Путь в никуда - Владимир Гайсинский

Владимир Гайсинский

Путь в никуда

Моей жене – да благословенна будет память о ней, посвящается

Вместо предисловия

Этот роман задуман давно. Перебирая старые заметки, я вновь попытался переосмыслить события давно минувших дней с точки зрения дня сегодняшнего. Конечно, не все в нем идеально, ибо мой герой, принявший ислам, рассуждает как человек изучивший Коран и нормы шариата в канонах классической мусульманской религии. Ему претит любое изменение и толкование, не соответствующее священной книге. В романе неоднократно подчеркивается, что шахидизм – это, прежде всего, внутренняя борьба мусульманина, что источник его бед – он сам, не сумевший убить в себе неверного. Так трактует эту заповедь классический ислам. Все трактовки шахидизма как агрессивные акции против неверных также далеки от ислама, как звезды от земли. И потому в душе героя идет внутренняя борьба между канонами ислама и утопией ревизионизма, опошляющей религию.

А вообще, роман о любви, любви, от которой до ненависти только один шаг. Только это чувство и является определяющим в понятии человек, любовь к женщине, Родине, работе да к самой жизни, наконец. Это и есть великое предназначение нашего существования и нашего счастья. А вот как трактует это исламский догмат: «Мусульманин отличается от немусульманина тем, что не хочет жить счастливо в этой жизни, смерть для него великое благо, к которому он должен стремиться». Если нравственная борьба Джуры и Садыка сводится к борьбе традиционного и ревизионистского ислама, то борьба Садыка и Камаля – это борьба между исковерканным исламом и полным беспределом, где убийство возведено в ранг величайшего достижения в деле служения Аллаху.

Сегодняшние события, борьба с Исламским Государством, это те ошибки, в которых повинен бывший Советский союз, Россия с ее чеченскими войнами, США, навязывающие силой оружия демократические ценности, леность и беспринципность Европы с ее мультикультурой. Мы все виноваты в том, что злой джинн современного радикального исламизма вырвался на свободу. Выступая на трибуне ООН, следовало бы сказать: «Это чего же мы все натворили?» – и всем вместе приступить к уничтожению чумы XXI века – исламофашизма. Иначе нам уготован путь в никуда.

Роман «Путь в никуда» охватывает большой промежуток времени: с конца пятидесятых годов со лживой солидарностью Советского народа, через вторжение советских войск в Афганистан, спровоцировавший зарождение крайне радикального исламизма, до наших дней, породивших такие явления, как ИГИЛ и массовая эмиграция в Европу мусульман.

Во второй книге романа уже сам Садык опасается греховности своих идей, видя, каких монстров они порождают. Для них, этих монстров, уже не существует ничего святого, и они готовы убивать даже своих братьев, оправдывая это служением Аллаху. Пытаясь анализировать причины, порождающие такое явление, как ИГИЛ, автор убеждается, что их очень много: здесь и духовная пустота, подменяемая западной культурой, являющейся полным противоречием канонам ислама, и социальная несправедливость, и диктаторские режимы, угнетающие и нещадно эксплуатирующие народ, и, наконец, имперские замашки некоторых руководителей государств. Нестабильность в мире, постоянные войны всегда являлись источником обогащения одних и разорения и упадка других, при этом мало кого интересовало, сколько крови и человеческих жизней будет загублено. Ни одна религия не призывает к насилию, наоборот, только любовь и терпимость, но многие богословы берут на себя ответственность трактовать слова Всевышнего по своему далеко не идеальному разумению, и это приводит к агрессии и жертвам, кровопролитию и войнам. Самым разумным считаю глубокий анализ Священных Писаний, встречи богословов различных вероисповеданий и религиозных конфессий и, конечно, упаси боже, недопустимость какой-либо политики, потому как именно она стала тормозом для принятия разумных решений. Духовность вещь интернациональная и никак не связана с политикой того или иного государства, сообщества и братства (уммы). Наша маленькая планета и без того подвержена сотням природных катаклизмов, способствующих ее полному уничтожению. Так неужели человечество способно усугубить это еще и различными духовными разногласиями? Цель моего романа – взглянуть на эти разногласия и прийти к разумным компромиссам.

Совпадение имен и событий, упомянутых в романе, носит случайный характер, т.к. образы героев собирательны и не относятся к конкретным личностям. Все авторские права юридически защищены и использование текста без согласия автора преследуется по закону.

