Гипноз детали - Валерий Алексеев

Валерий Алексеев

Гипноз детали

Приятно иногда поспорить со специалистом по вопросу, в котором сам ты не очень разбираешься. А если этот специалист достаточно деликатен, чтобы не выпячивать свою осведомленность, то спор такой — истинное наслаждение.

С Борисом я постоянно спорил о детективе. Мне нравится это чтение, я предаюсь ему при каждом удобном случае, Борис же, человек экспансивный, доказывал мне, что это занятие для ленивых умов, что настоящего детектива ему еще ни разу не попадалось. «Типичный детектив, — говорил он запальчиво, — построен на настойчивом доказательстве, что следователь тоже человек: имеет семью, обожает детишек, покупает продукты к обеду, виновато объясняется по телефону с женой. Но ты скажи мне: кто, когда и где пытался утверждать обратное? Зачем ломиться в открытую дверь, забывая, что цель настоящего детектива — расследование? О расследовании всегда говорится как-то между прочим: какой-нибудь дурацкий объясняющий монолог в конце, а заполняют страницы банальные звонки по телефону жене и бесконечное задумчивое курение. Курят, стоя у окна и гуляя по комнате, курят, сидя в кафе и расхаживая по улицам — как правило, под дождем. Где детектив без этих дождей, без этой воды? Где детектив, в котором бесчисленные варианты, ошибки? Где настоящий, чистый детектив, в котором грамотно описаны поиски истины?»

Я слушал с удовольствием, лениво оборонялся, прикидывался мудрым, где мог, и как-то обронил между прочим: «Уж эти мне узкие специалисты, им все бы критиковать: то не так да это не по-нашему. А нет чтобы сесть до самому написать, как надо».

Борис пропустил это мимо ушей (или сделал вид, что пропустил: у него это получалось профессионально), а дней через десять явился ко мне с толстой тетрадкой и гордо сказал: «Вот, держи. Отсюда ты узнаешь, как надо писать детективы. Здесь ничего лишнего, понял?» — «А что это, рабочие записи?» — спросил я. «У нас не принято вести подобные записи, — ответил мне Борис. — Это не записи, не судебная хроника, не приключенческая повесть, не детектив, который ты так обожаешь. Это я сам. не знаю что. Одно только знаю: писать надо так, и ни в коем случае не иначе».

Я прочитал тетрадь за один вечер — мне это показалось любопытным. Борис не возражал, чтобы я отнес тетрадь в журнал. Он только попросил, чтобы я назвал его Б. П. Холмским: он сам придумал такой псевдоним и очень гордился своей выдумкой. Я ничего не менял в тетради — убрал только лишние канцеляризмы, и вот в таком виде предлагаю ее вашему вниманию.

Суть дела. 27 мая 19.. года, в 18.15, возвращаясь с работы, гр. Карнаухова Галина Николаевна, 27 лет, прож. Цементный бульв., дом 8, корп. 10, кв. 18, заехала к своей матери, гр. Гиндиной Людмиле Ивановне, 60 лет, прож. Малая Суджинская, дом 37, кв. 24, и обнаружила, что замок двери комнаты ее матери взломан, дверь приоткрыта сантиметров на пять, а сама Людмила Ивановна лежит в своей постели мертвая, с лицом, накрытым подушкой. На наволочке сохранился отчетливый след прикуса и пятно засохшей слюны.

Медицинской экспертизой установлено, что смерть гр. Гиндиной Л. И. наступила в ночь с 26 на 27 мая в промежутке с часу до трех.

На поверхностях в комнате, оконных шпингалетах, дверных ручках сохранились лишь отпечатки пальцев гр. Гиндиной Л. И. Окна комнаты закрыты изнутри, все предметы в комнате находятся на своих обычных местах за исключением тумбочки с правой стены, которая немного развернута. С задней стороны тумбочки был найден небольшой тайник в виде мелкого открытого сверху углубления между отогнутой фанерной стенкой и широкой деревянной планкой, которая эту стенку снаружи поддерживает. Внутри углубления не осталось налета пыли, хотя другие горизонтальные поверхности мебели в комнате были пылью покрыты. О предназначении тайничка гр. Карнаухова Г. Н. ничего сообщить не смогла. Она заверила нас, что по крайней мере четыре года назад, когда она еще жила вместе с матерью, задняя стенка тумбочки была в полной исправности. Однако о случайном повреждении стенки говорить не приходится: стенка была отогнута намеренно, а для того, чтобы она не вернулась в прежнее положение, между планкой и фанерой в глубине был вставлен небольшой деревянный брусок, который не давал содержимому тайника проваливаться внутрь тумбочки. Все это было сделано неумело, по-старушечьи, но, во всяком случае, снаружи тайник заметить было трудно.

