Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927 - Владимир Маяковский

Владимир Владимирович Маяковский

Полное собрание сочинений в тринадцати томах

Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927

В. Маяковский. Фото 1927

Стихотворения, 1927

Стабилизация быта*

После боев     и голодных пытокотрос на животике солидный жирок.Жирок заливает щелочки бытаи застывает,     тих и широк.Люблю Кузнецкий        (простите грешного!),потом Петровку,          потом Столешников;по ним   в году      раз сто или двести яхожу из «Известий»           и в «Известия».С восторга бросив подсолнухи лузгать,восторженно подняв бровки,читает работница:        «Готовые блузки.Последний крик Петровки».Не зря и Кузнецкий похож на зарю, —прижав к замерзшей витрине ноздрю,две дамы расплылись в стончике:«Ах, какие фестончики!»*А рядом,    учли обывателью натуру, —портрет    кого-то безусого:отбирайте гения        для любого гарнитура, —все  от Казина* до Брюсова.В магазинах —      ноты для широких масс.Пойте, рабочие и крестьяне,последний     сердцещипательный романс«А сердце-то в партию тянет!»[1]В окне гражданин,        устав от ношенияпортфелей,     сложивши папки,жене,     приятной во всех отношениях,выбирает     «глазки да лапки»*.Перед плакатом «Медвежья свадьба»*нэпачка сияет в неге:— И мне с таким медведем            поспать бы!Погрызи меня,      душка Эггерт. —Сияющий дом,      в костюмах,           в белье, —радуйся,    растратчик и мот.«Ательемод».На фоне голосов стою,стою  и философствую.Свежим ветерочком в республику               вея,звездой сияя из мрака,товарищ Гольцман         из «Москвошвея»обещает    «эпоху фрака»*[2].Но,  от смокингов и фраков оберегая охотников(не попался на буржуазную удочку!),восхваляет     комсомолец         товарищ Сотниковтолстовку     и брючки «дудочку».Фрак     или рубахи синие?Неувязка парт- и советской линии.Меня      удивляют их слова.Бьет разнобой в глаза.Вопрос этот     надо        согласоватьи, разумеется,      увязать.Предлагаю,     чтоб эта идейная дракане длилась бессмысленно далее,пришивать     к толстовкам           фалды от фракаи носить    лакированные сандалии.А чтоб цилиндр заменила кепка,накрахмаливать кепку крепко.Грязня сердца      и масля бумагу,подминая     Москву        под копыта,волокут   опять      колымагудореволюционного быта.Зуди  издевкой,      стих хмурый,вразрез   с обывательским хором:в делах   идеи,     быта,        культуры —поменьше     довоенных норм!  

[1927]

Бумажные ужасы*

Если б   в пальцах        держал           земли бразды я,я бы  землю остановил на минуту:                 — Внемли!Слышишь,     перья скрипят           механические и простые,как будто     зубы скрипят у земли? —Человечья гордость,            смирись и улягся!Человеки эти —        на кой они лях!Человек   постепенно         становится кляксойна огромных     важных         бумажных полях.По каморкам      ютятся         людские тени.Человеку —     сажень.            А бумажке?              Лафа!Живет бумажка         во дворцах учреждений,разлеглась на столах,         кейфует в шкафах.Вырастает хвост          на сукно           в магазине,без галош нога,      без перчаток лапа.А бумагам?     Корзина лежит на корзине,и для тела «дел» —           миллионы папок.У вас  на езду     червонцы есть ли?Вы были в Мадриде?         Не были там!А этим   бумажкам,        чтоб плыли            и ездили,еще  возносят      новый почтамт!Стали  ножки-клипсы         у бывших сильных,заменили    инструкции         силу ума.Люди   медленно        сходят           на должность посыльных,в услужении      у хозяев — бумаг.Бумажищи     в портфель         умещаются еле,белозубую     обнажают кайму.Скоро      люди     на жительство              влезут в портфели,а бумаги —     наши квартиры займут.Вижу     в будущем —        не вымыслы мои:рупоры бумаг      орут об этом громко нам —будет     за столом      бумага         пить чаи́,человечек     под столом         валяться скомканным.Бунтом встать бы,        развить огневые флаги,рвать зубами бумагу б,         ядрами б выть…Пролетарий,     и дюйм         ненужной бумаги,как врага своего,          вконец ненавидь.  

[1927]

Нашему юношеству*

На сотни эстрад бросает меня,на тысячу глаз молодежи.Как разны земли моей племена,и разен язык     и одежи!Насилу,   пот стирая с виска,сквозь горло тоннеля узкогопролез.   И, глуша прощаньем свистка,рванулся    курьерский         с Курского*!Заводы.    Березы от леса до хатбегут,  листками вороча,и чист,   как будто слушаешь МХАТ,московский говорочек.Из-за горизонтов,        лесами сломанных,толпа надвигается        мазанок.Цветисты бочка́          из-под крыш соломенных,окрашенные разно.Стихов навезите целый мешок,с таланта    можете лопаться —в ответ   снисходительно цедят смешокуста  украинца хлопца.Пространства бегут,         с хвоста нарастав,их жарит    солнце-кухарка.И поезд   уже     бежит на Ростов,далёко за дымный Харьков.Поля —   на мильоны хлебных тонн —как будто    их гладят рубанки,а в хлебной охре        серебряный Донблестит   позументом кубанки.Ревем паровозом до хрипоты,И вот  началось кавказское —то го́ловы сахара высят хребты,то в солнце —      пожарной каскою.Лечу  ущельями, свист приглушив.Снегов и папах седи́ны,Сжимая кинжалы, стоят ингуши,следят   из седла      осетины.Верх     гор —     лед,низ  жар   пьет,и солнце льет йод.Тифлисцев     узнаешь и метров за́ сто:гуляют часами жаркими,в моднейших шляпах,         в ботинках носастых,этакими парижа́ками.По-своему     всякий        зубрит азы,аж цифры по-своему снятся им.У каждого третьего —         свой языки собственная нация.Однажды,     забросив в гостиницу хлам,забыл,   где я ночую.Я адрес   по-русски        спросил у хохла,хохол отвечал:      — Нэ чую. —Когда ж переходят        к научной теме,им  рамки русского        у́зки;с Тифлисской      Казанская академияпереписывается по-французски.И я  Париж люблю сверх мер(красивы бульвары ночью!).Ну, мало ли что —        Бодлер,            Маларме*и эдакое прочее!Но нам ли,     шагавшим в огне и водегодами   борьбой прожженными,растить   на смену себе         бульвардье*французистыми пижонами!Используй,     кто был безъязык и гол,свободу советской власти.Ищите свой корень           и свой глагол,во тьму филологии влазьте.Смотрите на жизнь           без очков и шор,глазами жадными цапайтевсе то,   что у вашей земли хорошои что хорошо на Западе.Но нету места      злобы мазку,не мажьте красные души!Товарищи юноши,        взгляд — на Москву,на русский вострите уши!Да будь я    и негром преклонных годов,и то,  без унынья и лени,я русский бы выучил         только за то,что им   разговаривал Ленин.Когда   Октябрь орудийных бурьпо улицам     кровью ли́лся,я знаю,   в Москве решали судьбуи Киевов     и Тифлисов.Москва   для нас      не державный аркан,ведущий земли за нами,Москва   не как русскому мне дорога,а как огневое знамя!Три  разных истока        во мне           речевых.Я не из кацапов-разинь.Я —  дедом казак,        другим —            сечевик,а по рожденью      грузин.Три  разных капли        в себе совмещав,беру я   право вот это —покрыть    всесоюзных совмещан.И ваших    и русопетов.  

[1927]