Иван-чай-сутра - Олег Ермаков

Олег Ермаков

«Иван-чай-сутра»

Роман

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

С благодарностью W.

«Любовь моя — как воронВ окне, со сломанным крылом».

Глава первая

— Ну что, давай, бросай монетку, — сказал Кир, стаскивая рюкзак и ставя его в пыльную траву на обочине.

— Вообще-то это делают с тысячелистником. Стебельков должно быть сорок девять. Тогда бы расклад был стопроцентным, — ответила Маня.

— Сорок девять?.. — переспросил Кир. — И все сразу бросать? Э, тогда мы точно будем ползти как черепахи. Как ни крути, а темпы жизни здесь и сейчас не те, что при династии Цинь или… как там? Тан? Тянь?..

Мимо по трассе проезжали грузовики с прицепами и легковые автомобили. Утро было пасмурным. Тускло и скучно зеленели кусты, куда-то уходили мачты высоковольтной линии.

— Но зато это клевая денежка, — говорила Маня, забираясь в небольшой холщовый прямоугольный мешочек на груди, вышитый разноцветным бисером. — Денежка эта настоящий клад… приход…

Кир уныло кивал, стащив синюю бейсболку с длинным козырьком, помахивая ею и оглядываясь на проносящиеся мимо машины. Девушка нахмурилась. «Может, в аптечке…» — пробормотала она и расстегнула молнию верхнего клапана красного рюкзака. Кир ожидал, поддавая ногой камешки. «Нет…» — проговорила Маня и растерянно взглянула на друга.

— Ну чего, Птича?

— Я ее клала в ксивник. А ее там нет.

Кир пожал худыми плечами и беспечно сказал, что, значит, монетка утеряна.

— Как это утеряна? Не прикалывайся, пожалуйста, а?!

Парень хмыкнул и ответил, что не видит в этом ничего необычного и страшного; это не программная неисправность, а всего лишь отсутствие железки, причем легко заменяемой. Толстые щеки Мани начали медленно пунцоветь; она снова рылась в ксивнике, в аптечке, искала в других клапанах рюкзака, в пакете с одеждой и, наконец, трагически тихо произнесла: «Полный облом». Кир подбросил и поймал бейсболку, полез в один из своих бесчисленных карманов новеньких штанов цвета хаки, достал кошелек, извлек монету.

— И всего делов-то, — сказал он. — Это как замена батарейки Биос. Даже проще.

Рыжеволосая лобастая девушка молча смотрела на Кира.

— Держи, Птича. Наши пять рублей ничуть не хуже пяти рупий Белочки, хоть я их и не нашел на берегу Ганга. Что вообще-то кажется лично мне большой натяжкой. Скорее всего, она нашла их там же, где и остальные деньги — в обменном пункте.

— Хватит стебаться.

— Ты слишком доверчива, Птича.

— Послушай, я назидалово и дома могу покушать. Не хватало еще и здесь.

— Ну ладно, ладно. Белочка святая, раз была в Индии и мочила пятку в Ганге. Хотя я не пойму, чего вы все так носитесь с Индией. Я бы туда и бесплатно не поехал, к прокаженным цыганам.

— Да тебе все влом, кроме геймов, у тебя одно окно в мир: Виндоус.

— Кстати, не одно, — усмехнулся Кир, — что явствует из самого названия. Нет, допустим, в Скандинавии я бы не отказался побывать. Чистые города, приятные нордические лица. Ты же знаешь, что я предпочитаю ясность. А она присутствует в нордических лицах. И в некоторых славянских.

— Хватит колбаситься, Кир! Достал!

— Нет, я только хотел сделать одно замечание, для ясности. Мне кажется, что это нелогично: путешествовать по китайской книге, подбрасывая рупии. Надо было приобрести юани. А если ты сразу допустила подмену, то почему бы не допустить ее сейчас?

Девушка отвернулась.

— Птича! Ну долго мы будем висеть здесь?.. Я сразу предлагал: купим билеты и поедем прямо в Крым. Но ты сбила меня на эту авантюру. Хотя я и не люблю быть игрушкой случая. Так вот тебе — это тоже игра случая, потеря рупий. И черт с ними. Подбрось рубли. Они, кстати, созвучны. А рубль все ж таки покрепче рупии. И скоро станет конвертируемым. Вот как только перестанем в угоду Западу быть сырьевым придатком.

Маня тяжело вздохнула.

— Индийцы тоже когда-то были арийцами, — продолжал Кир, — пока не вышли к океану и не смешались с местными цыганами… Пять рупий, это сколько по курсу Центробанка? Что на них можно купить, кроме судьбоносного поворота, Белочка не говорила?

Маня передернула плечами.

