Медведь - Кривак Эндрю

Annotation

Большая Медведица с начала времен смотрит с неба на землю. На одиноко стоящую гору, вершина которой формой своей напоминает медвежью голову. На животных, которые бродят по всему свету. На людей, которых на Земле осталось только двое.

Эта история о непрерывности времени и конечности эпох, о безграничной любви, которая живет даже после смерти, о том, как важно каждому до конца исполнить свое предназначение. Дереву. Камню. Женщине. Мужчине. Девочке. Медведю.

Эндрю Кривак

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

~~~

Эндрю Кривак

Медведь

Коулу, Блэзу и Луизе, и еще Амелии

Сущность его мы постигли лишь долгое время спустя. Ральф Уолдо Эмерсон. Эссе: вторая серия

~~~

ПОСЛЕДНИМИ ОКАЗАЛИСЬ ДЕВОЧКА И ЕЕ отец, жили они у старого восточного хребта, на склоне горы, которую называли одиноко стоящей горой. Мужчина пришел туда с женщиной, когда они были молоды, и построил дом из бревен и вытащенных из земли камней, скрепив их смесью болотной грязи и песка. Дом стоял на полпути к вершине горы и смотрел на озеро, окаймленное березами и черничником, — летом кусты тяжелели от ягод, которые девочка с отцом собирали, плавая вдоль берега на каноэ. Из окошка в передней стене дома — стекло женщине подарили родители, а им оно досталось от предыдущего поколения, так что успело стать особой драгоценностью, ибо искусство его изготовления было забыто и утрачено, — девочка видела, как орлы ловят рыбу на отмели возле островка, который поднимался из воды в середине озера, и слышала крики гагар по утрам, пока над очагом готовился для нее завтрак.

ЗИМНИЕ СНЕГОПАДЫ НАЧИНАЛИСЬ ВСКОРЕ ПОСЛЕ осеннего равноденствия, и даже когда весна полностью вступала в свои права, над горой иногда вьюжило. Метели не утихали по многу дней и даже недель, дом обступали сугробы, снега на тропах наметало столько, что в нем тонули деревья, что поменьше. Мужчине случалось ходить за дровами или пробираться в сарай у кромки леса, обвязав себя веревкой вокруг пояса.

Но когда ветер стихал, небо расчищалось и вновь показывалось низкое солнце; мужчина тепло укутывал маленькую дочку, выходил с ней в зимнюю тишину и скользил над сугробами в снегоступах из ясеневых прутьев, подбитых невыделанной шкурой, направляясь к замерзшему озеру: там они целый день ловили подо льдом форелей и окуней.

Снег почти полгода покрывал весь девочкин мир от вершины горы до озера, так что, глядя в окно, она только и видела что мирно спящий пейзаж под одеялом белизны.

НО СКОЛЬКО БЫ ЗИМА НИ ДЛИЛАСЬ, НЕИЗМЕННО наступала весна, входила тихо и немного неожиданно, подобно птичьей песне при пробуждении или стуку водяных капель, что падают с ветки на землю. Когда снег подтаивал, из-под однотонного покрова появлялись черные камни, серый лишайник и бурые листья, а тонкие серебристые силуэты деревьев на фоне скоплений сосен и болиголова раскрашивались зеленью листвы. В такие дни девочка по утрам выходила с отцом из дома и вглядывалась в новый мир, который выпирал из распутицы в лесу и выныривал из воды у берегов озера, — в эти дни она лежала на земле под теплым солнцем и гадала: а вдруг мир и время — это ястреб и орел, которые взмывают над ней по широкой дуге, причем она знает, что это лишь короткий отрезок их полета, потому что у него есть начало и конец, и они находятся в месте, которого она пока не видит, о котором пока не ведает.

