цвели деревья и благоухали так, что аж черепица сползала с крыш (ну это типа – крыша ехала), а соловьи надрывались как ненормальные, не жалея глоток. Им вторили деревенские собаки, создавая ненавязчивый фоновый колорит, ласкающий слух. В такой вечер жизнь выглядит особенно беззаботной и даже неудачнику может показаться, что она удалась.

А вот у Спиридона Пентюхина в тот вечер на душе было тревожно. Он в одиночестве сидел в своём запущенном доме с ободранными, закопченными и испещрёнными паутиной трещин стенами, скользя взглядом по изломанному паркетному полу – свидетельству былого достатка и размышлял о превратностях жизни. Спиридон кое-кого ожидал, водрузив седалище на обшарпанное кресло, которое когда-то давно позаимствовал в доме культуры под покровом темноты, да так и позабыл возвратить, а если честно, то и не собирался. И вот в минуту острого приступа душевной тоски Спиридон понял, что этой ночи суждено стать роковой.

Всё однажды случается в жизни впервые – первый поцелуй, первая любовь, первая драка, первая рюмка,… первая кража. Всё перечисленное у Пентюхина в жизни уже случилось. Не всё из этого ему нравилось, но кое-что с годами вошло в привычку. Так, например, он не особо заморачивался на тему, что «уголовный кодекс надо чтить». Обычно Спиридон подбирал всё, что плохо лежало, а иногда и то, что хорошо. А всё заработанное «праведным» трудом без малейшего сожаления пропивал.

Но тут случай был особый – деликатный что ли? И вот Спиридон таки решился свершить то, что уже давно замышлял…

* * *

Началось всё с того, что одинокий нелюдимый Спиридон, неожиданно нашёл себе друга. Друг был идеальным: молчаливым и покладистым, внимательно слушающим всё, что Пантюхин ему рассказывал, внимая каждому его слову. Не всякому повезёт встретить такого.

Их странная дружба началась около двух месяцев назад с одного казуса. В тот день Спиридон сдал на металлолом, найденную на территории тракторной бригады железку от сеялки, и вечером заглянул к Лукерье.

Хозяйственница Лукерья была крепкая. Кроме четырёх свиней имела двух коров, телёнка и пять десятков кур, торговала яблоками и грушами, не брезговала и самогоном. Последний продукт и привлекал к ней деревенских мужиков. Самогон у бабки был мутный и вонючий, зато крепкий и дешёвый.

Кроме всего прочего, оборотистая Лукерья предлагала выпивохам нехитрую закусь, состоящую из салатика собственного приготовления. По вечерам в её доме было шумно и накурено.

В один из таких вечеров к ней и заглянул Спиридон. Хватив лишку, домой он уже не попал. Проснулся Пентюхин у Лукерьи на сеновале. Продрав глаза, встретился взглядом с новым другом, которому и принялся изливать с бодуна душу и всё, что в ней скопилось за много лет. Друг оказался человеком вежливым – терпеливо сносил словесный понос Спиридона и даже временами выражал одобрение коротким хриплым смешком. В сарае было довольно темно. Спиридон плохо видел собеседника, но отметил, что тот невелик ростом и одет во что-то светлое. Временами вспыхивали его глаза, и в них Пентюхин чувствовал немереный интеллект. «Как у Ленина», – решил он.

Хмель потихоньку выветривался, а на улице рассветало. Они лежали на пахучей соломе почти касаясь головами. Один рассказывал, а другой молчал. Внезапно Спиридону пришла в голову мысль, что он так и не спросил имени своего нового товарища. Это было неправильно.

– Извини, – усмехнулся Пентюхин, – а как звать тебя? Всю ночь проболтали, а я так и не спросил.

И поскольку тот не ответил, Спиридон с улыбкой повернулся к нему.

В тот же миг он с воплем скатился с сеновала и судорожно перекрестился, ибо увидел перед собой черта.

Потусторонняя тварь с ухмылкой смотрела не Пентюхина и скалила здоровенные клыки.

– Отче наш, – залепетал испуганный человек и осекся, потому что черт неуклюже сполз с соломы и побрел к нему на четырех коротких ножках.

– Свинья, – прошептал Спиридон, – тьфу ты! А я подумал – допился!

В следующий миг Пентюхин истерично расхохотался:

– Обыкновенная хрюшка! А я перед ней всю ночь распинался!

Он сел на земляной пол и принялся трястись от хохота. Свинья примостилась рядом и тоже, похоже, смеялась. От неё исходило приятное тепло и Спиридону стало легко и просто. Пора было уходить, но почему-то совсем не хотелось. Пентюхин протянул ладонь, и свинья доверчиво ткнулась в неё крепким твёрдым пятачком.

– Хорошая, хорошая, – Спиридон гладил свинью по бокам и голове, а та довольно хрюкала.

Идиллию разрушила Лукерья, распахнувшая дверь сарая.

– Жирная! – заорала бабка противным голосом, – Вот ты где, скотина безрогая! Я тебя по всему двору ищу!

Свинья с визгом вскочила и спряталась за спину Пентюхина.

– Ты вот что, – вступился за животное Спиридон, – не обижай свинку.

– А ты что здесь делаешь, алкаш? – напустилась на него Лукерья, – Самогону откушал – откушал! Салатику навернул – навернул! Ну и вали отсель до хаты! Ты мне за постой не отстёгивал!

* * *

Памятная встреча на сеновале запала Спиридону в душу и уже на следующий день, он снова пожаловал к Лукерье для серьёзного разговора. По этому поводу Пантюхин даже одел под фуфайку чистую рубаху и зачем-то повязал на шею свой единственный галстук, который был куплен по случаю школьного выпускного.

– Здравствуй, Лукерья! – начал он, как и полагается – не в лоб, а несколько издалека, – погода-то какая, так и шепчет – займи да выпей.

– В долг не дам, – старуха тут же безжалостно пресекла попытку Спиридона, истолковав его слова по-своему.

– Да я не о том…

– О чём же тогда? – заинтересовалась Лукерья.

– Да, мне твоя животина приглянулась. Необычная она у тебя, – промямлил Пантюхин, решив, что самое время перейти к сути вопроса.

– Знамо дело! – согласилась Лукерья, – такой второй жиртресины в деревне нет – она самая дородная! Даже жалко её резать.

При этих словах хрюшка, отиравшаяся поблизости, жалобно взвизгнула.

«Ну, точно, как человек, – восхитился Спиридон, – всё понимает».

– Ты вот что, – откашлялся Пентюхин, – продай мне её.

– Продать?! – прищурилась бабка, – да где тебе, детинушка! Ты же гол, как сокол! А Жирная больших денег стоит!

– Сколько?

Старуха ненадолго задумалась.

– Десять тыщ давай – и забирай!