Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Но тогда я знал только то, что он пленил меня, и по законам Алтака, я был его рабом. Получив отказ в почетной смерти, я смирился с тяжелой жизнью. Хан — мой хан, тот, которому я служил до этого — не смог спасти меня. Я увидел природу своего нового хозяина, и понимал, что он намного превосходит любого воина равнин, включая моего родича-повелителя.

Когда я проснулся, он был рядом. Я лежал на постели из шкур внутри большого гэра. В центральном очаге горел огонь, придавая наполненному дымом воздуху красноватый оттенок. Я слышал голоса, бормочущие в тенях, звуки натачиваемых клинков, оперяемых стрел.

Незнакомец смотрел на меня, а я на него.

Он был огромен. Я никогда не видел человека столь властного, неприкрыто могущественного и переполняемого едва сдерживаемой мощью. Его крупное худое лицо мерцало в тени и пламени.

— Как тебя зовут? — спросил он.

У него был тихий голос. Он низким тембром прогудел в шепчущем пространстве.

— Шиназ, — ответил я. Во рту пересохло.

— С этого момента нет, — произнес он. — Ты будешь Таргутай Есугэем, бегущим мальчиком и сражающимся мужчиной. Ты будешь задьин аргой моей семьи.

Это было не предположение. По обычаям Алтака моя жизнь принадлежала ему, по крайней мере до тех пор, пока другой вождь не отнимет меня силой или мне не удастся сбежать. Я сомневался в возможности обоих вариантов.

— Ты пришел ко мне в начале, Есугэй, — сказал он. — Я Хан многих ханов. Ты присоединишься к орду Джагатая, волне, которая пронесется по миру и изменит его. Будь благодарен, что я нашел тебя, прежде чем ты вернулся к своему старому хану. Если бы я встретил тебя в битве, ты бы умер.

Я молчал. Я еще не отошел от сна и болезни и не видел ясно его лицо. У его голоса был странный, тревожащий тембр. Я лежал на шкурах, чувствуя, как осторожно поднимается и опускается моя грудь.

— Тебя будут тренировать, как и остальных, — сказал он. — Ты научишься пользоваться своим даром. Научишься понимать, когда им пользоваться, а когда нет. Ты во всем будешь следовать моим приказам. Ни один другой человек никогда не будет указывать тебе, как использовать твой дар.

Я следил, как в колышущейся темноте двигаются его губы. Когда он говорил, я видел мимолетные остатки видений с горы — разбитые корабли, пылающие среди звезд. При его словах о завоеваниях мне вспомнились символы на кусках обуглившегося металла.

Волк. Многоголовая змея. Молния.

— Я принес в мир новую форму войны, — сказал он. — Двигаться быстро, оставаться сильным, никогда не отдыхать. Когда Алтак будет нашим, мы принесем эту войну киданям. А после в каждую империю между небом и землей. Они все падут, потому что они больны, а мы — здоровы.

Мое сердце слабо билось в груди. Я чувствовал жар лихорадки на щеках. Его слова были похожи на слова из сна.

— Все империи гибнут, — сказал он. — Все империи больны. Мы выучили этот урок. И тебе предстоит ему научиться.

Когда он говорил, я видел, как движется шрам на его лице. В кроваво-красном свете рубец выглядел живым, словно прижатая к коже бледная змея.

— Мы не будем служить империям, — сказал он. — Мы будем в постоянном движении. У нас не будет центра. Центр там, где мы находимся.

Я знал, что он говорит мне о чем-то важным, но я был слишком молод и слишком болен, чтобы понять. Только позже, намного позже, я смог вспомнить эти слова и осознать истину того, что мне поведали.

— Ты будешь служить мне, Таргутай Есугэй? — спросил он.

Тогда я счел вопрос риторическим. Я был ребенком и понятия не имел, сколько может прожить человек, кем он может стать. Я считал, что на кону только пустяки: моя жизнь, вражда между кланами, старая война на Алтаке.

Сейчас, с моими нынешними знаниями, я не уверен в этом. Возможно, даже в таком случае, у меня был выбор.

— Да, мой хан, — ответил я.

Он долго смотрел на меня, его глаза сияли в кровавом свете.

— В таком случае теперь ты Талскар, — сказал он. — Ты будешь отмечен, как и мы. Ты будешь носить белый шрам на лице, и все научатся бояться тебя.

Свет от костра пробежался по костяным пластинам брони.

— Пока нас не знают, — сказал он. — Так будет не всегда. Придет день, когда мы откроемся миру, сражаясь так, как я научу тебя.

Его глаза походили на драгоценные камни в ночи, пылая голодным безграничным честолюбием.

— И когда этот день настанет, — сказал он, — когда о нас наконец узнают, истинно говорю тебе, задьин арга, сами боги сожмутся от страха пред нами.

VI. ИЛЬЯ РАВАЛЛИОН

Он прибыл за мной пять дней спустя, как и обещал. Все это время я торчала в пустошах Улланора, пытаясь найти какое-нибудь пригодное для себя занятие. У меня не очень и то вышло, флоты начали покидать орбиту. Эта война закончилась, и уже ждали новые битвы.

Я занималась каталогизацией. Представляла отчеты на рассмотрение начальства. Читала заметки, сделанные после встречи с провидцем бури.

Вызов пришел без предупреждения. Я находилась в комплексе Мирта, просматривая его наспех составленные отчеты, когда моя комм-бусина завибрировала.

— У вас будет встреча, генерал Раваллион, — пришло сообщение. — Будьте готовы через час. Я отправлю за вами корабль.

Я понятия не имела, как Есугэй получил доступ к сети Департаменто. Первое, что я почувствовала, как в животе сжался комок нервов. Я служила во многих кампаниях и отстаивала свою точку зрения перед многими могущественными военачальниками, поэтому не считала, что меня можно легко запугать, но это…

Это был примарх, один из сыновей Императора.

Я пыталась представить, на кого он будет похож. О них разное рассказывали: что они постоянно окутаны светом, что их доспехи сияют как солнце, что они могут убить словом или жестом, а один их взгляд может содрать кожу и расщепить кости.

У меня было достаточно времени подумать над этим. Корабль опоздал, что было типично для Белых Шрамов. В конце концов он приземлился, подняв облако пыли, к северу от периметра комплекса. Из своего окна я увидела белые борта и эмблему золотисто-красной молнии и почувствовала новый приступ волнения.

— Держи себя в руках, — произнесла я вслух, в последний раз поправив недавно полученный оружейный пояс, прежде чем направиться к кораблю. — Он всего лишь человек. Нет, больше чем человек. Тогда кто? Он из плоти и крови. Смертный. Один из нас.

Но было ли это правдой? Я столкнулась с проблемой терминологии, с тем, что для меня всегда создавало трудности.

— Он за нас, — решила я. Мне было не по себе из-за предстоящей встречи.

Транспортник принадлежал к челнокам Легионес Астартес типа «Хорта РВ» позднего выпуска. Я знала все о нем. Концентрация на деталях улучшила мне настроение.

Есугэй ждал меня в отсеке личного состава. На нем был обычный доспех цвета слоновой кости. В замкнутом пространстве он выглядел гигантом. Я поднялась к нему по рампе, и Белый Шрам кивнул мне.

— Вы в порядке, генерал Раваллион? — спросил он.

Я кивнула в ответ, пытаясь скрыть свое беспокойство, как я предполагала, с некоторым успехом.

— В полном, Есугэй, — ответила я. К этому времени после долгий изысканий я знала, что провидцы бури не носят титул «хан». Они вообще не носят никаких титулов, видимо, их имени и призвания было достаточно. — Еще раз благодарю за то, что устроили встречу.

За мной с воем сервомеханизмов закрылся посадочный трап. Я услышала лязг закрывающегося воздушного шлюза, и двигатели корабля запустились.

— Пожалуйста, — ответил он, прислонившись к металлической стене.

Размеры транспортного корабля соответствовали физиологии космодесантника. Все, даже скамьи и фиксирующие ремни были слишком велики для меня. Я сидела напротив Есугэя и возилась с ремнями, ноги едва касались пола. Он не пристегнулся и сидел невозмутимо, положив руки на колени.

— Позвольте спросить, генерал, — обратился он, — вы прежде встречались с примархом?

Двигатели продолжали наращивать мощность, и я увидела вздымающуюся пыль за крошечными иллюминаторами.

— Нет, — ответила я.

— Ага! — отреагировал Есугэй.

С приглушенным ревом корабль взлетел, зависнув на несколько мгновений над посадочной площадкой, прежде чем продолжить подъем. Краем глаза я увидела, как сухие долины Улланора начали удаляться.

— В таком случае могу я дать совет? — спросил он.

Я мрачно улыбнулась, чувствуя, как по моему телу прокатываются неприятные волны вибрации. Стены отсека личного состава тряслись, как кожа барабана. Мы поднимались очень быстро. Я задалась вопросом: пилоты вообще помнят о том, что везут пассажиров?

— Да, пожалуйста, — ответила я. — Кто еще может его дать.

— Обращайтесь к нему «Хан», — посоветовал Есугэй. — Мы зовем его иначе, но для вас это правильное обращение. Когда будете говорить, смотрите ему в глаза, даже если будет трудно. Шок от первой встречи может быть… сильным. Это пройдет. Он не будет пытаться запугать. Помните, для чего он был создан.