Стихотворения - Ника Варназова

Стихотворения

Ника Алексеевна Варназова

© Ника Алексеевна Варназова, 2016

ISBN 978-5-4483-3436-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чёрный оникс

Гляжу на месяц в облаке дырявоми слышу, как безумие ревёт.Среди песков не сыщет даже дьявол,и не накроет душный небосвод.Сольются звёзды в нить, в цепную пронизь,завоет море где-то вдалеке…

Глаза твои темны, как чёрный оникс,тот самый, что зажат в моей руке.Ты смотришь на меня из тёмной ямы,так неподвижен, холоден, не-мёртв.Зарыл тебя я б, друг мой, брат мой… Я бы…да только что-то шепчет и поёт,и смотрит мне в глаза безумьем склочным.Здесь плавятся, стекают небеса,а мне их пить, давясь арабской ночью,и петь, на струны вздохи нанизав.

Вскипает позолота, жжёт, но тщетно —до нас лишь долетает прах-зола.…Мой оникс – небо безо звёзд и ветра,в нём – месяц, раскалённый добела.С землёй песчаной камень стал единым,так слейся с ним и ты, мой друг, мой брат.Волшебный сад и лампа Аладдинав пещере под землёй – твой глупый ад.

Старуха-ночь окуталась чадрою —замыслила недобрые дела.С тобою рядом оникс я зарою,чтоб мимо вечность чёрная прошла;он охранит тебя в песке трухлявомот света солнца, что так жадно-лжив.То будет ад. Но ты в нём станешь – дьявол.

Мой чёрный оникс будет сторожить,чтоб не пробрались с берега сырогони ведьма-ночь, ни тысяча чертей…

А напоследок, друг мой, выпьем ромаза долгий путь и самый горький день.

Окна

Сквозь зеркальную тишь прорывается тис,прорастает каймой на изломе стены.

Не ходи в ворота, а войдёшь – воротись,не ищи голосов в грёзах твердей немых.Эти окна тебе – как огонь мотыльку,только камни оград замогильно молчат,да узоры дождей, будто горечь, текутпо засохшей стене.В этот сумрачный часпрорастает полынь – и в душе, и в саду;забираются внутрь потаённости сна.Не тревожь,не буди ты затерянных дум —станет сеть над тобой, в вечерах сплетена.

Слышишь – близко гроза. Зарыдай же, дитя!Нет тебе кандалов, нет и капли тепла —только вязкость-туман над тобою сгустятэфемерности туч, поднебесье застлав.…А тебе бы на окна-улыбки смотреть,а тебе бы бродить средь печальных домов.

Пусть дорогой в ночи расползается сеть,не тоскуй, не ищи свой единственный кров.

В мёрзлой коже земли – незастывшая дрожь,раздирает гроза замирающий крик.Не печалься, дитя. Ты путей не найдёшь —этот город так лжив, так суров и безлик,хладный сумрак тягуч и уродливо-сиз,за стенами домов сокрывается яд.

Не ходи в ворота, а войдёшь – воротись.Эти окна пленят, но не примут тебя.

Безумный скрипач

Эй, безумный скрипач,покажи мне мелодию лета —духоту и огонь, злость полночной июльской игры.В нашем царстве ночей – на иссохшей от бури земле той —есть лишь кожа гадюк и глаза издыхающих рыб.Ты не верь колыбельным, что спеты забытой легендой,ураганам, грозе, даже мыслям в своей голове.Только скрипка и смерть – в этой сказке не быть хэппи-энду,только жизнь и молва, только когти пожухлых ветвей…Ты – рыданье цикад, ты – экстаз бесконечного неба,я – строка меж страниц, я – война и бессчётная рать.Мы на пару могли бы с тобою искусство изведать,но бездарный скрипач ни черта не умеет играть.

От проклятой игры будут рваться скрипичные струны;растерзаешь смычком ты ночное шуршание шин.Озарится твой лик, как неоном, мерцанием лунным,прорастёт из асфальта ограда навстречу и вширь.

Ты – как я, и ты видишь вселенную, чувства и звуки,бесконечность пространств – измышления наших умов;мы с тобою – ветра, две дороги. Я вижу: в испугетщетно ищешь ты славу, ко мне всё приходит само.

Я хочу посмотреть, как ты цедишь мелодию лета,как по нотам сливаешь засохшую медную рожь…Да, ты гений, скрипач,но ты гений, бесспорно, не в этом.

Я считаю пределыи знаю:ты скоро умрёшь.

Наше царство горит, не сгорая, не тлеет, не светит.Наше царство – не солнце, а лишь отраженье лучей.Мне сейчас одиноко – и ладно. Я ветер.Я ветер.Как и ты – не свободен, а просто невольно-ничей.

Эй, безумный скрипач, покажи свою душу из дыма(что бывает, коль сердце – лишь кучка камней-угольков).Ты – безликий огонь, песней неба навек одержимый;мы с тобой и Эдем растерзаем на девять кругов,мы с тобой будем солнцем, болотом и жадною верой.Я хочу поглядеть, как летят ураганами вскачьнаши песни, так долги – лишь пламя их может измерить.

…Так сыграй же безумье – мне скучно – бездарный скрипач!

Наш капитан

Наш капитан сегодня пьян.

В глазах закатный брезг смеётся,а за бортами кораблязастыло бешеное солнце,лучами щупая сердцаи вспышкой ослепляя души…И вечер тает, замерцав,печаль как хрупкий иней руша.

Сегодня будем пить и петь.Сегодня, в день последних взлётов,над жёлтым заревом степейза нами наблюдает что-то.Танцует солнце вальс костра,а мы поём о нашей жизни.

Наш капитан чертовски стар.

В бокалах утопают листьязлатых лесов и облака;мы видим море, дышим морем.Волна стеклянна и легка,и всплески нашей песне вторят.Песок чужих планет как кладдрожащие сжимают  руки…И мы поём по гордый флаг,про достижения науки,и мы кричим. Последний взлёт,пока глядим в златую даль мы,как ангел смерти рядом ждёт.

А капитан поёт про пальмы,про пальмы из далёких снов,что видятся забытым детством.Подходит ночь. Закат багров,закат уж покидает сердце.

Сегодня пьём.Мы все стары,нам больше не дышать полётом.Замолк корабль, горят костры,нас ждёт покой – но что там, что там?Лучи не обжигают нас.Мы замолкаем ветру внемля,стремясь испить последний час.

А капитан поёт про Землю.

Кукловод

Я помню, помню, как вышивал дороги каменным переплётом,как на изнанке страниц земли на век расписывал каждый шаг,как ловко море крючком вязал, над небом клеил из блёсток что-то.

К моим рукам прирастала нить.Игра божественно хорошабыла, пожалуй… Дышал огонь от сгустка красок на небе ярком,я рисовал чешую, рога драконам – куклам моим слепым,бездушным; жизни я выплавлял из злата в грубом скалистом замке,но напоследок пролил на них своей слезы пепелящий пыл —так скучен был их животный глад.

Я сделал крылья игрушкам новымиз мягкой пыли моей тоски и серой пряжи прошедших лет.Они носились в волнах ветров, гонимы только бесцельным словом,и окунались в гуашь морей, иные ползали по земле…

***

Я кукловод. И я был Никем, в сей миг – Никто, и Никем останусь.

Я окунал свою кисть в лазурь, разбавив вечностью каждый штрих,и научился писать восторг на вешнем небе в лучах-фонтанах,сумел взрастить облака лесов и пряди шумных дождей остричь.

Пусть одиночество – не печаль, а скука – твёрдо привычный спутник,я любовался красой один сквозь небосвода покров-туман.Тогда-то ярость пришла ко мне, велев в отчаяньи нити спутатьи бросить кукол-зверей во тьму, к страницам жжённых пустых бумаг.Игра моя завершилась вмиг;игрушки жили одним движеньем,не направляла теперь рука их каждый вздох и визгливый вой.

А мне казалось, что небеса без кисти будто бы посвежели,и громче пела морская даль, и мир продолжил играть с собой.Он предо мною сверкал звездой – как солнце тёплый, как солнце круглыймираж на сцене моих забав, моё творенье, моё дитя,моё живое дитя. В тот час я, кукловод, захотел стать куклой,чтоб видеть краски – не пустоту – вокруг себя, по земле бредя.

Я помню, помню: достав ножи, я снова принялся за работу,сдирая пламя с души своей, я создавал огоньки в глазах,боролся, словно бы дикий зверь, на боль озлённый, от страсти потный,в безумьи яростном продолжал свой дух на света куски кромсать.

Я помню кукол без поводков, что, знал я твёрдо, мой мир разбудят,когда, рассыпавшись в пыль и свет, восстану снова я в их телах.

Я подарил им последний вздох и, угасая, дал имя – Люди.Душа моя разлетелась вмиг,осколком каждому жизнь дала…***

Луна висит в бахроме дождей на затуманенном небосклоне,почти не виден далёких звёзд – холодных бликов неровный ряд.

Я кукловод. Я разбит и жив в любой из кукол, пока всё помню —я вспоминаю себя во сне и забываю, когда зарязовёт меня поутру к мечтам дарить и строить печаль и радость,и закипает игрушки роль в реке, что бешена и пестра.

Я кукловод. И я был Никем, в сей миг – Никто, и Никем останусь,но буду верить: я – Человек,пока не кончится жизнь-игра.

Коронованный