Рассказы разных лет - Юрий Колкер

ГИБЛОЕ ДЕЛО

Они жадно разглядывали фрагмент твердой породы.

— Смотрите! Бактериальная жизнь так богата, что я не удивлюсь, если сведения про человечество, в частности, про Бабыл — не выдумка, — подумал Ян. — По отношению к бактерии все прочие организмы — паразиты.

— Сведения получены из надежного источника, — тотчас возразила Инь. — Цивилизация 00012AB07698G наблюдала развитие Бабыла в течение почти пятисот лет. Затем они испугались, что их телескоп — слишком сильное вторжение в тутошнюю жизнь. В результате вмешательства в Бабыле зародилась какая-то деятельная секта, и они решили не мешать, прекратили наблюдения. А когда вновь навели инструмент, тут уже была пустыня.

— Как вы себя чувствуете?

— Восстанавливаюсь, — ответила Инь. — Но не быстро.

— Еще бы! Провести миллионы лет в форме электромагнитной волны… Кажется, я вас опережаю. Как вам мое телесное воплощение?

— Презанятное. Не слишком экономное. Много лишнего. Но, кажется, к этой атмосфере иначе не и не подстроиться. К примеру, это у нас что?

— Нос. Для дыхания. У вас — такой же. Достраивается.

— Неужели они так и выглядели?.. Брррр, тут холодно!

— Через несколько мгновений потеплеет. Я уже не чувствую. Адаптировался. Лучистой энергии сколько угодно, так что голод нам не грозит даже при такой телесной избыточности.

Они находились на бескрайнем каменистом плато с каньонами и холмами. В ландшафте преобладали оттенки красного. Оранжевое солнце висело низко. Ветра не было.

— Всё. Мне кажется, я готова. Начнем?

— Пожалуй. Выводите последовательность один, — предложил Ян. — Вот вам отражатель. — Он протянул ей кусок кремня.

Напряженным взглядом Инь уставилась в камень и замерла. Спустя час на нем зашевелился и начал расти белый бугорок. Затем крохотное яйцевидное образование отделилось и упало в ржавую пыль, совершенно потонув в ней.

— Отдохните, — сказал Ян. — Дальше он сам справится. Теперь моя очередь.

— Чтобы понять их, нужно максимально приблизиться к ним во всем: в облике, в поведении, в обиходе… Постижение — в подражании, — размышлял Ян. — Понять значит упростить.

Они находились в пустой комнате каменного дома, только что выведенного из последовательности номер 5. Два окна были закрыты сплошными прозрачными пластинами.

— Что ж, вы предлагаете питаться молекулярными образованиями? Может, и в объятия друг друга заключим? — поинтересовалась она.

— Вас бросает в крайности. Или… Однако вы очеловечиваетесь! С опережением. У них, если не ошибаюсь, этот тон назывался иронией… Нет, моя идея проще. Попробуем обмениваться информацией посредством звука. Как занятно будет использовать для этого рот, голосовые связки и уши! Иначе зачем они нам?

— Слишком рискованный путь, — возразила она. — Голосовая речь — сильнейший галлюциноген. У древних была такая форма медитации, основанная на ритме и созвучиях речи. Поэзией называлась. Завороженные ею, они декламировали нараспев, а при этом теряли способность думать и действовать. Превращались в сомнамбул… Кроме того, нужно ведь хоть какой-то из местных языков разобрать, чтобы переводить двоичные последовательности в звуки.

За окнами, рядом с расколотой скорлупой двух яиц, размером с порядочный бочонок каждая, копошились два робота-скарабея с ковшами вместо челюстей.

— Позвольте лучше мне, — подумал он, садясь рядом с нею в кресло перед панелью управления. — Нам ведь на запад?

— На северо-запад, — поправила она. — Вот направление. — На экране появился план. — Там были две реки. Город стоял на одной из них. Другая протекала неподалеку.

Они находились в воздушной капсуле чечевичной формы — висели в двадцати метрах над домом. Безжизненное плато расстилалось во все стороны до горизонта. Бледно-голубое небо было пусто. Солнце только что поднялось.

— Реки! А сейчас… Хоть бы капля воды.

— Вода в атмосфере есть, — возразила Инь. — Под землей тоже. Найдем и на поверхности. Но сначала — Бабыл.

Челнок взмыл. Внизу замелькали, а затем слились в сплошной красноватый поток неровности рельефа. Спустя минуту Ян сбавил скорость.

— Не здесь ли?

