Жизнь и Месть Чёрной Королевы (СИ) - Головач

— И что же ты сделаешь? Будешь нас этими фокусами дальше запугивать?!

— Эти фокусы могут гораздо больше, чем вы оба способны себе представить. И я позволю вам в этом убедиться на собственной шкуре.

После этих слов я обратилась к Себастьяну, который только и ждал моего приказа перейти к более жёстким и болезненным «мерам»:

— Себастьян, пора показать моим «дражайшим» родственникам, что бывает с людьми, если они выказывают нам такое явное и грубое неуважение.

— Как пожелаешь, Регина, — на губах демона заиграла хищная и коварная улыбка, и по одному лишь щелчку его тонких и изящных пальцев в гостиной появились две железные ледяные и жёсткие больничные кушетки, на которые моих дядю тётю в то же мгновение насильно уложили наши «слуги».

— Дядя полностью твой. Заставь его пожалеть обо всём, что он совершил, и настрадаться вдоволь, — произнесла я, проходя к кушетке, на которой лежала моя тётка. — Тётей же я займусь сама.

Себастьян стал руководить своей свитой «слуг», которые под спину дяди, а вернее под матрас, стали прокалывать длинные и острые гвозди, устраивая в какой-то мере лежанку для йога, только более опасную. Всего одно неверное движение, и спина обратится в очищаемый от кожи кусок плоти.

Кто-то из «слуг» медленно клеймил моего дядюлю, укрывая его тело сатанинскими и проклятыми рунами и татуировками, которые буквально вжигались в его кожу и продолжали тлеть, будто исходило пламя изнутри мышц и кровяных сосудов мужчины.

А другой «слуга», с головой лося, взял отвёртку и с помощью особых игл приподнял верхнее веко на левом глазу ублюдка и, вогнав острие отвёртки в кость над глазным яблоком, стал без всякой анестезии совершать лоботомию.

Треск костей, капли крови, разлетевшиеся по полу, ор дядюшки, который оставшиеся слуги закрывали собственными ладонями, что он кусал почти до крови и костей, но те и не смели убирать свои живые затычки. Наоборот они пропихивали их глубже в его гадкий рот, вызывая у него заодно и рвоту.

Весь обблёванный, обделавшийся от боли и страха мудак трясся так, словно ему вкололи большую долю инсулина.

Не буду скрывать, было приятно вновь слышать крики, видеть страдания и мучения тех, кто был повинен в том, что мать от меня отказалась.

Я хотела, чтобы они мучились, орали как резаные от боли, умоляя прекратить всё это как можно скорее. Хотела, чтобы эти люди прочувствовали весь «спектр эмоций» от начала и до конца.

Однако сама я избрала для тёти куда более изощрённый и страшный способ пытки, от которого она буквально спустя десять минут кричала и молила меня остановиться.

Пока слуги держали женщину на кушетке, я подошла к ней и зажала пальцами обеих рук её виски, смотря при этом ей прямо в глаза.

— Сейчас ты прочувствуешь абсолютно всё, через что меня заставила пройти жизнь, которой вы меня «одарили». Приготовься, тётушка, — прошептала я, сосредотачиваясь и при помощи телепатии заставляя свою родственницу увидеть и почувствовать каждое чёртово «событие» из жизни в приюте.

И женщина действительно стала чувствовать всё то, что испытывала когда-то я. От самого первого избиения в детстве до изнасилования в подростковом возрасте и абортов.

Тётя видела и ощущала каждый удар, каждый треск костей при переломах, более того, ощущала каждое надругательство над моим бедным юным телом. Она кричала и билась в истерике, чувствуя то, как каждый раз буквально разрывалась моя матка, когда из неё выдирали моих нового так и не родившихся «чад».

Это было похоже на шоковую терапию, которая била ей прямо в голову и заставляла увидеть жуткие картины моей жизни вновь и вновь, ощущая все те гадости и дерзости, что творили со мной врачи. Даже их плотские грязные утехи, от которых любая девушка согласилась бы повеситься или умереть от передозировки мощного наркотика в своей крови.

И так продолжалось ещё около получаса. Целых полчаса моя тётка кричала, ревела, тряслась всем своим телом и билась в жуткой истерике.

Но я не смела сжалиться над ней хотя бы самую малость, не давала передышки даже на секунду и продолжала её мучить до тех самых пор, пока не «показала» абсолютно всё, и пока из-за лёгкого упадка сил у меня не пошла носом кровь.

— С них достаточно, — произнёс Себастьян, отводя от кушеток слуг с инструментами в руках. Все отошли от дёргающихся Ирины и дегенерата, которые были похожи на тех же несчастных в том же приюте, где я и была всё начало своей жизни… Долгое и жуткое начало. — Оставь меня с ними наедине, Регина. Я поменяю им память, да и часть души поглощу, чтобы память деформировалась с характером легче.

— Хорошо… — слабо отозвалась я, отпуская тётю и вытирая возле носа струйку крови, после чего хотела, было, отойти и отправиться прочь из комнаты, как вдруг похолодевшая от страха и изнеможения рука женщины судорожно схватила меня за запястье.

— Т-ты… Хотела всё это время… Узнать и понять, почему мы так настаивали на том… Чтобы Лида оставила тебя в том приюте… — едва ли говорила тётя Ира, сжимая моё запястье. — Тебе никто и никогда н-не… Не рассказывал…

— Не рассказывал чего?

— Когда… Когда ты только родилась, то врачи… Они сказали нам, что… Ты родилась слишком слабой… Эта болезнь… Она могла убить тебя уже… Через несколько дней после рождения… Из-за этого доктора поместили тебя… В детскую реанимацию сразу же… Т-то… То, что ты выжила… И смогла выздороветь… Просто чудо…

— Вот как?

— Глупая отмазка. Врач изначально просто хотел облегчить твоей матери жизнь, не дав ей бороться за жизнь дочери, — фыркнул брезгливо Себастьян. — Как банально для двадцать первого века поступать так с детьми. Вы же также поступили со своими тремя детьми, одного даже задушили в больнице… Зажали его подушкой, подержали минуту, и всё… Нет несчастного ребёнка.

— В-вы… Не понимаете… — начала, было, женщина.

— С меня хватит… — я резко перебила её. — Хватит оправданий и прочей чуши. Вы просто хотели облегчить жизнь моим родителям и заодно хорошенько подзаработать на этом, даже если бы это сгубило меня саму.

— Мы… Мы хотели…

Себастьян резко щёлкнул пальцем перед глазами тётки, и она впала в крепкий сон, словно под гипнозом.

— Иди, Регина… Своё ты получила от них. Я уберу следы наших игр с ними.

В ответ я лишь кивнула и пошла к выходу из гостиной, после направляясь на улицу, чтобы подышать воздухом, дать своей голове немного остыть и заодно позволить демону