Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

– Да, монсеньор.

В последний раз распахнулись украшенные гербами створки, пропуская последнего Повелителя Скал. Он покинет город через Ржавые ворота, а доберется туда окраинами. Дорогой, которой в день бегства Алвы прошли «спруты», там никто не станет караулить. Но сперва – долг Чести, последний в этом городе. Если Штанцлера вернули в Багерлее, ничего не поделаешь, но оставалась вероятность, что старик отправился в свой особняк за уликами, о которых говорил. Уехать, не проверив, так ли это, Ричард не мог.

3

Где-то закричал ребенок. Так и не родившийся… Это было пострашнее девчонки без тени и сжимающихся заплесневелых стен, но Робер, не убавляя шага, прошел сквозь смешавшихся возле розовых с золотом дверей гвардейцев, дам, придворных и позабывших свое место слуг. Дворец уже знал все – скоро узнает город.

По ушам умирающими в гальке волнами прошуршало что-то сразу и утешающее, и гневное. Столько мужчин! Столько мужчин не смогло защитить одну женщину…

Набитая приемная и почти пустой кабинет. Распахнутые окна, сквозь запах крови пробивается запах лилий. Лилии в колодце, лилии на полу, среди осколков белой с золотом вазы. Уронили или сбросили со стола, а на столе – тело. Почти незаметное под розовой тафтой, только очертания и выдают. И еще пятна, частью бурые, частью еще красные. Сдвинутые в угол кресла, кухонные ведра и два монаха. Врач на чем-то сидит, свесив с колен красно-бурые руки, Пьетро стоит у стола, то есть у тела. Без четок, светлые волосы стянуты на затылке, словно у кэналлийца.

– Не смотрите, – устало рычит брат Анджело. – Ее надо… привести в порядок.

– Она моя сестра…

– Не смотрите. – А это уже Пьетро. – Потом… Женщины все сделают.

– Пусти.

– Нет. – Монах загораживает стол, он не похож сам на себя. А ты сам похож?

– Я видел мертвых. И женщин тоже…

– Не таких. – Брат Анджело. Оттеснил Пьетро, смотрит в глаза, а у самого глаза красные. – Если нельзя спасти мать, спасают дитя.

– Так угодно Создателю, – напоминает Пьетро. – Новая душа пришла в мир.

Плач… Ребенок… Значит, не показалось.

– Мальчик? – Не все ли равно кто?..

– Да. Он почти доношен, его жизнь вне опасности.

– Я слышал крик, а сейчас тихо.

– Принца перенесли в дальнюю спальню. За кормилицей послано. Вы все еще хотите…

– Да. Я сам…

Розовая, непристойно розовая тафта издевательски шелестит, будь прокляты простыни из тафты, кто только их сюда приволок?! Сухой шорох, почти шепот, становятся видны сбившиеся набок волосы, потом лицо… Какая она бледная, бледнее других мертвецов. Брови заломлены, на лбу – морщинка. Девочка успела почувствовать боль, только поняла ли?

– Ее нашли без сознания, – глухо объясняет врач, – но сердце билось… Создатель даровал нам больше четверти часа. Поверьте, это щедрый дар, неслыханно щедрый… Была перерезана легочная артерия.

– Она что-то говорила?

– При мне нет, но брат Пьетро…

– Она дважды прошептала «Ариго» и один раз «это маки». Я могу закрыть?

– Нет!

Шелестящая жуть отправляется на пол. Обнаженная женщина на столе казалась бы мраморной, если б не три раны. Две длинные встык рассекают живот, третья, короткая, – грудь. Били в сердце, клинок ушел немного вбок… Крови уже нет, полосы на теле кажутся странно сухими… Только не забудь подтвердить развод… Подтверждать нечего, она не успела. Как же много она не успела, а Эрвин еще надеется… И Алва… Ему тоже придется узнать.

– Теперь можно закрывать, только это розовое… – Придд отдал Октавии плащ, Эпинэ снять нечего, разве что сорвать занавески. С леопардами Ариго…

– Все, что нужно, скоро принесут. Выпейте.

– Не хочу.

– Пейте. Вы маршал, а не вдовец!

Он в самом деле маршал, значит, надо собраться и заняться делом, а не висеть на Карвале, как бы умен и расторопен тот ни был.

– Что вы мне суете?

– Вытяжка из зерен шадди. Она придаст вам сил, но первые минуты будет болеть голова. Затылок и виски.

– Переживу. – Горечь, такая горечь, что перестаешь ее ощущать, словно во рту все немеет. – Брат Анджело, если вы нужны ребенку – идите к нему. Нет – отправляйтесь отдыхать, на вас смотреть страшно. Брат Пьетро…

– Я еще не исполнил свой долг.

Собрался молиться, Катари бы этого хотела… Пусть будет так, как казалось правильным ей.

– Исполняйте, не стану вам мешать. Это случилось здесь?

– В будуаре.

– Я пройду туда.

В будуаре крови не просто много, очень много. У двери и возле кресла. Где-то убили фрейлину, где-то Катари – родную кровь от неродной на коврах не отличишь. Упавшая книга. Веннен… Спрятаться тут негде, а тайный ход нашли бы обойщики, разве что люк в полу… Полы Альдо не срывал, только ковер лежит ровно, и ковер тяжелый. В кабинете стукнуло – наверное, ушел брат Анджело, одну жизнь он все-таки спас.

Робер поднял томик: на обложке виднелось несколько бурых пятнышек. Памятью о сестре и о собственных надеждах заодно. Коко Капуль-Гизайль мудр, он сохранит Марианну, а ты не сохранил ни матери, ни сестры, только крыса. Вот и живи с ним.

Эпинэ захлопнул Веннена, сунул в карман. Виски в самом деле заломило, ничего, переживем, лишь бы продержаться на ногах, пока не найдут Дикона. Сестра шептала про Ариго… Вспоминала юность? Звала брата, настоящего брата? Не узнать, но генералу Ариго нужно написать все как есть. У Робера Эпинэ близкой родни больше не осталось, только Жермон, которого он если и видел в детстве, то напрочь забыл. Роднёй повелителя Молний стали Карваль, Жильбер, сержант Дювье и… сын Эгмонта. Влюбленный дуралей еще мог поднять нож на Катари… Отвергнутая любовь и ревность способны на страшное, но перерезать горло фрейлине… Яремная вена… Кровь течет, а не бьет ключом, окатывая убийцу. Нет, это не Дикон, это прикрывшийся мальчишкой опытный убийца. Тварь вроде Люра, и эту тварь нужно поймать. Не только ради Катари, но и ради Ричарда, ему еще жить…

Робер прикрыл ладонями глаза, окончательно приходя в себя. Боль и слабость, как и обещал врач, сгинули, голова стала ясной, а дела не ждали. Эпинэ вытащил из вазы алые цветы – они были неправильными, чужими, дворцовыми, но они были маками – и вернулся к сестре. Анджело в самом деле ушел, а Пьетро распустил волосы и вновь походил на монаха. Эпинэ положил к изголовью Катари садовое пламя и почти выбежал в приемную. Карваль куда-то уехал, но Мевен ждал. Он хотел заговорить, Робер не позволил:

– Закрой все выходы из дворца. Немедленно. Пока не найдут Окделла, никто не выйдет и никто ничего не разболтает. Нам только второй Октавианской ночи не хватало…

Глава 2

Талиг. Оллария

400 год К.С. 20-й день Весенних Молний