Это самое (сборник) - Валентин Бобрецов

Валентин Бобрецов

Это самое (сборник)

© Бобрецов В., текст, 2013

© «Геликон Плюс», макет, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Несколько слов об эпиграфах. Решительно не знаю, в какой момент «творческого процесса» они возникают у других, но у меня они всегда появляются после того, как «произведение создано», зачастую – спустя годы. Так что, строго говоря, это не эпиграфы, а гипографы (благодарю за греческий неологизм Е. В. Б.).

«Дым – табачный, глупа эта выдумка…»

Дым – табачный, глупа эта выдумкапро игру с небесным огнем.Вдохновенье – вдох меньше выдоха.Вот и всё, что знают о нем.Вот и всё. Да и я, наверное,не прибавлю к тому ничего —без единого дуновениявдохновения твоего.

«Как реставратор вазу античную…»

Человек не бывает целым;Человека на сто черепковВремя ломает сразу,А потом в теченье вековСобирают его, как вазу.

Как реставратор вазу античную,педантично,по мелким осколкамфраз, улыбок, считая – сколькомне их оставлено,восстанавливаю

по тишине и по крику птичьемув небе повисшему,по названиямулиц, книг,по скамейкам в скверах,по мелодии,что трамвай вызваниваетна повороте,по весу ветрана плечи взваленного,восстанавливаю

по мостам с животами впалыми,что как борзые внезапно замерлинад каналами,восстанавливаю

по дождю, что в полдень накрапывает,по желтеющим фотографиям,по рекламам вечернего Невскогои, под откос с подножки прыгая,по канавам и свалкам пригорода,зная – не с чего, зная – не с коговосстанавливать —восстанавливаю!

«Развалина с мотором подвесным…»

Развалина с мотором подвесным,чья мощность – тройка лошадиных душ,плетешься ввысь со скоростью весны,молю: дорогу выбранную сдюжь!

Как подлые подъемы одолетьбез ангельских пропеллеров и крыл?Душа моя, дурацкий драндулет,пригодный не для гонок – для игры.

Я заливаю кофе в бензобаки – по канавам, но не для забав.Душа ввела такой дорожный знак:«Объезд бродячих кошек и собак».

Эпилог к Евангелию

Иуда выберет осину,а Человеческому Сынуосанну пропоет апрель.А Магдалина? На панель?Нет, это не по ней,Святая!А шкур достаточно…Светает.Сын Человеческий воскрес.Кто следующий? Свободен крест.

«Стада вернулись с пастбищ. День был…»

Едет дядя из Серпухова: бороду гладит, а денег нет.

Стада вернулись с пастбищ. День былудачно завершён. Старикмолитвенно глядел на деньгии гладил бороду: – С троихвзыскать осталось… Как стенали,кидались в ноги, клянча, мол,отсрочь до завтра… И денарий,что должен мне приятель мой…Всевышний, хмелем, не слезаминаполни чашу до краёв!Дай знак, что долг вернут мне завтра!Благослови моих коров,мой кров, мои… От умиленьяон прослезился… Тут вошёлв лохмотьях некто. На коленипред старцем пал. Молчит… – Вам что? —спросил старик. Помедлил: – Э, брат,постой!.. А ежели гонцаприслал Господь?.. – и пришлецаза плечи обнял… Дальше Рембрандт.

«Два полюса открыты, как фрамуги…»

Два полюса открыты, как фрамуги.И старый дом – союзник сквозняка…Найти бы угол, где остался уголь.И книги. И оклад истопника.

Но если и туда зима проникнети мерзлый крест мою отметит дверь, —тогда спасти сумеют только книги.И стану жечь их по одной, по две…

«Осколки, щепки да песок. И всё…»

Осколки, щепки да песок. И всё…Разбитыми песочными часамизаведует залив. И клонит сосны в сон

прибой, торжественный и скучный, как гексаметр.Поджарых чаек пара из-под ногвзмывает. Крик почти мгновенно замер.

И снова тихо. Обнажает днолуна, чудовищный по силе божий поршень.Пора домой. А впрочем, всё равно,

раз времени уже не будет больше.

«Пора подумать о подкладках ватных…»

Пора подумать о подкладках ватных.Заклеить окна тоже не мешает,чтоб дом – с жильцами, кошками, мышами —не вымерз. Чтобы дотянул до марта.А там, едва лишь лёд легонько тронется,дела найдутся.Отдохнули б, да ведь:мыть окна, вспоминать, что скоро Троица,топить котят и мышеловки ставить.

