Коммуналка - Елена Крюкова
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Коммуналка
- Автор: Елена Крюкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Елена Крюкова
«Коммуналка»
ThankYou.ru: Елена Крюкова «Коммуналка»Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!
КОММУНАЛКА
Часть первая
ОБИТАТЕЛИ
Л. К. — отныне и навсегда
— …А я ей и говорю: ну, дура ты, дура, зачем такую шубу продала, это же царские хоромы, а не шуба… Ведь китайская земляная выдра!.. Господь с тобой, говорю, дура!.. А она мне зубасто так, да с присвистом злым, с шипеньем, аж у нее, матушки, скулы от злобы заострились топориками: а что ж ты мне да Петьке малому прикажешь кусать целый месяц до зарплаты, а?.. Что, говорит, я масло ему из сметаны буду сбивать, что ли?.. И вдруг — ох я и испугалась! — как завыла, прости Господи, как леший на болоте!.. И об спинку кровати головой — бряк, бряк…
— Ты бы ей капелек дала каких сердешных, Зина…
— …а кровать-то старая — того гляди развалится на палки да скалки. И как она взовьется да заорет пуще прежнего: жизнь клятая!.. Никуда не уйти, никого не привести!.. Куда — на эту кровать ночлежную?! Да в ночлежках у америкашек побогаче обстановочка будет… А от вас что, ширмой в цветочках загородиться?!.. Орет — ну иерихонская труба, прости Господи!.. Ты слыхала?.. Я уж ей так и сяк, валидол сую — она мою руку чуть не сломала, оттолкнула, вопит: жри сама свои таблетки!..
— Зинка, а может… это… ей полечиться лечь?..
— Панечка!.. Панечка!.. Разве нашу жизнь вылечишь!..
…Я выплыла в людское мореИз этой гавани табачной,Где керосином пахнет гореИ в праздники — целуют смачно.
Я вышла — кочегар метели —Из этой человечьей топки,Из этой раскладной постели,Где двое спят валетом знобким.
Я вылетела — в дикий Космос —Из ледяного умываньяПод рукомойником раскосым,Из скипидаром — растиранья
При зимней огненной простуде,Из общих коридоров жалких,Смеясь и плача, вышла в людиИз той людской, где все — вповалку.
— Игнатьевна!.. Ты че там скрючилась в три погибели?.. У тебя керогаз, што ль, не зажигатся?.. Дай помогу…
— Ну, помоги… Че двигашь меня локтем-от: локоть твой больно острый. Костыль прямо…
— Да потому што отойди. Чай, свет заслоняшь.
— Чай, весь не заслоню.
— Ну вот и все. Зажгла я тебе твою бандуру. Че варить-то собралась?
— Не суй нос… Чай, все то же: макароны.
— Растолстеешь, Киселева!..
— Може, в гробу и поправлюся… Мясца хочу… Зубов нету — не угрызу уже… А молодые зубки были — ох, жилы перегрызала!..
— Ну, ну, Киселева. Че реветь-то. Вари свое спагетти.
— Да уж сварю как-нито… А керогаз-то как пылат! Как сдурел… Огонь, огонь-то какой… Огонь-то… какой…
КИСЕЛИХА СТАВИТ СВЕЧУ ПЕРЕД ИКОНОЙ
Огонь! Из лодкою сложенных рук —Огонь к закопченной иконеТак рвется!.. — проросший и бешеный лукИз тьмы черноземных ладоней…
Забыла совсем я, сколь, старой, мне летПробило вчерась, намедни…Сварила, сварила свой поздний обед,Сходила к ранней обедне.
Вчерась раздеваюсь — да што ж это, ба!.. —Гляжу — в гимнастерке… в лампасах… —Как муж мой покойник!.. Во фрунт — голытьбаВокруг офицерского баса…
Замучили Федю, два дула — к виску,А я, молодая жененка,Я всех революций срамную тоскуКляла одичало и звонко!
Орала по улицам и площадям,Какие вы есть, комиссары!..Работа — рабочим, овес — лошадям,А “бывшим” — сосновые нары…
Я двадцать пять лет оттрубила как штык!При шмонах — смеялася лихо…Твой рот к непотребной молитве привык,Подстилка, раба, Киселиха…
Ну, выпустили — как линя — в водоем!Лицо — что печеная свекла…И в разуме штой-то подвиглось моем —Как будто под ливнем промокла
И все не согреюсь, с тех пор и дрожу,И греюсь — вот свечечку ставлюКазанской иконке! В ладонях держуГорячую желтую каплю…
Огонь-то, огонь!.. Ох, безумная я,Зачем все так помню упорно —В снегу талом стирку плохого бельяИ струпьев подсохшие зерна…
Зачем, Матерь Божия, выжить пришлось?..Слаба водовозная кляча.А с пенсии — гребень для сивых волос,“Подушечек” сладких впридачу…
“Подушечки” я растолку молотком —Повыбиты зубы кобыльи!..Огонь ты, огонь, полижи языкомТы чернь моих щек замогильных…
Все верю, все чую — с ума я сойду!Казанская, матушка, сделайТы так, чтобы в этом, о, в этом годуДушонка покинула тело!..
