Страх - Маргит Сандему

Маргит Сандему

Страх

Давным-давно, сотни лет тому назад, отправился Тенгель Злой в пустынную землю, чтобы продать душу Сатане.

Именно от него и пошел род Людей Льда.

Все мыслимые земные блага были обещаны Тенгелю, но взамен по крайней мере один его потомок в каждом поколении должен был служить Дьяволу и исполнять его злую волю. Избранных отличали по-кошачьи желтые глаза, означавшие, что их обладатель наделен колдовской силой. И однажды, согласно преданию, на свет появится тот, кто будет обладать сверхъестественным могуществом, большим, чем мир когда-либо видел.

Проклятие тяготеет над родом до тех пор, пока не будет найден зарытый Тенгелем Злым сосуд, который он использовал для приготовления ведьминского варева, способного вызвать Князя Тьмы.

Так гласит легенда.

Но не все в ней было правдой.

На самом деле случилось так, что Тенгель Злой обнаружил Источник Жизни и выпил мертвой воды. Ему была обещана вечная жизнь и власть над человечеством, но взамен он должен был продать своих потомков злым силам. В те годы обстоятельства не благоприятствовали его восхождению на престол мирового господства, и тогда ему пришлось впасть в глубокий сон, ожидая, пока не наступят на земле лучшие времена. Кувшин с мертвой водой он повелел закопать.

И теперь Тенгель Злой нетерпеливо ждет сигнала, который должен разбудить его.

Но однажды в 16 веке был рожден необычный потомок Людей Льда. Он попытался обратить зло в добро и был за это прозван Тенгелем Добрым. Эта сага повествует о его семье, прежде всего о женщинах его рода.

Одна из них, Шира, в 1742 году вновь обрела Источник Жизни, из которого смогла набрать живой воды, прекращающей действие воды зла. Но никто так и не нашел погребенный кувшин. Все время существует опасность, что Тенгель Злой может проснуться.

Известно, что он скрывается где-то на юге Европы, и что заколдованная флейта может разбудить его. Поэтому-то Люди Льда так боятся любых флейт.

1

У страха много обличий.

Страх может олицетворять собой приветливая, невысокая, средних лет дама в серой шляпе и плаще, к несчастью, обладающая потребностью помогать страждущим.

Так случилось в норвежском городе Хальдене, холодной зимой 1937 года, когда маленькая, невзрачная женщина держала весь город в тисках страха, настолько великого, что это потрясло всю страну и привлекло к городу внимание всего западного мира.

Холодным и темным январским утром, когда гудки бумажной фабрики и лесопильного завода слились в диссонансе с гудками и свистками остальных предприятий, Хальдена коснулось дыхание смерти.

Но никто об этом тогда не знал. Не знали об этом бледные, дрожащие от холода девушки в автобусе, клевавшие носом по пути на «Какене» или на обувной фабрике, уставшие после долгого, напряженного вечера и слишком беспокойного, краткого сна. Не знали об этом одетые в зимние пальто рабочие, спешащие через площадь с ребячески непокрытыми головами, небрежно держа под мышками свертки с едой. Не знал об этом и начальник полицейского участка Рикард Бринк из рода Людей Льда, которому через несколько дней предстояло сполна ощутить свою ответственность за будущее города.

Ничего не знал об этом и доктор Клеменс Пост. Он даже не подозревал, что телефон его вот-вот зазвенит.

И даже когда телефон прозвонил и разговор состоялся, он еще не догадался о последствиях того, что должно произойти или уже произошло.

Великий страх охватил сначала всего лишь девять человек. Девять отдельных индивидов и две большие группы — одна из двадцати шести человек, другая из двенадцати. Представитель рода Людей Льда, Рикард должен был обнаружить их, спасти и позаботиться о том, чтобы великий страх не распространился дальше. Собственно говоря, все началось за день до этого — сразу в нескольких местах.

Девять совершенно различных людей…

Вдова Камма Дален была из так называемого «привилегированного высшего класса». Она называла ужин «супом», а парикмахершу — по фамилии, Андерсен (на английский манер). Она жаловалась на то, что трудно стало найти прислугу, что слуги теперь неблагодарны и требовательны (лично у нее не было ни одного!). Одевалась по моде 20-х годов в твидовый костюм с юбкой-мини и неопределенного цвета блузку из китайского шелка, с бантом вместо воротника. Волосы вдовы цвета охры, мелко завитые и тусклые, напоминали парик и были разделены на прямой пробор, уложены волнами и собраны в тугой узел на затылке. В свои пятьдесят восемь лет она использовала весьма интенсивную парфюмерию. В ее присутствии Винни всегда испытывала неприятное чувство.

Неприязнь была обоюдной. Карен Маргрет Дален, называемая всеми Каммой, просто не выносила племянницу своего покойного мужа. Но, не имея в своем распоряжении слуг, она бессовестно злоупотребляла покладистостью Винни и имела, как ей казалось, хорошее влияние на девушку. Это проявлялось, в основном, в беспрестанных намеках на то, какой безнадежной дурнушкой она считает девушку.

Теперь они были с ней одни в просторном доме на берегу озера. Многие годы Камма несла ответственность за воспитание сироты. В последнее же время с ними жил сын Каммы Ханс-Магнус и бабушка Винни. После смерти бабушки — свекрови Каммы — кому же следовало хозяйничать в доме, как не Камме?

— Лавиния! — крикнула она своим хорошо поставленным голосом.

Девушка — если можно назвать девушкой двадцативосьмилетнюю старую деву — вошла в голубую гостиную, опустив голову, смиренно и смущенно глядя себе под ноги. Она знала, что, если тетя Камма зовет ее по имени, которое она получила при крещении, значит случай особый.

«Старая дева», — презрительно подумала Камма.

Но это она сама поставила девушку в такую ситуацию.

— Выпрями спину, дитя, — строго сказала она. — Ты собрала уже свои вещи?

— Думаю, что да, тетя Камма.

Она сказала это почти шепотом, униженно, словно прося извинения за свое присутствие в доме.

— Хорошо, ты ведь согласна со мной, что теперь самое время обзавестись собственным домом? Молодой даме не пристало жить всю жизнь с родителями или родственниками. У тебя будет прекрасная комната в одном порядочном доме, отвечающем высоким моральным требованиям, эти люди будут присматривать за тобой, и у тебя появится больше возможностей…

Они уже много раз говорили об этом. Вернее, Камма говорила и говорила одна своим решительным, полнозвучным голосом, вышколенным у преподавателя риторики, в то время как Винни лишь изредка повторяла : «Конечно, конечно…»