Наводнение в Утопии

(ноября 7-го числа 1824 года)

Кабы к вящей турецкой досаде,но не с тем, чтобы чванился швед, —то окошко на южном фасадепрорубить!.. Ну а ежели нет,

кабы верными были прогнозыи река не застала врасплох!Кабы барки, багры и насосы!Кабы с нами – Россия и Бог!

И пускай меж четы сизокрылойзеленеет на крыше весло.Наводнение было да сплыло,а несчастия не принесло.

Нервы в норме. В чехле нивелир.Можно с барышней в храм.Или в садик.Пользы прорва. Урон невелик:ненаписанный «Медный всадник».

«Перелетным давно пожелал: “До скорейшего!..”…»

Перелетным давно пожелал: «До скорейшего!..»Воробьи завершили войну за скворечники.

На руке твоей пальцы – беда с психологией! —я губами считал. Миллион. Все холодные.

На пальто бирка трепаная «Made in Holland»означает, наверно, что «Сделано в Холод».Да и все, что сказал я, весьма беспокоюсь,шито белыми нитками. Инеем то есть.

«Не подумай: скупец-маньяк…»

Не подумай: скупец-маньяк.Я бы отдал всё тебе, всё…Только нет ничего у меня.Только руки, сердце, висок.Да вместо именья над речкой —местоименья, наречья.

Да еще на подметках пыльтех дорог, что к тебе вели…Вот и всё, что я накопил.Не успел потерять. Вели! —И всё, как ветер огню,предам. А верней, верну.

Эрзац-заяц

Заяц желтый – скок по потолку.Скок… скатился кубарем по шторе…Хорошо мне. Правда, я не лгу,хорошо…От чашки кофе, что ли?От того, что заяц – скок да скок?От того, что солнечный он, заяц?..Впрочем, как бы это не тоскойпо чему другому оказалось…

«В наличии все атрибуты…»

В наличии все атрибуты:двустворчатая, как тиски,дверь с анаграммою в три буквы,славянским символом тоски,с инструкцией, что запрещаетв кабине смех, куренье, флирт,и зеркалом, где всяк с прыщамисебя увидит. Словом, лифт,что, исключая дни поломок,туда-сюда, верней, вверх-внизжильцов, гостей, котов, болонокперемещает, гуманист.

Какое чудо! Нужной кнопкинажатие, и ты уже,не утрудив нисколько ноги,стоишь на нужном этаже.Однако я живу на третьем,оторван от земли едва:и видит Бог, не жажду встретитьтам, в зеркале, я № 2.И потому порою маюсь,однако, слабость утаив,самодержавно подымаюсьпри помощи своих двоих…

Буксующей машины фарымигают, радужно искрясь.Ату, грядущие татары!Или туман вам застил грязь?Так соберите чувства-мысли,дабы постичь, что, злись-не злись,асфальты русские раскисли,да и ботинки расползлись.Да и пальто до основаньяпромокло – убеждаюсь в чем,ключ из кармана доставаяи пальцы омоча ключом.

Но что творится в этом домесо мной, с основами основ?Лифт отвечает как термометрна приключившийся озноб,когда безлюдная кабинавзмывает в вышину стремглав.Как это объяснить? Обидно,не мистик я… И дверь, и мгла,и ключ, и так в подъезде тихо,что слышимо – который год! —дыханье судеб-сталактитовпод капельницей непогод.

«Память словно снежный ком…»

Память словно снежный ком.Покатился с первым шагом.Как с ним весело, легко! —на дворе зима, а жарко!Хохочу, его качу,сам того не замечая:с каждым шагом он чуть-чутьтяжелее, чем в начале.Был он лёгок, мал – снежок.Но два шага, и сумел онвырасти весьма: тяжёли с футбольный мяч размером.Память – снежный ком. Когоон толкнул, коснулся боком,тотчас тот – лишь часть его,шара, слепленного Роком.Я растерян. Ком растет.Не пугай меня, не путай —погоди, постой! – Но тотбольше с каждою минутой.Больше дров, чем дальше в лес,но и – заблудиться шансов…Не хочу – качу. Рефлекс.А коль так – считай, что счастлив!Снежный шар и землянойОказались двойниками…Катится передо мнойчувство почвы под ногами.

Фрау Холле