Соляной столп. Расследование админа - Айгуль Малахова

Айгуль Малахова

Соляной столп. Расследование админа

«Двадцать третьего августа две тысячи двадцать третьего года, в пять часов тридцать минут утра, местным жителем Фёдором Ивановичем Сколкиным, недалеко от пещеры Ледяная, рядом с деревней Старое Болото был обнаружен соляной столп, чьи очертания полностью повторяли мужскую человеческую фигуру.»

Из протокола осмотра следователя Воронова Валерия Сергеевича.

Глава 1

За несколько дней до произошедшего.

Валерий Воронов тяжело вздохнул, глядя на речушку со смешным названием Ладошка. Она беззаботно журчала, неся мутные воды по своим извилистым путям и ведать не ведала о неприятных мыслях, роем копошащихся в мозгу следователя. Третий труп, обнаруженный сегодня утром дал совершенно чёткий ориентир на то, что застрял он в Старом Болоте плотно и надолго.

Воронов физически ощущал, как увязает в трясине собственного непонимания. Никаких ниточек пока зацепить не удавалось, а третий насильственно умерщвлённый говорил о том, что ничего хорошего в ближайшее время в жизни следователя не произойдёт. К гадалке не ходи. К этой, местной, Семёновне.

Валерий успел познакомиться с главой поселения, Кругловым Игорем Михайловичем и участковым Анисимовым Степаном Андреевичем. Игорь Михайлович представлял из себя маленького, пухлого человека в старомодном костюме и сандалиях. Фамилия и абсолютно безволосая голова дополняли этот круглый образ, и следователь одобрил про себя кличку главы, которую успел узнать от участкового: Шарик.

Три трупа за две последние недели. Для деревни с населением пятьсот пятьдесят человек — это очень много. Первой в понедельник погибла Дорохова Анастасия, женщина шестидесяти трёх лет. Её обнаружила вечером подруга, которая зашла проведать. Анастасию утопили в раковине, полной воды и списать на случайность, увы, не получалось, потому что женщину перед этим били. Гематомы были по всему телу.

Вторым ранним утром в четверг — нашли пятидесятилетнего Герасима Майкова, местного зоотехника, который был ещё и за ветеринара. Он был повешен. И как бы ни хотелось Воронову объявить эту смерть суицидом — не получалось, потому что руки и ноги мужчины были переломаны. Получалось, он сломанными ногами залез на табурет и уродливо вывернутыми руками натянул на себя петлю? Понятное дело, что нет.

И, наконец, сегодняшнее воскресное пробуждение принесло очередную ужасную весть: убит тридцатилетний учитель географии Максим Лирников, который в деревню-то приехал не так давно, всего пару лет тому назад. Погиб самой ужасной смертью — ему отрубили голову.

Объединяло все три дела то, что все убитые жили одиноко и погибли в одном промежутке времени: с одиннадцати до часу ночи. Несмотря на то, что все трое были убиты совершенно разными способами, уже одно то, что они были из одной деревни, а также то, что их гибель произошла за последние две недели позволило объединить три дела в одно.

Одна из версий была такова: в деревне появился маньяк, который пытается замаскировать следы, убивая жертвы разными способами. Были и ещё версии, в том числе, что с жертвами расправились совершенно разные люди. Не следовало исключать и возможных родственников, знакомых, которые жили в городе. Всё это предстояло проверить оперативникам и Валерию. Информация обо всех подозреваемых у следователя уже имелась, к тому же в помощь ему выделили участкового Степана Анисимова.

Следственная бригада отбыла, а Воронов, после долгого и обстоятельного разговора по телефону с генералом Москвитиным (а, точнее, после крутой головомойки) остался в Старом Болоте на неопределённое время. Конечно, основная работа по обходу жителей была уже проделана операми, он мог бы спокойно сидеть в своём кабинете, но предпочёл остаться на время в деревне, осмотреться лично. А значит, с Соней, своей невестой, тридцатилетний мужчина не увидится как минимум, неделю. Это тревожило его не меньше выговора от начальства, потому что мастер бровист Соня была очень красива и вокруг неё всегда вилось слишком много воздыхателей.

Он вновь вздохнул, взглянул на багровеющее, словно в разводах крови небо и отвлёкся от воспоминаний о губах Софьи. Теперь предстояло вновь обстоятельно обойти всех, кто имел хоть какое-то отношение к погибшим. До сегодняшнего дня этим занимались участковый и опера, но из-за нового трупа та же участь ждала Воронова.

— Пойдём, Валерий Сергеевич, дом покажу, — раздался позади знакомый голос, и Валерий отвлёкся от созерцания мутных вод Ладошки.

К нему подкатился Игорь Михайлович. Он шумно дышал, источая вокруг запахи чеснока и человеческого пота.

— Могу на постой у бабки поселить, а могу одного, — пробасил он, вытирая лицо большим носовым платком, — как сам решишь.

— Лучше одного, — тут же отозвался следователь.

— Смотри… А то у бабки Агафьи комната пустует. Опять же, завтраки там, обеды, ужины. Одному, и о желудке думать придётся самому, — резонно заметил Шарик.

— Одному, — твёрдо ответил Воронов, подумав, что с желудком он как-нибудь справится, а терпеть рядом любопытную старушку вряд ли сможет.

— Пойдём, — коротко произнёс Шарик и так шустро покатился на коротеньких ножках вперёд, что долговязый следователь едва поспевал за ним.

Они подошли к небольшому, заросшему бурьяном двору. Загремев связкой ключей, Шарик проворно справился с навесным замком и нырнул вглубь сумрачных сеней. Потоптавшись немного на пороге, Воронов шагнул следом, тут же наткнулся на старое ведро, которое с грохотом и звоном покатилось в темноту. Открылась дверь и из неё выглянул удивлённый Шарик:

— Заблудился, что ль? Проходи, давай.

В старом бревенчатом доме пахло сыростью, но было чисто, прибрано. Шарик поморщился и прокатился по комнатам, нараспашку открывая окна:

— Дом моей бабушки. По наследству достался моему брату, но он живёт в городе, очень редко приезжает. Всё мечтает вернуться сюда, когда на пенсию выйдет. Правда, не уверен, что к тому времени дом ещё будет стоять. Не в школе же тебя селить. Здесь проветрить хорошо надо, да протопить бы и будет совсем уютно. Электричество есть, газ тоже.

Он щёлкнул выключателем и тусклый свет из старенькой люстры преобразил невзрачную комнату, превратив её во вполне обжитую. Следователь невольно улыбнулся, оценив типично деревенскую обстановку. Круглый стол посередине комнаты, накрытый бесхитростной клеенкой с ромашками, три стула с гнутыми спинками, стоящих вокруг него, старинный цветной телевизор в углу, накрытый любовно связанной ажурной салфеткой. Больше всего Валеру порадовал плюшевый коврик с тремя оленями, висящий на стене над стареньким диваном — такой же был когда-то и у его бабушки, даже вытертости на нём были примерно в тех же местах. На секунду Воронов провалился в детство, когда спал под таким ковриком на стене и перед сном долго разглядывал олешек,