Нежданная страсть - Сью Сивил-Браун

Сью Сивил-Браун

Нежданная страсть

Пролог

Никто не знает дня своей кончины. А вот Моррис Фелдман знал. Только никому об этом не говорил.

Моррис не боялся смерти. Даже ждал ее. Ему уже перевалило за семьдесят, и за свою долгую жизнь он успел натворить немало ошибок, в их числе были и все шесть его браков. Впрочем, их Моррис готов был себе простить – ведь каждый из них, по сути, являлся фиктивным и имел ту или иную рациональную причину. Но собрать всех своих бывших жен в одном доме и жить вместе с ними и целой ордой их ближних и дальних родственников было просто уму непостижимо. Чтобы уединиться, Моррису приходилось запираться в ванной и использовать гладильный столик в качестве письменного стола. Моррис хотел было и компьютер перетащить в ванную, но передумал. Привыкнув писать по старинке – карандашом, Моррис пользовался компьютером лишь потому, что издатели требовали от него текстов на дискетах. А поскольку то, что он писал, не предназначалось для печати, не было смысла загонять текст на дискету.

То, что он писал, вообще предназначалось лишь двум друзьям Морриса – очень близким, хотя, когда они были живы, он с ними почти не общался. Возможно, именно поэтому и близким – Моррису иногда казалось, что, чем дольше общаешься с человеком, тем меньше начинаешь его понимать. Пример тому – его бывшие жены.

Закусив карандаш, Моррис усмехнулся, живо представив себе, как взбесится вся эта армия наследников, когда узнает, кому он завещал этот свой дневник. Не то чтобы он как-то обделил свою родню – он, кажется, не забыл ни о ком, – но сам факт, что он мог что-то завещать каким-то незнакомым им людям, наверняка сведет родственничков с ума. Эх, жаль, нельзя будет посмотреть на это собственными глазами! Хотя… кто сказал, что, переселяясь в мир иной, мы рвем все связи с этим миром?

Моррис был шутником. Это будет его последней шуткой. Даст Бог, самой удачной.

Глава 1

“Господи, только бы это был не он!” – взмолилась Дэника.

До последнего мгновения Дэника Хиллард пыталась уверить себя, что провести шесть месяцев под одной крышей с неким Сайласом Нортропом – не такая уж мрачная перспектива. Но сейчас шум во дворе заставил ее сердце екнуть. Оторвавшись от компьютера, Дэни выбежала на балкон, теша себя весьма иллюзорной надеждой, что это приехал лишь садовник, чтобы подровнять газон.

Однако это был не садовник. Оправдались ее худшие опасения. Армейский джип камуфляжной раскраски казался настоящим чудовищем среди аккуратно подстриженных газонов и бурной тропической растительности. И это чудовище могло принадлежать только Нортропу – Дэни была в этом уверена, хотя почти ничего не знала о своем будущем соседе. Суровый вид человека, вылезшего из джипа, развеял ее последние сомнения. Самим своим присутствием этот мужчина, казалось, подавлял все вокруг. Да, это мог быть только он – Сайлас Нортроп.

Выйдя из машины, мужчина подошел к багажнику и извлек из него внушительных размеров коробку. Он направился в дом, но заметил на балконе Дэни. Коробка выскользнула у него из рук и угодила ему на ногу.

– Е… елки-палки! – произнес он.

Дэни едва сдержала смех – мужчина явно собирался произнести куда более крепкое ругательство, но в последний момент спохватился и ловко вывернулся.

– Входите, дверь открыта, – произнесла она с балкона. – Ваша половина дома – южная. – И, не дожидаясь реакции гостя на сказанное, удалилась.

Ничего не поделаешь, придется целых полгода делить крышу с Сайласом Нортропом, если только она хочет добиться чего-то большего в жизни, чем быть учительницей в провинциальном городишке.

Не то чтобы она боялась этого Нортропа – Моррис при всей его склонности к экстравагантным шуткам вряд ли поселил бы с ней в одном доме насильника или убийцу. Но от Нортропа исходила какая-то первобытная мужская сила, отчего Дэни было явно не по себе. Может быть, она просто отвыкла общаться с мужчинами – в последнее время ей приходится иметь дело разве что со старшеклассниками лет семнадцати…

Что ж, поспешила успокоить себя девушка, по крайней мере в этом огромном доме они не так уж часто будут сталкиваться друг с другом.

Дом действительно был по всем меркам роскошным. Построенный квадратом в три этажа, он огибал внутренний дворик с огромным, день и ночь журчащим фонтаном и пышными пальмами, упиравшимися, как казалось, прямо в густо-синее южное небо. Два верхних этажа являли собой галереи с бесчисленным множеством спален и комнат для отдыха – очевидно, тот, кто строил этот дом, любил сибаритствовать. Здание вполне могло служить небольшой гостиницей. Моррис часто повторял, что это место – райский уголок для писателя. Старый дом, видимо, действительно вдохновлял его, ибо здесь он создал шесть своих последних бестселлеров. Единственное, что раздражало его, как он ей сам признался в их последнем телефонном разговоре, – это целая орда родственников.

Дэни все еще не верила, что вся эта роскошь может достаться ей, как не верила, что Морриса уже нет. Но факты – упрямая вещь: Моррис действительно умер несколько месяцев назад от сердечного приступа во сне, завещав половину дома ей, Дэнике Хиллард. Правда, с несколькими весьма странными условиями. Первое – за эти шесть месяцев она должна написать роман, и этот роман должен быть опубликован. Второе – все эти шесть месяцев она должна жить в этом доме и делить кров с неким Сайласом Нортропом, который должен унаследовать вторую половину дома на тех же условиях. И третье – каждый получит свою долю лишь в том случае, если оба романа будут написаны и опубликованы. Какой во всем этом смысл, для Дэни оставалось загадкой. Скорее всего это было лишь очередным чудачеством Морриса.

Пытаясь избежать общества Нортропа, Дэни поспешила ретироваться из дома через черный ход и, как назло, столкнулась с ним на лестнице нос к носу. Коробки в его руках уже не было.

– Решили прогуляться, мисс Хиллард? – подчеркнуто вежливо поинтересовался он, преграждая ей путь и смерив взглядом с головы до ног.

Дэни вдруг стало стыдно за свой наряд – голубые шортики и короткий ярко-розовый топ. Когда она покупала эти вещи у себя дома, в Огайо, они казались ей вполне подходящими для знойного южного лета. Но сейчас она вдруг почувствовала себя в них невзрачным серым воробышком в павлиньих перьях. Слишком пестро, да и немного не по возрасту.

– Пойду покормлю чаек, – проговорила она. – Я всегда кормлю их в это время.

– Когда вы успели выработать эту привычку? – Он улыбнулся, сверкнув ровными белоснежными зубами. – Вы здесь совсем недавно!