— По нашим данным — здесь. Но сами знаете, как мы промахнулись с приземлением. Может, и сейчас промашка. Попробуем вон тот курган, — предложила она.

Капсула мягко села в песок. Они выпустили роботов, и те начали вгрызаться в склон холма.

— Тут — почва, — Инь приложила к поверхности небольшой цилиндр и взглянула на индикатор. — Глубокий слой почвы.

— Следовало ожидать, — откликнулся Ян. — Куда ей деться? Атмосфера законсервирована с прекращением высших форм жизни. А общая биомасса уменьшилась менее, чем вдвое. Большая половина всегда приходилась на микроорганизмы, в том числе анаэробные автотрофы. По отношению к ним высшие животные — паразиты. Микробы есть и в километрах под нами.

— Кирпич! — воскликнула Инь. — Но обожженный. Там, помнится, преобладал глазурованный сырец. Может, пожар? Нет, не похоже. — Она разглядывала только что доставленную пробу.

Холм был глубоко пробуравлен во многих местах. На раскопках трудилось полсотни роботов-скарабеев. Исследователи находились под полупрозрачным куполом лаборатории.

— А тут что? Взгляните, в этой штуковине присутствует металл. Мои глаза еще не подводят меня.

— Сейчас посмотрим. — Ян положил небольшую окаменелость в подобие автоклава и через минуту вынул поблескивающий предмет.

— Пентаграмма… Поставить пять точек на окружности с угловым расстоянием в 72°, соединить прямыми. На каждой грани построить равнобедренный треугольник, основание 2R·sin(π/5), сторона R·sin(2π/5)—R·cos(2π/5)·tg(π/5), и убрать их…

— Да я не слепая! — перебила Янь.

— Простите, я машинально… Или пять сегментов по 144° со сдвигом на 72°… Провести хорды, убрать их пересечения… Останутся пять лучей…

— Не исключено, что так они схематически изображали планеты и звезды.

— Внутри круг, — продолжал он. — В нем — престранная фигура: неправильная дуга с отводом, пересеченная прямым стержнем, увенчанным изнутри дуги параллелепипедом.

— Инструмент для нанесения ударов?

— Похоже… От одного конца дуги отходит короткая поперечина продолжением радиуса. Подобие ручки? Вероятно, схематическое изображение лезвия для срезания стеблей сельскохозяйственных растений. Загадочная символика! В Бабыле не встречалась. Там преобладала гексаграмма, а священным числом была семерка…

— Этот пятиугольник — сплав меди и цинка, — добавила Инь. — Мы промахнулись. Это что-то позднее. Не Бабыл. Может, не стоит продолжать?

— Если не возражаете, продолжим. Для полноты картины. Это вопрос двух-трех дней.

Ночью была песчаная буря, и работы прибавилось. Утро выдалось ясное. К полудню был расчищен фундамент крепостной стены в форме неправильного треугольника периметром в 2235 метров, с восемнадцатью башнями, шесть из них с воротами. Вдоль одной из сторон треугольника угадывалось русло пересохшей реки. Работа сворачивалась.

— Подведем итог, — предложил он. — Я буду называть основное, вы записывайте и дополняйте.

Она сосредоточилась.

— Обочина цивилизации. Две с половиной, много три тысячи местных лет после Бабыла. Общая протяженность существования невелика. Информация скудна. Они сперва писали на материале из волокон местных растений. Почти всё погибло. Затем перешли к электронике. Использовали экраны на жидких кристаллах. Это и вовсе пропало. Писали в основном для памяти, способность запоминать была ничтожна. И не только цифрами, использовали значки, буквы. Система счисления архаичная: десятичная. Город назывался Крамыл. Вокруг него возникла громадная империя. Отношения между людьми отличались невероятной жестокостью. Убивали друг друга миллионами — и не от голода спасаясь, а под влиянием массового психоза. Про этот город говорили, что он, единственный на планете, не верит слезам. Даже на поздних этапах в стране продолжали возделывать землю и питаться организмами, родственными людям по строению. Худосочная окраинная культура. Две более мощные находились к западу, одна — на этом же материке, другая — за океаном. Две другие, более древние и жизнеспособные, — на юго-восток и юго-юго-восток.

— Этого следовало ожидать! — воскликнула Инь.

На горизонте, в громадной впадине, открылась слепящая полоса голубовато-белого цвета. Капсула быстро приближалась. Спустя несколько мгновений охристые оттенки суши совсем ушили из поля зрения.