БЫЛ, ВПРОЧЕМ, НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА ОДИН особый день, который девочка особенно любила: летнее солнцестояние. Самый длинный день года. В этот день — так ей сказал мужчина — она родилась. Он завел обычай делать дочери подарок в канун солнцестояния. Как она получала первые подарки, ей не запомнилось, но они от этого не стали ей менее дороги. Птичка, вырезанная из дерева, совсем как живая — сейчас вспорхнет. Сумочка из оленьей шкуры, прошитой жилами, когда-то мамина, — в ней девочка держала цветные камушки, которые находила у озера. Чашка из цельного куска дуба, из которой она пила. Расписная черепаха, которая медленно вышла из раскрытых ладоней мужчины, — все лето она прожила у девочки дома, а осенью была отпущена на волю возле озера.

В тот год, когда девочке исполнилось пять, отец дал ей после ужина миску свежей земляники и сказал: сегодня у меня для тебя особый подарок.

Он протянул ей берестяную коробочку, которую обвивал длинный травяной стебель, завязанный бантиком. Девочка развязала бантик, открыла коробочку. Внутри лежал серебряный гребень, ярко начищенный, — она никогда в жизни не видела ничего подобного.

Она долго не сводила глаз с гребня, пока мужчина не прервал молчание.

Он принадлежал твоей маме, сказал он. Я выжидал, когда придет время тебе его подарить. Увидел, как ты сражаешься с волосами возле озера, и подумал: вот этот год и настал.

Она протянула руку, достала гребень и положила на ладонь, будто очень хрупкую и чрезвычайно ценную вещицу.

Какая прелесть, сказала она тихо, сжала гребень в кулачке, а потом вкралась отцу в объятия и крепко его обняла.

ГОЛОС МУЖЧИНЫ ЗВУЧАЛ У ДЕВОЧКИ В УШАХ, сколько она себя помнила, она и не задумывалась о том, говорил ли с ней раньше хоть кто-то еще. Но когда она подросла и начала выходить из дома, углубляться в лес и спускаться к озеру, она заметила в мире животных одну странность. Две лисицы выскакивали из дупла в поваленном дереве и возвращались обратно вместе со своими лисятами. Две гагары каждое лето сопровождали маленького птенчика по глубокой воде в середине озера. А когда она видела олених, что паслись весной на лужайке у подножия горы, рядом с ними всегда были оленята. И вот теперь, после того как девочка поучилась протягивать гребень сквозь волосы, а мужчина подоткнул ей на ночь одеяло и поцеловал перед сном, она посмотрела на него и спросила: а почему ты один?

Он встал на колени рядом с ее кроваткой.

Я не один, сказал он. У меня есть ты.

Знаю, сказала девочка. Вот только куда ушла моя мама? Ты про все вещи здесь говоришь, что когда-то они принадлежали ей. А ее самой нет.

Она здесь, сказал мужчина. Мы же с тобой про нее помним.

Но саму ее я не помню, возразила девочка. Что с ней случилось?

Мужчина опустил голову, потом поднял снова и рассказал дочери, что, когда они с женщиной похоронили своих родителей, пришли на гору и построили дом, она была для него всем миром и некоторое время он верил, что они останутся жить в этом мире вдвоем до конца дней. Пока она не обнаружила, что у нее будет ребенок.

Я, сказала девочка.

Ты, подтвердил мужчина. Но когда подошел срок, ей пришлось сильно потрудиться, чтобы привести тебя в этот мир. И после этих трудов она могла только кормить тебя молоком и отдыхать. Она была сильной. Ей хватило сил пережить лето, до самой осени, обеспечить тебе нужное пропитание. Но пришел час, когда я понял: она уйдет от нас туда, куда увел ее непосильный труд — вынашивание ребенка, а нам с тобой в те края путь заказан. Однажды вечером, перед охотничьей луной, она уснула и не проснулась.

Мужчина отвернулся и немного посмотрел во тьму, потом вновь повернулся к дочери. Она села в кровати, высвободила руку из-под одеяла, сжала его ладонь.

Не переживай, сказала она. Я все понимаю.

Он улыбнулся и сказал, ты у меня умница. Но пока понимаешь далеко не всё. А многого и понимать не надо. До срока.

Чего, например? — спросила она.

Ну, например, что даже спустя все эти годы, когда мне каждую минуту каждого дня нужно было думать о тебе, я все еще думаю о ней. Все еще скучаю, все горюю, что ее нет рядом.