Квартира № 24 на втором этаже дома № 31 по Малой Суджинской улице — коммунальная, три ее комнаты, выходящие на восточную сторону, занимают соответственно (по направлению от входной двери) гр. Тихонов Илья Кузьмич, 62 лет, пенсионер, гр. Полуянова Полина Дмитриевна, 50 лет, учительница, с сыном Полуяновым Георгием Тимофеевичем, 22 лет, студентом, — далее комната гр. Гиндиной Л. И. С западной стороны у входной двери находятся кладовая, ванная, туалет (все три помещения без окон), кухня и за нею комната, занимаемая семьей Пахомовых: Николай Валентинович, 30 лет, слесарь, его жена Лидия Михайловна, 29 лет, домохозяйка, и сын Вася, 3 лет.

Вдоль всей квартиры тянется коридор в форме латинской буквы L (зеркально перевернутой), на изгибе которого, у дверей гр. Тихонова И. К., находится столик с телефоном, а в самом дальнем конце — еще одна маленькая кладовая, по обе стороны которой, одна напротив другой, расположены двери Пахомовых (слева) и Гиндиной. В кухне — одно окно, наружная рама его заколочена, пространство между рамами занимают полки с кухонной утварью. Полки также прибиты гвоздями, в связи с чем проникнуть в квартиру через кухонное окно невозможно. В маленькой кладовой окна не имеется.

Замок общей входной двери не имеет следов повреждений, ключи от этого замка есть у всех жильцов квартиры № 24 (за исключением, естественно, малолетнего Васи Пахомова), а также у гр. Карнауховой Г. Н.

Предварительные соображения. (Самый, может быть, деликатный момент расследования: именно от первоначальных соображений бывает потом труднее всего отказаться. Опытные люди призывают от них воздерживаться, но это, пожалуй, чистая риторика: первоначальные выводы делаются почти машинально.)

Факт убийства у медиков не вызывает сомнения, их доводы нет смысла приводить: они достаточно специфичны. Взлом замка также достоверен, сомнительный факт — похищение содержимого тайника. Во-первых, нет гарантии, что тайник не был пуст: отсутствие слоя пыли — недостаточно убедительный довод. Во-вторых, нет гарантии, что тайник не опустел за день, за полдня, за час до убийства. Очевидно одно: в течение суток, по крайней мере однажды, тайник проверяли. Правда, для этого не было необходимости сдвигать тумбочку с места: достаточно было встать у стены вплотную и просунуть руку или даже просто заглянуть. Достаточно — для человека, который точно знает, где находится тайник. По размерам углубления можно предположить, что в нем могли лежать деньги. Или бумаги. Если деньги, то сумма довольно значительная (для одинокой старушки): около двадцати рублей осталось совершенно открыто на полке в шкафу, и еще пятнадцать в хозяйственной сумке на полу у двери. Очевидно, убийца пришел не за деньгами. Или за большими деньгами.

Стоп. Мы еще не успели отдать себе отчет, на какой путь толкает нас так называемый здравый смысл, а сами уже по этому пути идем. Между тем здравый смысл наш автоматически (и незаметно) составил цепочку «взлом — убийство — сдвинутая тумбочка — тайник — деньги (бумаги) — похищение» и предлагает нам идти только по этой дорожке, оставляя лишь возможность гадать «похищение — убийство» или «убийство — похищение»? А ведь связь эта далеко не бесспорна. Почему мы должны считать, что тумбочку сдвинул убийца? Что содержимое тайника взял убийца? Что замок, наконец, взломал именно он? Хотя последнее, кажется, не вызывает сомнений. Речь идет о том, что преступник, вскрывший замок, мог совершить только убийство, а поисками и проверкой тайника занялось другое лицо, решившее воспользоваться создавшейся ситуацией. Этот вариант нельзя сбрасывать со счетов. Итак, лицо X совершило взлом и убийство, лицо У интересовалось тайником. Возможно, X и У — одно и то же лицо. Возможно также, что У — это сама Гиндина Людмила Ивановна. Другие варианты (лицо X совершило взлом и проверяло тайник, лицо У совершило убийство) маловероятны.

Что же могло быть целью лица X?

Целью лица X было убийство, и только оно (скажем, сведение счетов), поиски же тайника были предприняты либо лицом У, либо самим X — по логике ситуации. Однако, по словам Галины Карнауховой, наволочка подушки была зажата зубами Гиндиной, и, следовательно, убийца даже не приподнимал подушку, чтобы убедиться, что его жертва мертва. Что-то заставило его поспешно покинуть место преступления. Страх перед содеянным? Но страх не помешал ему хладнокровно взломать замок комнаты Гиндиной, хотя у него не могло быть уверенности, что Людмила Ивановна спит. Что же тогда? Шум в квартире? Внезапное появление лица У?