Мечта некромантки - Арьяр Ирмата

Ирмата Арьяр

Мечта некромантки

Глава 1, в которой потомственная некромантка и начинающая скрипачка Дарайна встречается со злейшим врагом человечества

Демон, возвышавшийся в центре вмурованного в пол бронзового пентакля, величественно повернул рогатую голову, обжег фиолетово-багровыми глазищами на скуластом лице.

До чего же хорош! Рога мощные, витые, спереди – словно корона. А из-под рогатой короны – волосы шикарные, густые, до узкой талии спускаются, как черный водопад шелка. И такая же пышная и шелковистая кисточка на хвосте.

Я стояла несколько мгновений и облизывала такую красоту взглядом, наслаждаясь, как темно-синяя кожа демона переливается при малейшем движении, словно поток воды.

И как жаль, что видны только когтистые руки, широченные мускулистые плечи и шея, остальное упаковано в дымчатую броню. Хочу всё целиком лицезреть. И чтоб крылья, горбом сложенные за спиной, распахнул – интересно же, какой они формы!

***

Полчаса назад

– Дара! – содрогнулся дом, как от грома.

Знакомьтесь, это папа. Проснулся, наконец. Десять вечера, солнце давно зашло, пора бы.

Вот только требовательные интонации в его голосе мне сегодня не нравятся. Таким тоном он обычно демонов призывает, а не родную дочь.

Уж не гости ли у него опять?

Ненавижу, когда он пьет ночами с демонами и утром мучительно ищет шестой угол в пентаграмме. И зовет меня – отправить его собутыльников к чертям вместе с пустой стеклотарой (их термин, они ее там куда-то сдают, говорят), рыбьими костями, металлическими банками из-под пенистого эля.

Стащила я как-то непочатую банку на пробу – гадость несусветная этот ваш эль! Напоила им нашего волкодава. Пришлось труп поднимать.

Папик до сих пор не догадался, что наш пес давно дохлый – лает Ральт исправно, кошек гоняет, дом сторожит. А что шерсть вылазит, устала подклеивать, и пованивает от него… так не надо кормить порядочное животное всякой дрянью, проскакивающей в щели контура, незамкнутого по причине дрожания папенькиных рук. Не всегда он меня зовет на подмогу – стыдно ему передо мной, видите ли.

И правильно стыдится: еще не хватало мне самой его лохудр-демониц выпроваживать. С тех пор, как маменька померла, спасу от них нет – лезут и лезут.

С одной стороны, я их понимаю: отставной черный маг его величества – еще видный мужчина. Рост и стать богатырские, лицо волевое, волосы темно-русые, глаза – как два аквамарина и брови вразлет. А загар с красноватым оттенком адского пламени – просто загляденье.

Я не в него пошла, жаль, а уродилась в колдунью-маменьку – невысокую и белокожую, с глазами как спелые вишни сорта «Кровавый шабаш в темную ночь». И волосья у меня не пойми какие – пегие, выгоревшие, а то и подпаленные жаром Преисподней. Тоже опыты ставлю, пока папик со своими приятелями чудит, как сегодня ночью: дымище багровый расползся по башне и до сих пор не выветрился.

Все остальное время, кроме ночи и раннего утра, папик на высоте: нет на свете веселее человека, чем некромант. Правда, юмор у него черный, как считает наш утонченный маэстро.

– Дарайна! – снова сотряслась наша башня, служившая нам домом. – У нас гости!

Так и знала! И явно не простые, особенные. Ворота давно закрыты, никто не стучал бронзовым молотком, в колокольчик не звонил. А значит, с Той стороны явились. Терпеть не могу его рогатых приятелей!

– Нам закуси какой-нибудь сообрази! – донеслось сверху.

Начинается! Соображу, дело не хитрое, не на скрипке играть и заклинания семиэтажные на одном дыхании произносить.

Шмыгнула на кухню, схватила поднос, быстренько собрала блюдо с маринованными мухоморчиками и поганками. Да еще выложила полукругом ломтики вяленой гадюки, и в центр водрузила плошку солёной жабьей икры.. Пусть его рогатые подавятся.

Эти милые деликатесы к нам в дом соседка-ведьма таскает, тоже папенькина воздыхательница. Уродина. Нос крючком, губа до пояса. Жуть.

