Ночь с дьяволом - Джулия Грайс

Пролог

Здешнюю жизнь наполняли самые разнообразные звуки. Лай собак, детские всхлипы, щебетание дикторов телевидения, крутящаяся в тысячный раз заезженная пластинка полузабытого Дэвидсона... Рев транспорта на Вудворд-авеню создавал постоянный приглушенный фон, разрываемый вдруг сиренами машин скорой помощи, мчащихся к больнице имени Уильяма Бимона.

Но для одиннадцатилетней Стейси Орхит все это было привычно, она не замечала никакого шума.

Стейси подкатила к дому тетки и бросила велосипед у ворот. Ей так хотелось немедленно поделиться своей радостью с тетей Эбби, ведь мать подарила Стейси набор для вышивания, и любимая тетушка, медсестра в больнице, которой всего-то было двадцать шесть, должна сейчас же увидеть это чудо.

Девочка в нетерпении вспорхнула на крыльцо скромного желтого домика с алюминиевыми ставнями и принялась долбить руками и ногами в дверь, дрожа от возбуждения.

Она была худенькая, с огромными голубыми глазами, слишком крупными для ее личика. Одной рукой Стейси прижимала к себе заветную коробку с материей и разноцветными нитками.

— Тетя Эбби! Тетя Эбби! — кричала Стейси. — Посмотри, что мне подарили! Сколько тут разных цветов! И картинки для вышивания!

В доме никто не отзывался.

— Тетя Эбби! — повторила Стейси, стараясь заглянуть внутрь сквозь жалюзи на застекленной двери. — Открой! Я хочу показать тебе...

По-прежнему никто не ответил ей.

Стейси даже заглянула в замочную скважину. И почувствовала неприятный запах. «Как от пакета из-под мяса, который забыли сразу выбросить, — подумала девочка. — Противный запах!»

Тетя Эбби могла и на работу пойти, хотя это было субботнее утро. Но ведь по субботам она не работала? Когда тетя была дома, она включала стереопроигрыватель и обычно ставила пластинки «Роллинг Стоунз» или «Аэросмит».

Но сейчас Стейси не слышала никакой музыки. И вообще никаких звуков из дома не доносилось. Только две мухи с жужжанием бились о стекло.

— Тетя Эбби, ты дома?! — снова позвала Стейси, забравшись в кухню через не закрытое на щеколду окно, все так же крепко прижимая к себе коробку с набором для вышивания. Ее взгляд скользнул по квадратам линолеума на полу, и Стейси заметила на нем осколки разбитой посуды. Она узнала новые бокалы тети Эбби, украшенные голубой каймой.

Стейси подняла один крупный осколок, на краях его виднелся след засохшей крови.

«Тетя Эбби разбила бокал и порезалась? — разглядывала она кусок стекла. — Может, ей нужна перевязка?»

— Тетушка! — расстроенная Стейси прошла в коридор. В стенном шкафу на пластиковых плечиках висели плащи и платья, стояли пакеты с бельем для прачечной и пустыми бутылками, лежали сложенные пачками старые газеты. «Сверху — газеты недельной давности», — отметила Стейси.

Вдруг она почувствовала страх.

Дом вообще выглядел как-то странно: как будто тети не было здесь уже давно — может быть, несколько месяцев.

«Глупость какая!» — они ведь вместе готовили четыре дня назад шоколадные кексы...

Стейси с опаской, крадучись, снова вернулась в кухню — небольшую комнату, совсем недавно выкрашенную в светло-голубой цвет с любимым оттенком Эбби.

Но теперь в кухне не пахло ванилью и шоколадом. А формы для выпечки так и лежали на столе невымытыми, с остатками подгоревшей корочки на дне. Одна форма валялась на полу такая мятая, будто какой-то сказочный великан спрессовал ее своей мощной палицей. На ней тоже были темные следы запекшейся крови.

— Ой! — вскрикнула девочка, испуганно озираясь.

Весь пол был усеян осколками разбитых бокалов, тарелок, кусочками сахара и расколотого голубого керамического подсвечника. Словно кто-то ходил по стеклу, крошил его и фарфор, бил чем-то тяжелым по двери, вырывал ручку...

«Кто же все это натворил? Кто-то большой и ужасный!»

Стейси была по-настоящему напугана. Она боялась не только кричать — даже вздохнуть-то было страшно!

Она повернулась направо. Кровавые отпечатки пальцев остались на стене! Они вели в гостиную.

«Что же случилось с тетей Эбби?!»

Стараясь преодолеть ужас, осторожно перешагивая через осколки, Стейси прокралась в тесную гостиную. Там тоже были видны следы разрушений. Только сумасшедший, вооруженный топором, мог натворить такое!

Обеденный стол, когда-то сверкавший полированной поверхностью, весь разбит. В тонкой стенной перегородке зияли дыры! И здесь остались кровавые следы.

— Тетя Эбби! Тетя Эбби! — рыдая, Стейси побежала в спальню.

Она заглянула в одну из жилых комнат — пусто, хотя все было на своих местах и нетронуто! Телевизор — на месте, подушечки для иголок — там же, где она их видела в последний раз.

И спальня Эбби, уютная простая комната, не подверглась нападению монстра. Здесь будто только что спала молодая женщина, не ожидавшая ничего ужасного. Даже махровый халат — любимое домашнее одеяние Эбби — висел на крючке, на своем обычном месте...

Панический страх погнал Стейси обратно. Она споткнулась на осколках тарелки в кухне, упала и поранила себе коленку. По ноге побежал ручеек крови... Стейси распахнула входную дверь, выскочила из дома — и закричала, вырвавшись из страшной западни:

— Мама! Мамочка!!

Муха проползла по дну формы для выпечки, лакомясь остатками сладкого, потом подняла задние лапки и тщательно их отряхнула. Она снова перелетела к окну и стала биться о стекло — это был единственный звук в пустом доме.

Эбби Тайс исчезла.

«Отвратительный мальчишка! Ты тупица!» — гремел голос отца.

«Нет, папа, я...» — попытался он мысленно оправдаться.

«Да-да, именно так: кучка бессмысленного дерьма, ошибка Всевышнего!»

«Нет, нет, я не такой!..»

«Грешник! — жестко оборвал его отец. — Все вы — грешники, неряхи и шкодливые твари».

Сын пытался слабо возражать, но и в мыслях его объяснения звучали нетвердо и никого не убеждали.

«Вас нужно проучить до того, как вы предстанете перед справедливым судом Господа нашего! Это знак! Всевышний не терпит греха. И ты прекрасно знаешь об этом, паршивый мальчишка! Я чему тебя учил? Разве ты не знаешь, как нужно себя вести?»

«Знаю», — ответил сын.

«Да, ты знаешь, потому что я учил тебя. Бог дает — Бог и забирает! Да, Господь дает!..

БОГ — ВСЕ СУЩЕЕ, ПАРЕНЬ. ВСЕВЫШНИЙ КАРАЕТ ПОРОК И ВСЕВЫШНИЙ — СИЛА. ЕГО КАРАЮЩИЙ МЕЧ ОБРУШИВАЕТСЯ НА ГРЕШНИКА И ОТКРЫВАЕТ ЕМУ ПУТЬ ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ. СВЯЩЕННЫЙ МЕЧ ГОСПОДА! ТЫ ПОНЯЛ, ПАРЕНЬ? СВЯЩЕННЫЙ! СВЯЩЕННЫЙ КАРАЮЩИЙ МЕЧ!»

«Да, папа», — и по щекам его потекли слезы.

1