Стихотворения 1828 - Александр Пушкин

Пушкин Александр Сергеевич

Стихотворения 1828

Полное собрание сочинений с критикой

ДРУЗЬЯМ.

Нет, я не льстец, когда царюХвалу свободную слагаю:Я смело чувства выражаю,Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил:Он бодро, честно правит нами;Россию вдруг он оживилВойной, надеждами, трудами.

О нет, хоть юность в нем кипит,Но не жесток в нем дух державный:Тому, кого карает явно,Он втайне милости творит.

Текла в изгнаньи жизнь моя,Влачил я с милыми разлуку,Но он мне царственную рукуПростер — и с вами снова я.

Во мне почтил он вдохновенье,Освободил он мысль мою,И я ль, в сердечном умиленьи,Ему хвалы не воспою?

Я льстец! Нет, братья, льстец лукав:Он горе на царя накличет,Он из его державных правОдну лишь милость ограничит.

Он скажет: презирай народ,Глуши природы голос нежный,Он скажет: просвещенья плодРазврат и некий дух мятежный!

Беда стране, где раб и льстецОдни приближены к престолу,А небом избранный певецМолчит, потупя очи долу.

ПОСЛАНИЕ К ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ, СОЧИНИТЕЛЮ "САТИРЫ НА ИГРОКОВ".

Так элегическую лируТы променял, наш моралист,На благочинную сатиру?Хвалю поэта — дельно миру!Ему полезен розги свист.Мне жалок очень твой Арист:С каким усердьем он молилсяИ как несчастливо играл!Вот молодежь: погорячился,Продулся весь и так пропал!Дамон твой человек ужасный.Забудь его опасный дом,Где впрочем, сознаюся в том,Мой друг, ты вел себя прекрасно:Ты никому там не мешал,Ариста нежно утешал,Давал полезные советыИ ни рубля не проиграл.Люблю: вот каковы поэты!А то, уча безумный свет,Порой грешит и проповедник.Послушай, Персиев наследник,Рассказ мой:

Некто мой сосед,В томленьях благородной жажды,Хлебнув кастальских вод бокал,На игроков, как ты, однаждыСатиру злую написалИ другу с жаром прочитал.Ему в ответ его приятельВзял карты, молча стасовал,Дал снять, и нравственный писательВсю ночь, увы! понтировал.Тебе знаком ли сей проказник?Но встреча с ним была б мне праздник:Я с ним готов всю ночь не спатьИ до полдневного сияньяЧитать моральные посланьяИ проигрыш его писать.

* * *

Сто лет минуло, как тевтонВ крови неверных окупался;Страной полночной правил он.Уже прусак в оковы вдался,Или сокрылся, и в ЛитвуПонес изгнанную главу.

Между враждебными брегамиСтруился Немен; — на одномЕще над древними стенамиСияли башни, и кругомШумели рощи вековые,Духов пристанища святые.Символ германца — на другомКрест веры, в небо возносящийСвои объятия грозящи,Казалось, свыше захватитьХотел всю область ПалемонаИ племя чуждого законаК своей подошве привлачить.

С медвежей кожей на плечах,В косматой рысьей шапке, с пукомКаленых стрел и с верным луком,Литовцы юные, в толпах,Со стороны одной бродилиИ зорко недруга следили.С другой, покрытый шишаком,В броне закованный, верхом,На страже немец, за врагамиНедвижно следуя глазами,Пищаль, с молитвой, заряжал.

Всяк переправу охранял.Ток Немена гостеприимный,Свидетель их вражды взаимной,Стал прагом вечности для них;Сношений дружных глас утих,И всяк, переступивший воды,Лишен был жизни иль свободы.Лишь хмель литовских берегов,Немецкой тополью плененный,Через реку, меж тростников,Переправлялся дерзновенный,Брегов противных достигалИ друга нежно обнимал.Лишь соловьи дубрав и горПо старине вражды не зналиИ в остров, общий с давних пор,Друг к другу в гости прилетали.

ЭПИТАФИЯ МЛАДЕНЦУ. [КН. Н. С. ВОЛКОНСКОМУ]

В сиянии и в радостном покое,У трона вечного творца,С улыбкой он глядит в изгнание земное,Благословляет мать и молит за отца.