А на другую тарелочку мы положим… А где сушеные мышиные хвостики к элю? Недавно же целая связка у очага висела! Неужели бесёнок какой стибрил? Можно, конечно, у соседки купить, но как же не хочется к ведьме на поклон идти. Обойдутся.

Папику – отдельная тарелка с человеческой едой. Солёные огурчики с ломтиками чесночной колбасы и кольцами сладкого лука, помидорчики, тоже обязательно с чесночком, капуста квашеная с клюквой и анисом – демоны этого на дух не переносят. Мелкая пакость, а в тарелку не полезут. Надеюсь, и маг-отец не перепутает после третьей рюмки, что для кого, а то с него станется поганкой закусить, жалко его будет. Как-никак отец родной, единственный.

Подумала пару секунд, а не вызвать ли бесёнка, пусть пробежится, чад из легких выветрит свежим земным воздухом, заодно еще какую-нибудь гадость стащит, но самой интересно, кто у нас гости. К демоницам отец не позвал бы, деликатность мы блюдем.

Отправилась лично, насвистывая этюд ля-минор. Без единой ошибки! Вот почему на скрипке так никогда не выходит? Что за закон подлости? Не устаю удивляться, как боги ко мне неблагосклонны. С таким именем – и никаких даров!

Папенька, сколько себя помню, вечно сокрушался, что я в магии звезд с неба не хватаю, угольков из преисподней не таскаю. Магия – это та же музыка, в ней чувство ритма и гармонии важно, слух нужен, а в некромантии – абсолютный слух. «Некромант ошибается только один раз», – эта цитата предшественников висит у него над столом в рамке. Научишься, мол, на скрипке сносно пиликать, тогда и с магией дело сдвинется.

Зачем, спрашивается, в Академию меня отправлял, если не доверяет? Зуб даю – надеялся, что провалюсь на вступительных и навсегда заброшу идею учиться на некроманта.

Слух у меня, кстати, абсолютный, но этого мало, чтобы не только слышать, но и вызывать душу мелодии из мертвого дерева и струн.

Пинком распахнула дверь в кабинет отца и – фьюить – сфальшивила, взяв на октаву выше. Оу! Вот это экземпляр! Таких эффектных гостей я у папули еще не видывала.

Какие рога! Какие мускулы! Какие глаза огненные! Кисточка на хвосте!

Удивительно ли, что я, онемев, наслаждалась такой красотой минут пять?

***

Демон взметнул хвост, – наверное, это какой-то приветственный жест типа салюта, судя по жизнерадостному клыкастому оскалу, – и кисточка распустилась, как бутон, выставив фиолетовое жало с ярким ядовито-желтым огоньком на острие. Симпатичный цветочек, руки чешутся оборвать. Хм… А это точно приветствие, если в глаза тычут таким ядовитым оружием?

– Стоять, Азир! – свирепо рыкнул на него папик, за миг до того расслабленно сидевший на полу, по-бедуински скрестив под собой ноги и медитируя на стоявшую перед ним граненую, как хрустальная ваза, литровую бутыль. Опять? Ненавижу! Некромант, видя, что демоняка не пошевелился, а его поза стала даже более угрожающей, рявкнул: – Отставить, сказал! И хвост подожми.

Обожаю! Вот правильно, так и надо с демонами обращаться: «К ноге! Место! Фас! Апорт!»

Другого языка они не понимают. Почувствуют слабину – всё, пропал некромант. Глазом не успеешь моргнуть – клочки по закоулочкам, и душа в аду. А никто лучше не знает настоящую цену душе, нежели некромант. Тут мы высочайшие профи, маклеры чернейшей из бирж, даже не подпольной, а подземной. К нам (ну, то есть, к папику, конечно) за консультацией приходят Сами Знаете Кто, и платят немалые проценты. Папик меня к этим сделкам и на версту не подпускает, а зря. Нет у него деловой жилки вот ни столечко. Не дано ему, как мне на скрипке.

– Служанка? – поднял бровь гость.

– Не держим, – поморщился некромант. – Моя дочь Дарайна. Дара, это мой приятель Азир, высший, если ты не заметила, демон. Даже не пытайся его превратить в рогатую мышь, как прошлого гостя, и выгнать веником. Не получится, силенок не хватит.