А сколь мне там стукнуло?.. Кто его знат!..Быть может, и все девяносто…А завтра в экране покажут парадИ эти… кремлевские — звезды…
— Тамарка!.. Че ты — ночь-полночь — стучишь?.. Че набатывашь, как в набат?.. Младенец твой орет как резаный по ночам, да ты ишшо моду взяла не спать?.. Какая тебя муха укусила в голу задницу?.. Самая сласть сна, а ты…
— Тетя Паня, горелым пахнет. Проводка горит. Из вентиляционных ходов — дым!..
— Окстися. Какой дым. Под носом у тя дым…
— Галка!.. Че путаешься под ногами, дура девчонка, иди спать ложись, не мети рубахой половицы…
— Мамка, я ноль-один вызвала.
— Ты че!.. Правда, што ль!..
— Сказали — сейчас приедут.
— Быстро в постель!..
— А че торопиться-то. Какой он — огонь? Поглядеть хочу. Мамка, а Петька спит?..
— Спит, умница моя. Пожарку вызвала! Умница моя… Не бойся… Не бойся с мамкой ничего…
— Пахнет горелым… Мам, вон огонь! Вон он! Хвосты лисьи!..
— Да, хвосты… Только шубу не сошьешь… Паня, буди всех! Всех!
— Милые! Милые! Вставайте! Пожар! Горим! Горим!
— Что?.. Кто придумал?.. А запах-то… А полыхает вон!..
— Это он, сволочь. Граф Борис Иваныч. Утюг оставил в кладовке. А сам заснул.
— Эй, Борис Иваныч!.. Спит… Свои брильянты под подушкой охраняет, а нам — гори синим пламенем?!..
— Вставай, контра проклятая!..
— Пожарнички, родненькие, вы уж потушите за ради Христа… Дети малые у нас…
— Уж потушили, бабы. Не нойте. Счастье ваше. Дом-то… деревянный коробок. Еще минут пятнадцать — и все рухнуло бы… к едрене-фене…
— Пожарники! Братаны! Водочки тяпнем?.. За жизнь!..
— Мамка, мамка, да почему горелым пахнет, аж плакать хочется, а голуби на крыше — не сгорели?..
ПОЖАР
Лютая, зверья сила огня.Судорга ног — к подбородку.Страшно, огонь. Вдруг возьмешь ты меняВ гулкую рыжую глотку?
Пасть твоя светлая. Зубы остры.Дом наш качается, пьяный.Так вот горят — первобытно — кострыВ наших песцовых буранах.
Это Борис наш Иваныч, наш граф,Житель крысиной кладовки,Тощая щепка, — спал, ноги задрав,После крутой голодовки
Так запродав с аметистом браслет,Что на паршивую сотнюСнедь закупил и поел на сто летВпрок — хоть сейчас в преисподню!.. —
Гладил рубашки… Дрожание рук,Сытости радость тупая…Как он оставил включенным утюг —Плача, сопя, засыпая…
И загорелось в щелях и пазахКрасной сухой круговертью.И загорелся в ребячьих глазахДикий азарт передсмертья.
Взрослые — те лишь вопили одно:“Дом бы сгорел этот нищий!..Иль в новоселье попьем мы вино,Иль повезут на кладбище!..”
И, спохватясь, прижав руки ко рту:“Родненькие!.. Погасите!..Все переможем — всю голь-нищету,Только нам дом наш спасите!..”
Шорох — из шлангов — вонючей воды!Гари древесная пряность!Перед тигриною пастью беды —Я, не мигая, уставясь…
Рядом со мною — Петюшка ЗвонцовВ черных трусах доколенных —Ласковых не докричишься отцов —Сгибших, застреленных, пленных…
Рядом со мною картежник СократВ бязевом женском халате —Там, в его комнате, знаю, лежатТрое — все в дым! — на кровати…
Рядом со мной Киселиха стоит,Жесткая, будто двустволка!Сходен с болотной кикиморой вид,Светят глаза, как у волка…
А за лопаткой угластой ее,Весь в первобытных сполохах,Пьяный Валера — дыряво белье,Грудь — вся в наколках: эпоха…
Саня, не бойся! Тамарка, держись!Этот пожар — что он сможет?Он не сожжет поднебесную жизнь —Кости земные изгложет.
В небе январском — горелый салютВиден сквозь детские веки.“Жить вам осталось — пятнадцать минут!”Жить нам осталось — навеки.
Что суждено? Вдоль по свету — с сумой?..В пахоту — слезные зерна?..
…Русый пожарничек, Ангел ты мой.Спас ты мой Нерукотворный.
— Дочка. Не смей ходить туда к нему в кладовку. Слышь, не смей!.. Он тебя там гадкому научит. Не ходи! Весь сказ!