Философия? Она вам не София! Против всех мнений - Юрий Ротенфельд

Философия? Она вам не София!

Против всех мнений

Юрий Ротенфельд

Редактор Л. А. Дорожина

Художник В. И. Тильман

© Юрий Ротенфельд, 2017

ISBN 978-5-4485-5645-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарю моего покойного брата Володю Тильмана за подаренные мне рисунки в знак понимания и признания тех идей, которые я высказывал ему, не будучи еще профессиональным философом.

Выражаю благодарность моим друзьям и коллегам, поддерживающих и разделяющих мои идеи.

Благодарю жену – первую слушательницу, самого строгого критика и самого сильного моего сподвижника и вдохновителя.

Редактор Л. А. Дорожина

Художник В. И. Тильман

Все права защищены.

«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Уильям Шекспир

Аннотация

Исторически сложилось так, что следуя за Платоном, философия попала в лабиринт рассудочного мышления, из которого без революционного скачка не может перейти в зрелую науку. Решение этой проблемы находим у Аристотеля, который за начала философии принял четыре вида противолежания, которые принимаются нами за начала научной философии.

Разделяя и объединяя аристотелевские начала в определенном порядке, получаем три логических направления – «трилогию ума», объединенную общей идеей сравнения. Дополняя полученную матрицу конкретно-всеобщими сравнительными понятиями разных видов, совершаем восхождение от рассудка к разуму и мудрости, т.е. к более сложным формам мышления.

Тогда как за многовековую свою историю философы не научились использовать язык сравнительных понятий, а, значит, они не сумели освоить ни разум, ни тем более мудрость – Софию. В результате философия оказалась не способной выполнить свою главную миссию – дать научно обоснованную целостную картину мира.

Новый подход к философии позволяет осмысливать общество не с субъективных позиций, вынуждающих людей жить в разных социальных мирах и по-разному понимать общество. А с одинаковых для всех объективных точек зрения, что приводит не только к пониманию общественных процессов, но и к взаимопониманию между людьми и народами.

Но главное заключается в том, что философия, как «знание общего» должна формировать научно обоснованную целостную картину мира и с этим знанием она должна придти в общеобразовательную школу, чтобы обучать детей не только рассудку и разуму, но и мудрости. Поэтому более разумные школы означают более разумных будущих родителей как более разумных граждан, более разумных преподавателей гуманитарных и социальных наук, более разумных журналистов и политиков, а в итоге более разумную и мудрую власть.

I. Введение. Особая миссия философии: что есть мудрость?

Каждая наука стремится к общему, и притом каждая из своих собственных начал». Аристотель

Представим, что перед нами картина Рафаэля «Афинская школа». В ее центре два великих философа – это Платон и Аристотель. Седобородый Платон, основоположник всей европейской философии указывает пальцем вверх, тогда как ладонь молодого Аристотеля обращена вниз. Этим приемом Рафаэль подчеркнул принципиальное расхождение в их взглядах на пути к искомой ими науке – мудрости.

Как и Платон, Аристотель считал, что знание общего делает человека мудрым, поскольку

«мудрый, пишет в „Метафизике“ Аристотель, насколько это возможно, знает все, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности»1.

Это происходит потому, продолжает далее Аристотель, что

«знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего, ибо в некотором смысле он знает все подпадающее под общее. Но, пожалуй, труднее всего для человека познать именно это, наиболее общее, ибо оно дальше всего от чувственных восприятий»2.

Поэтому философию Аристотель называет не иначе, как «божественной наукой» так как именно она, постигая мудрость Творца, призвана разгадать Его наиболее общий замысел.

Различие же во взглядах заключалось в том, что у Платона все общие и предельно общие понятия – «идеи», над которыми, являясь началом всего, главенствует предельно общая «идея» блага, находились не только вне чувственно воспринимаемого мира, но были представлены либо классификационными, либо количественными понятиями, не способными отражать движение чувственно воспринимаемых вещей. Платон даже доказывал, что общие понятия относятся не к чувственно воспринимаемому, знания о котором нет, а к эйдосам3.

Аристотель же, напротив, искал такие общие понятия, которые неотделимы от чувственно воспринимаемых вещей и благодаря которым можно было отражать их движение, возникновение и уничтожение. По его замыслу, это не числа и не классификационные понятия, как у Платона, а «первые причины и начала», то есть «виды противолежания», как называл сравнительные понятия Аристотель.

И естественно, что в качестве альтернативы платоновской «Академии» в Афинах не могла не возникнуть школа Аристотеля – «Ликей», которая помимо философии, отличаясь своей практической направленностью, занималась проведением множества конкретно-научных исследований. Одной из основных задач этой школы была критика наиболее опасных для развития философии идей Платона. Другой задачей было утверждение более обоснованного пути развития самой философской мудрости.

Исторически сложилось так, что спор между учителем и его наиболее талантливым учеником, а затем между «Академией» и «Ликеем» фактически склонился в пользу «Академии». Поэтому вся последующая философия, отдавая дань философскому учению Аристотеля, пошла не за ним, а вслед за его учителем – Платоном. Подчиняясь его общему замыслу, философию стали определять как «систему наиболее общих (классификационных!) понятий о мире и человеке», используя такие предельно общие понятия как «бытие», «материя», «движение» и т. п. Такое развитие событий превратило философию в рассудочную, дефинитивную, абстрактно-всеобщую форму общественного сознания.

То же произошло и с диалектикой, которая стала «наукой о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления». При этом под противоположностями – основной категорией диалектики, понималось не конкретное различие взаимодействующих сторон, не одно из «первых начал», а именно «избыток» и «недостаток» того или иного субстрата относительно промежуточного состояния, как понимал противоположности Аристотель, а любые различия, среди которых назывались и действительные противоположности. Такое обобщение совершенно разных отношений действительности преобразовало конкретно-всеобщее сравнительное понятие «противоположности» в абстрактно-всеобщее классификационное понятие, что превратило, зарождавшуюся было, теорию развития в наукообразную схоластику.

Перефразируя А. П. Чехова («Огни»), можно сказать, что наше философское несчастье обусловлено началом нашего мышления с конца. Чем нормальные люди кончают, тем мы, идущие вслед за Платоном философы, начинаем. Наша мыслительная работа сводится на-нет из-за стремления к предельным обобщениям. Спускаться на нижние ступени у нас не получается, «а выше идти некуда, так и стоит наш мозг на точке замерзания – ни тпрру, ни ну…».

Поняв пагубность абстрактно-всеобщего мышления, многие философы шарахнулись в другую крайность, отказавшись от построения общего и предельно общего знания. Это завершило оскопление философии, т.к. окончательно лишило ее всякой претензии на мудрость.

Осмысляя роль философов в современном обществе, Юрген Хабермас в своем выступлении на 23-м всемирном философском конгрессе совсем не случайно сказал:

«Мы, философы, не самые мудрые люди, которые знают лучше других, что говорить о человеке и его проблемах….У нас нет монополии на слово. Мы такие же, как и другие ученые, например, экономисты, политологи, социологи и другие, которые используют научные знания, чтобы сформировать мнение о мире»4.

Подчинение сократо-платоновскому рассудочному мышлению как образцу, привело к расколу философии на множество самых разных направлений. Это произошло потому, что идущие за Платоном мыслители стали произвольно выбирать философские основания и на их основе строить такие последовательно связанные системы взглядов, которые не могут не выражать субъективных позиций их создателей, накладывать на философские учения тот или иной отпечаток их личностей5.