КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко

В октябре 1948 года от брака с Носенко родилась дочь. Она родилась с большими физическими недостатками: была волчья пасть, заячья губа и косоглазие. Профессор, обследовавший ее, сказал, что это могло быть вызвано отравлением организма отца алкоголем. Дочь не могла брать грудь нормально, и поэтому мне приходилось сцеживать молоко и кормить ее из ложечки. Носенко это нервировало, он не мог смотреть на это. Он вырывал у меня дочь, бил меня, рвал на мне одежду, глумился надо мной и выгонял меня из квартиры».

Из этих же материалов видно, что для «погашения» синдрома похмелья «кандидат» продавал даже свои вещи — пропил часы и костюм. Родители в ответ купили золотые часы и лучший костюм. Не буду описывать оргии, организуемые им в квартире.

Уже «устроенный» в КГБ, скорее всего, в целях исправления в условиях суровой дисциплины, Носенко заводит третью семью и превращается в любящего мужа и заботливого отца. Вот здесь действительно раскрываются его незаурядные актерские способности. Он с энтузиазмом исполняет эту роль по собственному сценарию, выступая перед различными аудиториями — сослуживцами, американскими разведчиками и… своей очередной семьей.

Напарнику по первой поездке в Женеву в 1962 году повествует о своей любви к жене (третьей) и дочери. Одновременно клеймит вторую за измены с… родственником.

Вступив тогда же в контакт с американской разведкой, рассказывает ее представителям о тяжелом заболевании дочери (астма) и потребности в дефицитном лекарстве.

Разведчики делают все возможное, чтобы достать лекарство, которого не было даже в США. Привозят из третьей страны с помощью специально посланного курьера и вручают Носенко. Впоследствии он заявляет им, что тогда лекарство спасло жизнь его дочери.

Изъявив готовность продолжить сотрудничество с ЦРУ, заявляет, что не намерен оставаться на Западе, так как не хочет покидать семью.

Из показаний члена советской делегации Р., соседа Носенко по номеру в женевской гостинице в 1964 году: «Носенко всегда старался подчеркнуть, что он очень любит своих дочерей, и это как-то неприятно было слушать. Он все время рассказывал и подчеркивал, что он купил дочерям, что он им послал в подарок… Ездил в Лозанну и купил там подарки для дочерей и отправил их с кем-то в Москву. Он рассказывал, что женат второй раз (странная забывчивость. — О.Н.) и что в Женеву приехал вторично».

Интересно, что все это происходило, когда «заботливый» папа объявил удивленным американцам о своем намерении бежать на Запад. Вот как описана в книге Дэвида Вайса «Кротовая охота» встреча с американскими разведчиками в Женеве, на которой Носенко разыграл «семейную карту»: «Гук привез письмо, — продолжил Кисельватер. — Однажды Носенко приходит рано и читает его мне одному. Он расстроен. Это было интимное, сентиментальное письмо с новостями от его семьи. Он говорит: «Они (КГБ. — О.Н.) могут не послать меня больше. Может быть, я должен остаться». Затем сказал: «Может быть, я никогда не увижу ее (жену. — О.Н.) вновь». По мнению Кисельватера, Носенко боролся с эмоциями и потерей своей семьи».

Блестящий ход. На первой встрече зондаж и наблюдение за реакцией, затем «семейная карта» и «эмоции» для нажима на чувства, а потом нокаутирующий удар. Читаем там же: «.. Разведчики были ошеломлены, «оцепенели», как выразился Бэгли, когда 4 февраля Носенко бросил «бомбу». Он сказал, что решил остаться, потому что получил телеграмму с отзывом в Москву. Он попросил защиты у ЦРУ».

Все-таки видно, что 11 лет в КГБ для «семьянина» не прошли даром. Раньше уже говорилось, что вся история с телеграммой была его выдумкой.

Уже наверняка зная, что не вернется, он продолжает исполнять свою роль любящего мужа и заботливого отца. С той же оказией он отправляет в Москву ответное письмо:

«27.01.64.

Здравствуй, моя родная Милусенька!

Завтра отправляю тебе письмо с оказией. Сегодня пошел уже девятый день, как я уехал из дома. Конечно, сильно скучаю за тобой, за ребятами. Хотя прошло и немного времени, но чувство такое, как будто бы прошел целый месяц. Мысленно я все время с вами, думаю, вспоминаю. Ну, ничего, зато встреча будет более радостной.

Милуся! Как ты себя чувствуешь? Ты должна следить за собой, не забывай о своем здоровье, вовремя кушать и, конечно, что для тебя самое главное, не волноваться. Договорились?

Как девочки? Скучают? Вспоминают? Скажи им, что я их крепко целую и прошу беречь свою мамочку. Родная моя! Крепко-крепко обнимаю и целую тебя.

Юрий».

(Коль скоро Носенко, преследуя свои цели, читал американским кураторам из ЦРУ интимные письма жены, то я считаю себя вправе привести здесь в качестве иллюстрации это послание, которое было передано следствию бывшей семьей предателя.)

Даже осуществив, по его словам, свой «давний замысел» и став политическим перебежчиком в США, он предстает в беседе с советскими представителями этаким «тоскующим семьянином». Вернемся к записи этой беседы: «На вопрос о том, как должна понимать его решение его семья, его дети, что сказать детям о том, куда девался и кем стал их отец, Носенко ответил: «Это самый болящий (выражение Носенко) вопрос, но мне сейчас нечего сказать по этому поводу, давайте не будем больше говорить об этом»». Однако позже он сам возвращается к этому вопросу в своем эпистолярном произведении, полученном женой теперь уже из США:

«Милусенька!

Мое решение жить и работать в США не случайно, оно складывалось годами. Я не хочу доказывать свою правоту, т. к. в письме всего не скажешь.

Единственно, что меня тревожит и мучит, — это отсутствие тебя и наших девочек. Сообщи матери, что, несмотря на мою глубокую любовь к отцу, я сделал бы то же самое при нем и мое решение — одно из самых правильных решений, которые я принимал в своей жизни.

Юрий».

Если верить настойчивым утверждениям Носенко, что его решение бежать из СССР «складывалось годами», выходит, что первыми, кого он предавал, готовясь к осуществлению своего замысла, были его третья жена и дочери, которых он заранее обрекал на потерю «любящего мужа и заботливого отца». Можно предположить, что он использовал их как «прикрытие» и рассматривал как промежуточный этап своей жизни до перехода к новой жизни в другой стране.

Конечно, по логике Бэгли, все это смахивает на легенду, придуманную «коварным» КГБ для своей подставы. И это, на мой взгляд, действительно легенда, но разработанная и реализованная самим Идолом. С ее помощью он дурачил всех и вся, включая КГБ и ЦРУ, с целью достижения собственных интересов.

Таким образом, разбор семейного аспекта «кандидата» показывает глубокий распад его личности и одновременно необыкновенную способность приспосабливаться. Последнее качество вынуждает меня положить белый шар в пользу его пригодности к участию в гипотетической модели подставы.