Книга 1

Часть 1. Детство

Глава 1

За окном только-только начал пробиваться рассвет. Было сыро и холодно, ужасно хотелось есть. Джура открыл глаза, уселся на грязном матрасе и почесал затылок. Когда же это все началось? Сколько прошло лет и сколько событий произошло за это время? Сегодня, когда твой жизненный путь уже близок к завершению, что останется после тебя, жалкого ничтожества, которое предпочло мир иллюзий реальности и которое пытается выжить любой ценой? Да, цену за все это ты заплатил высокую, но стоило ли оно того и только ли твоя вина в этом? Ну, поступи ты по-другому, разве не этот же мучительный конец ожидал бы тебя еще тогда, когда ты молодой и полный сил, не познавший прелестей жизни, был захвачен в плен душманами? Джура закрыл глаза и по его морщинистому и давно небритому лицу покатились две крупные слезы.

Женька Степанов по прозвищу Жека появился на свет зимой 1957 года в городе Ташкенте, где после войны обосновались его родители и родители его родителей. Жека был худым и слабым, может, потому, что был поздним ребенком. Да и откуда им было взяться, своевременно зачатым детям? Сначала война, потом борьба с разрухой, а надо было еще выучиться, получить специальность, встать, как говорится, на ноги. И если у тебя на руках престарелые родители да брат-калека, тут уж не до собственной семьи, но отец Жеки все сумел преодолеть: и женился, и Жеку «родил». Поскольку Жека был болезненным ребенком, а врачей хронически недоставало, так как большую часть хороших и опытных специалистов расстрелял товарищ Сталин, а новые кадры готовили из местных, он умудрился переболеть всеми детскими болезнями, известными в те дни.

Вдоволь наболевшись и изрядно потрепав нервы своим родителям, Жека пошел в детский сад, где сразу в первый день подрался, получив хорошую взбучку от пацана посильнее и поздоровее его. Размазывая слезы и красные сопли, Жека заявил, что больше нога его не ступит в этот бандитский детский сад, где только и знают, что бить по роже, а вечером отец внушал сыну, что драться не хорошо, но нужно уметь постоять за себя, а не высказываться перед воспитателем, да еще в таких выражениях. Как бы там ни было, но Жека снова пошел в этот бандитский сад и ходил в него до самой школы. Если бы тогда Жека знал, в какой школе он будет учиться, детский сад ему показался бы райским местом.

Уже в первом классе с ним вместе училось восемь хронических второгодников, некоторые из которых задержались в первом классе, кажется, на три года подряд, причем среди них были не только пацаны, но и девчонки. Все они были из семей хронических алкоголиков и жили в районе, который именовали Шанхаем. Шанхай – это район одноэтажных индивидуальных застроек с общими дворами и удобствами в них, здесь буйным цветом цвели пьянство и проституция одиноких женщин, так и не устроивших судьбу после войны.

Недалеко от школы, где учился Жека, были знаменитая Тезиковка (Тезиковский базар); Парк Железнодорожников, в котором постоянно выясняли отношения персы и русские; клуб строителей, прозванный «Лимония», в котором постоянно ошивались алкаши и наркоманы; а еще стекляшка на конечной остановке автобуса 9-го маршрута, где в любое время суток торговали темно-желтым пойлом, называемым почему-то пивом. О каждой из этих достопримечательностей старого Ташкента можно было бы написать отдельный рассказ, но в памяти Жеки сохранились лишь некоторые эпизоды об этих злачных местах. В стекляшке обычно собирались алкашифронтовики. Какие они были фронтовики, история умалчивает, но по большей части это были так называемые обозники, не нюхавшие пороха и активно сотрудничавшие со «Смершем». В пьяном угаре они рвали на себе рубахи и хвастались подвигами, которые никогда не совершали. Всех их объединяла не война, а страсть к водке, и все они, залив глаза, хвастались друг перед другом своим геройством. Если же кто-то начинал сомневаться в подлинности рассказа о рукопожатии маршала Жукова за взятого в бою «языка», начинались крик и драка, а поскольку дрались мужики, плохо стоящие на ногах от принятого спиртного, то и кровищи после этих побоищ было много, зато потом эти шрамы и раны предъявлялись как ранения на войне. Когда мордобой был в самом разгаре, появлялась милиция на стареньком мотоцикле ИЖ, завидев которую дерущиеся ретировались, а те направлялись к продавцу пива, о чем-то с ним шептались, получали сверток в газете и удалялись до следующего мордобоя.