Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

Другой попыткой нейтрализовать нечаевцев стало создание при красных китайских маршалах отрядов из русских эмигрантов. Коммунисты в отношениях с маршалами постоянно испытывали дискомфорт. Фын не шел на решительное сближение с ними. Виновным в этом некоторые считали Александра Федоровича Гущина, войскового старшину Донского казачьего войска, временного сподвижника атамана Краснова в 1918 г.

Генерал Лукомский так писал о Гущине: «После Мартовской революции 1917 г. в Петербурге нашлось несколько офицеров Генштаба, которые стали усердно работать совместно с Советом рабочих и солдатских депутатов для развала Русской армии и для «углубления» революции. Среди них особенно выделялся своей демагогической деятельностью полковник Гущин. После захвата власти большевиками в ноябре 1917 г. полковник Гущин стал одним из наиболее усердных большевистских работников.

В конце 1924 г. в Шанхай прибыли и остановились в лучшей здешней гостинице советские военные и морские агенты, в том числе Гущин, зарегистрированный в гостинице под фамилией Милославский[1000].

Проливает свет на цель их визита генерал Клерже, передавший мне свой разговор с ним. Они виделись 2 раза. Гущин обратился к нему с просьбой повидаться и поговорить по очень серьезному делу. Он сказал ему, что советская власть окрепла и что советскому правительству теперь совершенно неопасны новые выступления белых организаций, и предложил перейти на службу советского правительства. Клерже ответил, что не может перейти на службу к власти, преследующей не национальные, а интернациональные задачи. Гущин сказал, что нельзя смешивать в одну кучу III Интернационал, советскую власть и коммунизм, что от III Интернационала советская власть совершенно не зависит и проводит национальные, а не интернациональные задачи. Он сказал, что III Интернационал совершенно независим от советского правительства и проводит цель распространения коммунистических идей и советского строя во всем мире, но это проводится без связи с советским правительством. По его словам, коммунизм – это чисто политическое течение, с которым советское правительство должно считаться, как с течением, выражающим интересы большинства рабочих и всей крестьянской молодежи. Он стал уверять Клерже, что если он согласится перейти на службу советского правительства, то будет служить не III Интернационалу или какой-нибудь политической партии, а национальной России. Клерже сказал, что прежде, чем дать ответ, он хотел бы знать, что делает здесь, в Шанхае, Гущин, что советское правительство от него, Клерже, хочет конкретно и что оно вообще преследует в Китае. Гущин ответил, что, во-первых, он является военным специалистом при советском военном министерстве, командированным в Китай в связи со смутой, что на него возложено ознакомление с разными лицами и выяснение дальнейшей линии поведения советского правительства в Китае. Во-вторых, ему, Гущину, указано вступить в переговоры с Клерже с целью привлечь его на советскую службу, так как он расценивается в советском военном министерстве очень высоко, считается хорошо знающим Дальний Восток и обстановку в Китае, что ему будет предложен высокий пост и большое содержание. В-третьих, смута в Китае соответствует целям и задачам советского правительства, что его агенты принимают крупное участие во всем происходящем в Китае. Ближайшей целью советского правительства является стремление сильнее разделить здесь гражданской войной и возбудить население против иностранцев, особенно европейцев.

По его словам, советское правительство поддерживало скончавшегося в Пекине доктора Сунь Ятсена и всецело будет поддерживать его преемников и он надеется, что им удастся захватить центральную власть в Пекине и стать во главе правительства. Советскому правительству вообще выгодно превращение Китая в «китайскую советскую республику». При этом непосредственная ближайшая выгода заключается в том, что иностранцы из всех внутренних районов Китая будут изгнаны и значение русской советской власти здесь усилится и создастся очень выгодная почва для широкого развития на китайской почве русских, вернее, еврейских торгово-промышленных интересов. Советская власть понимает, что великие державы без серьезной борьбы не отступятся от своих интересов и приложат все усилия к тому, чтобы их сохранить. Но им удастся их сохранить, а в некоторых случаях, может быть, и расширить свои концессии только на окраинах Китая. Внутри же его они потеряют все. Борьба за сохранение влияния и концессий в Китае потребует от великих держав серьезного напряжения и отвлечет их от Европы, где также будет действовать советская Россия. Последнее для советского правительства необходимо, так как приближается время столкновения советской России с мелкими государствами, примыкающими к ее западной границе. Генерал Клерже, выслушав все это, отказался принять это предложение»[1001].

