Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века - Энгдаль Уильям Ф.

«На марже» или с уплатой только части стоимости ценных бумаг Перед лицом очевидного американского фондового пузыря 1999-2000 годов Гринспен не только неоднократно отказывался от изменения фондовых маржинальных требований, но также в конце 1990‑х председатель Федеральной резервной системы фактически начал говорить в хвалебных терминах о «Новой Экономике», доказывая, что информационные и связанные с ними технологии способствовали повышению производительности. Он сознательно разжигал рыночное «иррациональное изобилие».

С июня 1996 по июнь 2000 года индекс «Доу» вырос на 93%, а НАСДАК – на 125%. Общее соотношение фондовых цен к корпоративным доходам достигло рекордных вершин, не виданных со времен краха 1929 года.

Затем в 1999 году Гринспен начал серию повышения процентной ставки, когда инфляция была даже ниже, чем в 1996 году, а производительность росла даже быстрее. Но с отказом привязать рост ставок к росту маржинальных требований, которые бы чётко дали понять, что ФРС серьёзно настроена охладить спекулятивный пузырь на рынке, воздействие Гринспена на экономику более высокими ставками, очевидно, было направлено на рост безработицы и снижение трудовых затрат во имя дальнейшего повышения корпоративной прибыли, а не для охлаждения безумия фондовых покупок Новой Экономики. Соответственно, фондовый рынок это проигнорировал.

Влиятельные наблюдатели, в том числе финансист Джордж Сорос и заместитель директора Международного валютного фонда Стенли Фишер, советовали ФРС выпустить воздух из пузыря за счёт повышения маржинальных требований.

Гринспен отказался от этой более чем разумной стратегии. На повторных слушаниях в Банковском комитете Сената США в 1996 году он заявил, что не хотел бы дискриминировать тех, кто небогат, и поэтому нуждаются в заимствованиях для игры на фондовом рынке (так!). Как он хорошо знал, эти трейдеры, покупающие акции с кредитным плечом, в массе своей не «бедняки и нуждающиеся», но профессиональные агенты, ищущие «бесплатный сыр». Интересно, однако, то, что в точности тот же аргумент Гринспен будет повторять для обоснования своей пропаганды кредитования заёмщиков с низкими доходами, группу риска, заманивая их в ловушку фальшивого упоения владения субстандарной ипотекой – порождения его политики после 2001 года. {890}

Фондовый рынок начал падать в первой половине 2000 года, и не потому, что выросла стоимость рабочей силы, а потому, что были, наконец, достигнуты границы доверия инвесторов. Финансовая пресса, включая «Уолл-Стрит Джорнэл», которая год назад славословила руководителей «доткомов» как пионеров Новой Экономики, сейчас высмеивала публику за то, что та поверила в то, что компании, которые никогда не принесут прибыли, могут расти вечно.

Это было типично для менталитета Уолл-Стрит, расценивающего «публику» как слепых сосунков, которые заслуживают быть обманутыми и ограбленными умными большими парнями с большими деньгами. Один бывший торговец производными финансовыми инструментами в «Морган Стенли», который вышел из бизнеса в середине 1990‑х годов, описывал господствующее отношение на Уолл-Стрит к своим клиентам, приобретающим деривативы:

«Когда они не проводили сложные компьютерные вычисления, они кричали о том, как они собираются "кое-кого ограбить".., поле битвы мира деривативов завалены нашими жертвами... в округе Ориндж (Калифорния), в "Бэрингс Банк", "Дайва Банк" и "Сумимото Корпорэйшн"...». {891}

Новая Экономика, как сказал один из авторов «Уолл-Стрит Джорнэл», сегодня «выглядит как старомодный кредитный пузырь». {892} Во второй половине 2000 года американские потребители, чьё соотношение задолженность-доход дошло до рекордно высокого уровня, начали уходить. Рождественские продажи пошли вниз, и в начале января 2001 года Гринспен отступил сам и пошёл на снижение процентных ставок. В результате 12 последовательных сокращений ставки ФРС снизились с 6% вплоть до послевоенного наинизшего уровня ставки 1% в июне 2003 года, где и оставались до 30 июня 2004 года.

Такого не было со времен Великой депрессии. В июле 2004 года Гринспен начал первое из четырнадцати будущих последовательных повышений ставки вплоть до своего ухода в отставку в 2006 году. Он поднял фондовые ставки ФРС с 1% до 4,5% в течение 19 месяцев. За этот период он убил несущий «золотые яйца» пузырь на рынке недвижимости.

В каждом своём выступлении председатель ФРС разъяснял, что его ультралёгкий монетарный режим после января 2001 года нацелен на поощрение инвестиций в ипотечное кредитование. Этот субстандартный феномен, ставший возможным только в эпоху секьюритизации активов и отмены ограничений Гласса-Стигала в сочетании с нерегулируемой внебиржевой торговлей деривативами между частными финансовыми учреждениями, был предсказуемым результатом преднамеренной политики Гринспена. Тщательное изучение исторических записей делает это факт совершенно очевидным.

Последняя фаза: создание нерегулируемых частных денег

После отмены ограничений Гласса-Стигала в 1999 году произошла ужасающая трансформация американского кредитного рынка в то, что вскоре станет величайшим в мире нерегулируемым механизмом для создания частных денег.

Новая финансовая система (или Новые финансы) строилась тесно взаимосвязанным, почти кровосмесительным, полуофициальным картелем игроков по сценарию, написанному Аланом Гринспеном и его дружками из «Дж. П. Морган», «Ситигруп», «Голдман Сакс», а также других крупных финансовых домов Нью-Йорка. Как полагали накануне нового тысячелетия её создатели, секьюритизация обеспечит «новый» Американский век и его финансовое господство в мире.

Ключом к революции в финансовой сфере (в дополнение к беззастенчивой поддержке со стороны ФРС Гринспена) было соучастие в ней исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти в США вплоть до Верховного суда. Кроме того, чтобы игра шла, как маслу, потребовалось активное соучастие двух ведущих кредитных учреждений в мире – «Мудис» и «Стандарт и Пурз».

Эта революция требовала такой законодательной и исполнительной власти, которая неоднократно будет отвергать призывы к рациональному регулированию внебиржевых финансовых деривативов, находившихся в собственности банка или финансируемых хедж-фондами, и систематически будет удалять все механизмы, обеспечивающие надзор, контроль и транспарентность, которые были кропотливо накоплены за предыдущее столетие. Она требовала от крупных государственных сертифицированных рейтинговых агентств присваивать высшие кредитные рейтинги AAA крохотной горстке плохо регулируемых страховых компаний, называемых «монлайнерами»[52] и зарегистрированных в Нью-Йорке. Монолайнеры стали ещё одним важным элементом Новых финансов.

Внутренние структурные связи и идеологический консенсус между всеми этими институциональными игроками за кулисами массовой экспансии секьюритизации были столь очевидны и всепроникающи, что оказалось возможным включить её в «Америка Нью-Финанс Инк.» и продавать её акции на НАСДАК.

Алан Гринспен ожидал и поощрял этот процесс секьюритизации активов задолго до того, как в начале первого десятилетия нового века он фактически взрастил феноменальный пузырь недвижимости. В очевидно жалкой попытке снять с себя ответственность за коллапс рынка недвижимости Гринспен в конце 2007 года заявил, что проблема заключается не в ипотечном кредитовании проблемных или субстандартных заёмщиков, а в секьюритизации субстандартных кредитов. В апреле 2005 года он пел совершенно другие песни о субстандартной секьюритизации На Четвертой ежегодной исследовательской конференции по связям с общественностью ФРС глава ФРС декларировал: