Жизнь и Месть Чёрной Королевы (СИ) - Головач

Скоро бабушка Нина и Игорь ушли в дом, а мы с мамой накрыли еду и немного отодвинули лавочки в сторонку, чтобы те не мешали.

— Я рада, что вы с Себастьяном всё же сошлись, — мама вдруг тепло и ласково улыбнулась мне. — Он хороший человек и мужчина.

— Спасибо, мама, — казалось бы, немного смущённо ответила я.

— А он… — женщина обеспокоенно посмотрела на меня. — Он не продолжает… Тёмные дела?

— Нет… Сейчас он погрузился с головой в работу в центре и… Помогает лично мне в кое-каких физических упражнениях, которые… Полезны для моего организма, — произнесла я, пытаясь успокоить свою матушку.

— Хорошо. Это успокаивает меня. Если, конечно, он будет наносить людям вред, чтобы защитить тебя в беде, то его действия я приму и пойму.

— Себастьян, правда, делал это раньше.

Я вздохнула и отвела взгляд в сторону.

— Но лишь потому, что ему не наплевать на меня и на то, что я чувствую. Он оказался первым человеком в моей жизни, для кого было важно моё мнение, мои желания…

— Понимаю, дорогая. Хорошо, — мама бережно взяла мою ладонь в свою. — Я рада, что ты встретила такого смелого и сильного человека, как Себастьян, что согласился ради тебя свернуть горы.

— Иногда мне кажется, что он вовсе не человек, — я чуть улыбнулась в ответ. — Но я всегда буду благодарна ему за всё.

— Как и я. Милая, если я смогу как-то оплатить ему твоё спасение, ты только скажи, и я…

— Мам, для него лучшей платой уже является наше благополучие и счастье. Поверь мне.

— Если так… То Себастьян просто прекрасный человек, настоящий ангел воплоти.

В ответ на это я невольно издала тихий смешок:

— Да уж… Или просто демон, которому не всё равно на… Некоторых из людей.

— Может быть, и демон, но действительно очень справедливый и красивый.

— С этим точно не поспоришь.

— Ладно, доченька, ты отдыхай, мне тут немножко осталось убрать. Я потом к бабушке зайду и пойду спать.

— Хорошо, мамуль.

Напоследок я осторожно обняла маму, поцеловала в щёку и с теплотой прошептала:

— Доброй ночи.

— И тебе доброй ноченьки, дорогая, постарайся завтра хорошенько поплавать в речке.

— Обязательно.

После этих слов я оставила маму и отправилась в нашу с Михаэлисом комнату.

Где-то через пятнадцать двадцать минут после того, как я умылась и переоделась, Себастьян и Азбиль пришли ко мне.

— Ну и что ты ещё смог выяснить, Азбиль? — спросила я пса, сидя в небольшом старом, но уютном и мягком кресле.

— У этих козлов куча скелетов в шкафу, — ответил он, слегка почёсывая самого себя за ушком. — Но единственное, чего боится именно твой дядя, так это раскрытия факта о том, что он убил брата ради наследства своего отца.

— Меня почему-то это совсем не удивляет, — тихо хмыкнула я, скрестив руки на груди, а затем выгнула бровь: — А что там с тётей?

— Тётя без особых тайн. Боится только обеднеть, и то, понятно почему. Пока молодой была, жила в общежитии, она завидовала соседкам с богатыми родителями. Хм, странно, а была весьма нормальной бабой.

— Была бы она реально нормальной, многого в своей жизни не совершила бы.

— Ты не думаешь, что у тёти помимо предложенных твоим отцом денег были, ну, не знаю, и свои причины уговорить твою бедную матушку оставить тебя?

— Азбиль, какие к чёрту свои причины?

— Наверное, стыд? За то, что твоя мама родила именно тебя, калеку на тот момент, а не здорового ребёнка. Судя по её воспоминаниям, твоего братца она всё же более жалует, чем тебя.

— Этот самый треклятый стыд тем более не может служить для её поступка и для неё самой оправданием.

— Что-то потаённое внутри её головы было, но добраться до этих мыслей было очень тяжело, словно они закрыты барьером её же неприятия.

— В таком случае придётся выяснить всё куда более силовым и жестоким способом.

— Тебе будет мало их пыток, не так ли? — выгнул свою тонкую чёрную бровь Себастьян.

— Помимо их страданий я хочу также выяснить всю правду, Себастьян, — ответила я, поднявшись с кресла. — Это касается моего прошлого и меня самой.

— Даже если при этом правда раскроет нечто большее, чем обыкновенные семейные тайны и страхи?

— Да. Я хочу знать абсолютно всё, и ты сам это понимаешь.

— Что же, в таком случае я позволяю тебе самой выбрать самые изощрённые пытки для твоей тётушки отдельно. Разрешаю даже пытать её самолично.

— Давно пора.

— Только не слишком увлекайся, — хмыкнул Азбиль, видя мой «энтузиазм».

— Не волнуйся, я знаю меру и момент, когда следует остановиться, — я скрестила руки на груди.

— Пойдемте тогда и морально ко всему подготовимся, — сказал серьёзным тоном Михаэлис. — Нужно выиграть время до полуночи.

— Угу, — согласно кивнула я в ответ на это.

До полуночи оставалось всего три часа. И это время мы с демонами действительно готовились к тому, что нам предстояло сделать этой ночью с моими родственниками.

Если в случае с дядей всё было куда проще, и мы знали, как будем действовать, то в случае с тётей ситуация казалась куда сложнее.

Она явно скрывала что-то действительно важное. И я была просто обязана это выяснить.

Азбиль пошёл на разведку, чтобы проверить, спят ли остальные наши родственники.

На удивление из всех бодрствовал только дядя Лёша, который сидел на первом этаже и глушил третью бутылку пива подряд, заедая её жирной селёдкой в масле и томатах.

Как типично для таких мужиков, как он.

Этот гад даже не старался не греметь бутылками и рыгал да пердел, как настоящий свин или запорожский дальнобойщик.

Очень скоро, закончив так «пировать», мой дядя поплёлся в гостиную, где должен был ровно в полночь встретиться с тётей для их разговора.

Тётя Ира тихо вышла из их спальни и поплелась босиком по ступенькам. Пару раз ругалась потому что наступала на гвоздь или впускала занозу в пятку.

Всё же лестницу давно лаком не красили и не ремонтировали, так как скрипела она местами очень подозрительно.

Что же… Во всяком случае, так сразу было понятно, кто именно крался посреди ночи.

Когда на часах было уже одна минута первого мы с Себастьяном и Азбилем бесшумно прокрались к двери гостиной и первым делом стали слушать, о чём же будут говорить мои родственники.

— Стоило этой странной девке прийти в семью, и бабка ожила. Я так надеялся, что она подохнет через полгода, — говорил мой дядя