— А, ну да, вы не обсуждаете такие низкие мелочи. Вам это не по чакрам, презренный быт.

— Крышеед, ты можешь не раскладываться! — воскликнула Маня.

— Раскладывается раскладушка, — с неудовольствием ответил Кир. — А я простой здравомыслящий русский парень. И порядком устал от этой китайщины, ясно?

— Да! — ответила Маня, запихивая пакеты в рюкзак.

— И может, это перст судьбы. Мол, нечего со мной заигрывать. Думайте рационально. Чего вы хотите? Отдохнуть от родителей и занятий? От городского шума? На лоне природы? Так выберите лужайку и отдыхайте без глюков и противоречий. Зачем усложнять, Маня?

— Ага, — ответила девушка, с визгом застегивая молнии клапанов.

Кир посмотрел на нее с подозрением.

— Так что, Птича?

— Ничего, — сказала решительно девушка. — Ты, наверное, прав.

— И… что мы предпримем?

— Поступим рационально, — ответила Маня. — Вернемся.

У Кира вытянулось лицо.

— В каком смысле?

— В самом прямом, — сказала Маня. — Достало твое обсуждалово!

— Ну, Птича, у меня такой склад ума, иронический. Не могу же я его кастрировать?

— И твои метафоры достали.

— А что? Знаешь, что сказал Максим Горький одному культурному работнику, когда они прогуливались по аллее в каком-то санатории, и свернули к кустам отлить?

— Не знаю и знать не хочу, что они там говорили в кустах.

— Нет, он сказал: вот карандаш, которым мы все пишем! Ха-ха!

— Ну я так и думала: что-нибудь в твоем мачистском духе! Скажи еще, что мы по уши в дерьме! Как любят говорить в Голливуде.

— Это ты-то борешься с засильем Голливуда?

— Что мне с ним бороться. Я его не замечаю. А вот ты втыкаешься в боевики и тащишься, как последняя урла. И только в компаниях гонишь телеги про америкосов и свою ненависть к ним.

— Но я, по крайней мере, не коверкаю наш великий и могучий! Мне смешны все ваши ботлы и крейзанутые. А чего стоит лайкать!

— А что, Голливуд приватизировал английский? Я не врубаюсь в твою логику.

— Ну и переходили б тогда совсем на английский. А то какая-то капуста с шоколадом. Чтоб не сказать хуже.

— Скажи, скажи, лингвист. Тебя так красит заемный голливудский юмор.

Проезжающий грузовик обдал их сизым облаком газов и оглушил трубным ревом мотора. Кир скривился и, когда стало тихо, спросил, что вообще они здесь на перекрестке обсуждают? Какая у них вообще-то цель? Маня ответила, что теперь никакой. Кир взмахнул руками.

— Стоп! Стоп! Ахтунг! Что это значит?

— У меня вообще-то накопилось дел. Позанимаюсь английским! Много всего непрочитанного… Помогу маме клеить обои. Схожу на концерт Умки.

— Этой лысой старухи без зуба?!

— Назови ее хоть бабой-ягой, а играет и поет она лучше «Рамштайна», и прочих твоих фашистов.

— «Рамштайн» не фашисты.

— Ну просто агрессивные отбойные молотки.

— Да уж это посильнее БГ, желе в аквариуме. Крафт! Они делают настоящую мужскую музыку. А мужчина должен быть агрессором.

— Фашистом.

— Почему сразу фашистом?! Ну уж по крайней мере, не слюнтяем. Мир это не Радуга под Псковом или Питером, где тусуются одни педрилы и торчки. Хотя и торчки могут быть агрессивными — без дозы.

— Что-то ты заговорил не по-русски как-то?

— Заговоришь тут по-чучмекски, блин. Вот радость! Возвращаться. Я говорил, поехали сразу в Крым.

— А я говорила: на Радугу.

— Спасибо, я уже раз был, насмотрелся на это отребье.

— Вот и хорошо, и никуда не поедем. Лезь в свой Виндоус и висни там железом.

Кир не смог сдержать довольной улыбки. Он сказал, что да, считает себя железом, высокоточным и умным, а мир — операционной системой. Но это не повод возвращаться и торчать в городе, вдыхая углекислый газ вместе с родителями. Ведь и родители надоедают! Нет, они продолжат это сканирование системы. И обойдутся как-нибудь без цыганских рупий. Но Маня ответила, что не обойдутся, трассовать в этот раз безмазово, такой уж расклад. Кир возражал и пытался убедить ее логическими доводами. Но Маня уперлась и не хотела подбрасывать рубли. Как будто рупии не деньги! Негодовал Кир. Деньги, соглашалась Маня, но очищенные водами Ганга.