* * *

Kennst du das Land…Wilh. Meist.По клюкву, по клюкву,По ягоду, по клюкву…

Кто знает край, где небо блещетНеизъяснимой синевой,Где море теплою волнойВокруг развалин тихо плещет;Где вечный лавр и кипарисНа воле гордо разраслись;Где пел Торквато величавый;Где и теперь во мгле ночнойАдриатической волнойПовторены его октавы;Где Рафаэль живописал;Где в наши дни резец КановыПослушный мрамор оживлял,И Байрон, мученик суровый,Страдал, любил и проклинал? — - — - - — -Волшебный край, волшебный край,Страна высоких вдохновений,[Людмила] зрит твой древний рай,Твои пророческие сени.

На берегу роскошных водПорою карнавальных оргийКругом ее кипит народ;Ее приветствуют восторги.Людмила северной красой,Всё вместе — томной и живой,Сынов Авзонии пленяетИ поневоле увлекаетИх пестры волны за собой.

На рай полуденной природы,На блеск небес, на ясны воды,На чудеса немых искусствВ стесненьи вдохновенных чувствЛюдмила светлый взор возводит,Дивясь и радуясь душой,И ничего перед собойСебя прекрасней не находит.Стоит ли с важностью очейПред флорентийскою Кипридой,Их две… и мрамор перед нейСтрадает, кажется, обидой.Мечты возвышенной полна,В молчаньи смотрит ли онаНа образ нежный Форнарины,Или Мадоны молодой,Она задумчивой красойОчаровательней картины…

Скажите мне: какой певец,Горя восторгом умиленным,Чья кисть, чей пламенный резецПредаст потомкам изумленнымЕе небесные черты?Где ты, ваятель безымянныйБогини вечной красоты?И ты, Харитою венчанный,Ты, вдохновенный Рафаэль?Забудь еврейку молодую,Младенца-бога колыбель,Постигни прелесть неземную,Постигни радость в небесах,Пиши Марию нам другую,С другим младенцем на руках.

В. С. ФИЛИМОНОВУ при получении поэмы его "ДУРАЦКИЙ КОЛПАК."

Вам Музы, милые старушки,Колпак связали в добрый час.И, прицепив к нему гремушки,Сам Феб надел его на вас.Хотелось в том же мне убореПред вами нынче щегольнутьИ в откровенном разговоре,Как вы, на многое взглянуть;Но старый мой колпак изношен,Хоть и любил его поэт;Он поневоле мной заброшен;Не в моде нынче красный цвет.Итак, в знак мирного привета,Снимая шляпу, бью челом,Узнав философа-поэтаПод осторожным колпаком.

* * *

[Увы! Язык любви болтливый,Язык неполный [?] и простой,Своею прозой нерадивойТебе докучен, ангел мой.Но сладок уху милой девыЧестолюбивый Аполлон.[Ей милы] мерные напевы,[Ей сладок] рифмы гордый звон.]Тебя страшит любви признанье,Письмо любви ты разорвешь,Но стихотворное посланьеС улыбкой нежною прочтешь.Благословен же будь отнынеСудьбою вверенный мне дар.Доселе [в] жизненной пустыне,[Во мне питая сердца] жар,Мне навлекал одно гоненье, [][Иль клевету, иль] заточенье,И редко хладную хвалу.

ТО DAWE, ESQr.

Зачем твой дивный карандашРисует мой арапский профиль?Хоть ты векам его предашь,Его освищет Мефистофиль.

Рисуй Олениной черты.В жару сердечных вдохновений,Лишь юности и красотыПоклонником быть должен гений.

ВОСПОМИНАНИЕ.

Когда для смертного умолкнет шумный день,И на немые стогны градаПолупрозрачная наляжет ночи теньИ сон, дневных трудов награда,В то время для меня влачатся в тишинеЧасы томительного бденья:В бездействии ночном живей горят во мнеЗмеи сердечной угрызенья;Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,Теснится тяжких дум избыток;Воспоминание безмолвно предо мнойСвой длинный развивает свиток;И с отвращением читая жизнь мою,Я трепещу и проклинаю,И горько жалуюсь, и горько слезы лью,Но строк печальных не смываю.

ТЫ И ВЫ.

Пустое вы сердечным тыОна обмолвясь заменила,И все счастливые мечтыВ душе влюбленной возбудила.Пред ней задумчиво стою,Свести очей с нее нет силы;И говорю ей: как вы милы!И мыслю: как тебя люблю!

* * *

26 мая 1828.