Подобные предложения от Гущина, который буквально вел охоту по всему Китаю за профессиональными русскими военными, поступили всем более-менее значимым белогвардейским генералам и офицерам, в том числе Акинтиевскому и Андогскому, от которых они отказались[1002].

Гущин начал свою работу в Китае в 1923 г. Уже тогда в Москве были обеспокоены попытками белых устроиться на китайскую службу и возможностью использования их против советского Дальнего Востока. Он должен был тормозить работу белых организаций, внося в их деятельность разлад[1003]. Это задание он получил лично от Бородина, приехав в Шанхай. Кроме работы среди белых, он должен был тесно взаимодействовать с коммунистами, особенно с советниками генерала Бей Дзунчи. Там же, в Шанхае, до прихода войск Чжан Цзолина, состоялось секретное собрание секретных агентов по выработке общего плана работы. Они должны были углублять китайскую революцию и разлагать белые отряды. Среди агентов отметились Войтинский, Даеванда, Лилисан, Пруссиакин, Гущин и другие. Гущин с ними ездил и для «организационных мероприятий» в Ханькоу, где обзавелся связями с китайскими коммунистами, бывал в Главной квартире советских агентов, «Штабе генерала Адвисера», встречаясь с Блюхером. Через этот штаб Гущин и другие агенты взаимодействовали с азиатским отделением Революционного военного совета (РВС), куда они регулярно ездили для докладов и получения новых заданий. Вскоре Гущин стал его членом наряду с бывшими белыми генералами Шелавиным, Пенаевым, Болдыревым и сибирским атаманом Ивановым-Риновым. Иванов-Ринов обратился к бывшим бойцам белых армий: «Эмигрантская жизнь показала всю бессмысленность существования без Родины. Чтобы искупить вину перед советским народом, я призываю своих соратников по гражданской войне в России перейти на сторону демократического Китая и сражаться на стороне революционной армии Фына Юйсяна. Освобождение Китая революционными силами приведет к созданию единого демократического государства, и русские эмигранты станут полноправными гражданами нового Китая»[1004]. За это Дальневосточный союз казаков объявил Иванова-Ринова и Гущина изменниками Белому делу и лишил их всех чинов и наград. Люди Иванова-Ринова пытались подобраться к нечаевцам с другой стороны. Журналист Ильин пишет, что «Портиков все время охаживает и Хорвата, и Михайлова и хочет теперь поехать к Меркулову, чтобы получить какие-то поставки на армию. Портиков – хитрый, умный казак, верный сподвижник Иванова-Ринова»[1005].

Гущин действовал в тесной связи с непосредственными исполнителями заданий азиатского отделения РВС в военных операциях. С Носовым и Черепановым он сотрудничал по «пехотной части». С Роландом – по артиллерии. С Куком – по инженерно-саперной части. С Сергеевым – по авиации. С Раскольниковым, братом известного советского комиссара, – по флоту[1006]. Гущин занимал одно из главных мест среди 3 тысяч советских наемников на службе в Китае[1007].

Помимо их, были сотни бывших белых, пошедших на советскую службу. Их разделили на маленькие отряды. Об одном из них говорил Черепанов: «В небольшой деревеньке у границ Монгольской Народной Республики мы встретили отряд генерала Капустина. Это были бывшие колчаковские и семеновские солдаты. Все они горячо стремились вернуться на Родину, так как осознали, что были одурачены в годы войны белыми. Однако советское гражданство надо было заработать честным ратным трудом, и они в течение двух лет прослужили в 1-й Народной армии Фына».

В конце 1924 – начале 1925 г. войска Чжан Цзолина заняли Шанхай. В их составе был отряд Нечаева. Туда же прибыл и Гущин, тогда еще скрытый агент большевиков, который пытался установить связь с Нечаевым и другими русскими командирами. Он предложил взаимодействие на основе объединения и широкого формирования русских частей из бывших белых армий в Китае; насыщение ими китайских частей в районах, граничащих с Монголией, для организации выступления в эту страну по созданию плацдарма для удара по Забайкалью. Гущин встречался с Михайловым и другими нечаевцами, предлагая регулярно поддерживать с ним связь и обещая свою поддержку этому начинанию. Встречу организовал работник газеты «Шанхайское время» Глаговец. Гущин доказал им, что имеет крупные суммы денег, и намекал на свою связь с тайной организацией в Красной армии, которая-де стремится установить контакт с белогвардейцами за рубежом. Предложения его не нашли поддержки, и уже тогда среди нечаевцев были предположения, что он является большевистским агентом[1008].